Юрий Туровников - Король и Шут

Песня закончилась, и в шапку полетели медяки. Раздухорившийся сюзерен бросил аж целый золотой, что не ушло от внимания музыкантов. Рене, несмотря на повязку на глазу, узрел это и отвесил еле заметный поклон. Он не узнал богатея, просто сделал это от чистого сердца. Не каждый день им кидают золотые монеты.

Видимо, величественной особе, переодевшейся в пирата, ударило в голову вино, ибо она завопил на всю таверну.

— Давай еще! Всем вина, я угощаю!

На миг наступила тишина, которая тут же взорвалась одобрительными воплями. Прохор схватился за голову: если так и дальше пойдет, то беды не избежать. Наклюкался король, и это с одного кувшина на двоих. Хотя, не мудрено. То, что подают во дворце — бабушкин компот, по сравнению с трактирным пойлом. Разносчица проплыла между столов, расставляю дармовую выпивку, а затем подошла к щедрому господину.

— С вас пять золотых монет, — король не удержался и ущипнул-таки деваху за филейную часть. Та взвизгнула и погрозила величеству кулаком. — Еще раз так сделаешь, пожалеешь, что родился. Понял?!

— Ой, какие мы нежные! — растянул лыбу одноглазый толстяк и выудил из-за пазухи кошель, под завязку набитый золотом. Он отсчитал пять монет, которые вложил в протянутую ладонь, и еще одну опустил между двух грудей разносчицы.

Прохор понимал, что даже вся выпивка в харчевне не стоит таких денег, но спорить не стал. Во-первых, у короля не убудет, а во-вторых, еще подумают, что они отказываются платить, а это гораздо хуже. Пострадает авторитет шута. Он извинился за своего спутника, слегка поклонившись.

— Генрих, — рыжий весельчак ткнул хозяина в бок локтем. — Ты зачем столько монет с собой взял?! Если кто-то увидит, то нам точно светят неприятности. Тут не только примерные мужья и торговцы обитают. Случается и воры с тракта заглядывают.

— Я король, что мне будет. Сейчас гвардейцев кликну… — отмахнулся сильно подвыпивший Государь.

Прохор надавил величеству на плечи, усадив того на лавку.

— Даже не думай рот открыть! Не хочу тебя огорчать, но не все тебя любят. И еще, держи руки подальше от Мадлен.

— Какая фрау! Так ее зовут Мадлен… — Генрих мечтательно закатил глаза. — У них здесь есть комнаты?

Таверна гудела. Все присутствующие наполнили кружки, в том числе и музыканты, и выпили «за здоровье одноглазого господина!». Прохор достал трубку и закурил, сев на стул. Артисты дали посетителям время выпить и подзакусить, играя веселую мелодию. Шут воспользовался паузой и обратился к королю, который задумался, положив подбородок на ладонь. Другой рукой величество крутил опустевшую кружку.

— Генрих, я расскажу тебе одну историю. Здесь она произошла или нет — не так уж и важно. Главное — сама суть. Так вот, однажды в таверну заглянул путник, богатей. Уж хозяин его охаживал, как только мог: и вино свежее, не кислятина, и мясо прожаренное и все такое. Жена хозяина таверны только и успевала тарелки менять, да крошки со стола смахивать. Потом проводила дорогого гостя в комнату, постелила белье свежее. А тот хмельной был, ну и решил, что ему все можно. Снасильничал бабу, и решил откупиться парой золотых, а та взяла и все мужу рассказала. Трактирщик пришел в ярость, ворвался в комнату, выволок гостя на улицу в одних портках и пустил пулю в лоб. На чужой вершок не разевай роток, как говорится.

— Какая мерзкая история, — вздохнул Генрих, и хлебнул из кувшина. — Ты к чему мне ее рассказал?

— Не пойму, кто из нас дурак, — почесал нос Прохор. — Мадлен — жена хозяина. У тебя, между прочим, своя есть. А уж если тянет на приключения, то…. В замке полно фрейлин, в конце-то концов.

Тем временем музыканты вновь взялись за инструменты. Михась смочил горло и объявил.

— Песня. Между прочим, самая любимая нашего дорогого гостя, шута Его Величества, героя Серединных Земель, спасшего селян от сумасшедшего старика, победившего безумного лесника и прочее, и прочее, и прочее! — Прохор махнул на знакомца и даже чуток покраснел, а, может, это выпивка играла в крови. Михась повторил жест шута и продолжил. — В этой истории рассказывается про нашего звездочета, который пытался завоевать сердце одной очень знатной дамы. Но, видимо, не вышел трубой. Короче, парень разбежался и прыгнул со скалы. Вчера Дрон слегка надорвался, когда ее горланил, поэтому сегодня моя очередь.

Музыканты вновь заиграли, а Михась запел.

С головы сорвал ветер мой колпак,я хотел любви, но вышло всё не так.Знаю я, ничего в жизни не вернуть,и теперь у меня один лишь только путь.Разбежавшись, прыгну со скалы.Вот я был — и вот меня не стало,и когда об этом вдруг узнаешь ты,тогда поймёшь, кого ты потеряла.Быть таким, как все, с детства не умел,видимо, таков в жизни мой удел,А она…да что она — вечно мне лгалаи меня никогда понять бы не смогла.Разбежавшись, прыгну со скалы.Вот я был — и вот меня не стало,и когда об этом вдруг узнаешь ты,тогда поймёшь, кого ты потеряла.Гордо скинув плащ, вдаль направлю взор.Может она ждёт? Вряд ли, это вздор.И, издав дикий крик, камнем брошусь вниз —это моей жизни заключительный каприз.Разбежавшись, прыгну со скалы.Вот я был, и вот меня не стало,и тогда себя возненавидишь ты,лишь осознав, кого ты потеряла…

Спустя пол часа Генрих уже тихо сопел на столе. Прохор почесал затылок, прикидывая, как он один потащит это тело в замок. Мало того, ведь его надо поднять по лестницам.

— Научил на свою голову! — вздохнул шут и, поднырнув под руку короля, поднял его и поковылял к выходу.

Ночь окутала город. На небе высыпали звезды, двурогий месяц мирно покачивался во мраке. Дверь за спинами Прохора и Генриха захлопнулась, оградив от гомона пьяных ухарей и звуков музыки. Веселье продолжалось. Хмельная парочка двинулась по тускло освещенным улицам. Лампы на столбах горели даже не через одну, а через десяток. Хорошо, что ночные светила помогали. Шут прилагал все усилия, чтобы самому не упасть и не уронить бесценную ношу, которая бубнила прямо в ухо своему носильщику.

— Куда ты меня тащишь?! Там так весело, давай вернемся! Ха…

— Генрих, поверь мне, тебе уже хватит. Какой же ты тяжелый!

Они свернули в неосвещенный переулок. Прохор прислонил короля к каменной стене какой-то лавки и, уперевшись ладонями в колени, попытался отдышаться. Воздух, прогретый солнцем, уже успел остыть. Изо рта шута вырывался пар. Тут чуткий слух весельчака уловил какие-то звуки, а острый глаз заметил скользнувшую тень. В висках застучали тревожные молоточки. Что-то подсказывало Прохору, что благополучно добраться до дома не получится, а ведь предчувствия его никогда не подводили. Вскоре опасения оправдались. Из-за угла появились три фигуры, в плащах, скрывающие лица под глубокими капюшонами. Явно мужчины, если судить по походке.