Далия Трускиновская - Диармайд. Зимняя сказка

Она прекрасно помнила, что кухня и душ (конура, выгороженная в кухонном углу) – направо, кладовка и туалет – прямо, жилая комната – налево.

И быстро вошла в комнату, и поставила на стул сумку-»ладью», и расстегнула полушубок, и скинула его прямо на пол, но оставила на плечах полосатую шаль. Никаких соперниц не было.

– А у тебя ничего и не изменилось, – заметила она, обводя взглядом книжные полки, узкий шкаф, диван со старым пледом. Но не обернулась – она хотела знать, что за спиной стоит тот, к кому она сейчас примчалась, с молодым лицом, с безумными от предвкушения завтрашней славы прекрасными глазами.

– И ты не изменилась, – с некоторым недоумением ответил, войдя следом, Артур. Ему действительно показалось, что все – по-прежнему, и он – прежний, и одна из тех, тридцатилетних, за кем он гонялся, пришла в его дом добровольно и с заранее обдуманным намерением. Тогда это был бы праздник! Теперь, очевидно, тоже – во всяком случае, предвкушение праздника ожило в нем, то самое, молодое предвкушение, без тонкостей и без тормозов.

Впрочем, он со дня на день ждал, что Дара созреет, и держал комнату в полной боевой готовности.

– Что это? – спросила Дара, показывая на пришпиленные к стене куски ватмана, сплошь замазанные мрачной гуашью. На них были странные лица, уже не совсем человеческие, и все – в коронах…

– Вот, над серией работаю, назвал ее «Безумные короли», – с большим удовольствием объяснил Артур. – Их было больше, но все время приходят покупатели, одних королей отдаю, других делаю, прямо какая-то бесконечная серия на мою голову, никак не могу от нее отвязаться, но раз уж кормят…

Это было не совсем вранье – однажды он за полдюжины совсем старых королей действительно получил деньги!

Чудо свершилось несколько лет назад, после выставки, куда Артур дал то единственное, что у него было готово, – безумных королей. Его заставили вставить их в рамы, почему-то именно шесть рыл, повесили на хорошем месте, потом Артур поочередно с коллегами дежурил на выставке и продавал билеты с буклетами. Прибежала практикантка из газеты, сделала круглые глаза и опубликовала большую статью о художниках, а королей использовала в качестве иллюстрации.

Как на выставку забрел столичный гость, имеющий филиал своей фирмы в городе, как Артур пил с ним дорогой коньяк и повез его к двум подружкам, уступив право выбора и согласившись осчастливить ту, которую гость отверг, как они еще несколько дней колобродили – эти воспоминания Артур хранил для особо неопытных слушателей. Потому что опытные уже знали продолжение.

Артур попросил у богатого гостя денег в долг. Сумма была невелика, он обосновал ее размеры и необходимость. Гость задумался, и тут Артура осенило – он сказал, что готов оставить в залог картины, своих драгоценных королей, которые так прогремели по всему городу. Гостю была предъявлена публикация, а впридачу и выдуманный коллекционер, который якобы пробует вести переговоры, но согласен взять только четыре работы из шести, то есть – разрушить цикл!

Вскоре короли переехали в филиал фирмы, деньги оказались у Артура, а гость убрался к себе в столицу.

Артур перекрестился с облегчением. Оставалось только пережить неприятный период – когда сотрудники филиала будут искать его, чтобы получить с него долг и вернуть обратно королей. Он этот период пережил – а то, что шесть работ демонстративно снесены в подвал особнячка, занимаемого филиалом, и засунуты за поленницу дров для камина, его уже мало беспокоило. Некоторое времz спустя он поверил в то, что продал картины солидной фирме и, часто рассказывая об этом женщинам, уже отточил историю до литературного и актерского совершенства.

– Это хорошо, что кормят… – рассеянно произнесла Дара, глядя на одного из королей, в маске, корона которого была украшена синими кривыми гранеными ромбами. Собственно, только маска и корона были на этом листе, и в чем тут заключалось королевское безумие, Артур ни тогда, ни теперь объяснить бы не смог. На других работах оно читалось отчетливо – дурацкий смех на одной, кривой прищур на другой, попытка выглянуть из-под собственной подмышки – на третьей, да еще все короны были набекрень, прямо-таки зависали в густом, тщательно промазанном гуашью воздухе безумных королевств.

Дара вглядывалась так упорно, что цветовые пятна поплыли и обнаружилось-таки лицо. Артур не собирался писать лица, тем более – правильного, со взглядом исподлобья, но так уж легли мазки на бурой, с бронзовым отливом маске, он и сам не знал, что пристальный взгляд может тут увидеть мужское лицо, тонкое и острое.

Оно показалось – и тут же растаяло.

Дара вспомнила, зачем сюда пришла, и одновременно вспомнила про шофера в такси. Не считая нужным что-то объяснять Артуру, взрослый же человек, она подошла к выключателю и нажала. Тихо щелкнуло.

Теперь шофер мог спокойно уезжать, а Артур – не менее спокойно браться за свое мужское дело.

– Ты сошла с ума! – воскликнул он.

Дара понятия не имела, что сейчас сбылась его мечта – мечта двадцатилетнего парня о взрослой и красивой женщине, которая решительно придет и возьмет власть в свои руки, избавив от страха быть отвергнутым, от страха насмешки, от страха несостоятельности и еще каких-то обычных мужских страхов. Как ей удавалось на несколько секунд вернуться в семнадцатилетие, так и он перелетел в свои двадцать два – да там и остался, а этого она как раз и не умела!

Артур в два шага оказался рядом, схватил ее в охапку и завалил на тахту. Семнадцатилетняя Дара заорала бы от ужаса, сегодняшняя Дара вдруг захотела всего и немедленно!

– Ну да, да, да, наконец-то! – шептала она, зарывшись пальцами в его волосы, все еще густые и упругие. И ощущение пальцев оказалось именно тем, в котором она нуждалась. Она придумала его себе двадцать лет назад – и она его узнала.

Артур стал прежним – и невольно сделал прежней ее.

Его руки и его молчание, его губы и тяжесть его тела оказались именно таковы, как мечталось ей все эти дни.

Зернышко любви, которое она столько дней выхаживала, вдруг пошло в рост. Где-то в глубине ее тела она стало набухать, прорезался острый росток. Он рвался наружу, и она пыталась ему помочь, выталкивая его из себя резкими сокращениями мышц.

Артур пришел на помощь – освободил ростку дорогу.

И несколько секунд спустя – это были очень долгие секунды, очень насыщенные секунды, именно те, в какие вписывают всю любовную прелюдию два жадных тела, – Дара ощутила: сбылось, сбылось!

Двадцать лет вывалились из ее жизни, полетели в пропасть и вспыхнули там, на самом дне, белым пламенем. Она засмеялась от счастья – любовь, любовь проснулась наконец! Тот, кто любил ее в эти минуты, был единственным на земле мужчиной, достойным женской близости. Ничего, кроме любви, не осталось, и она чувствовала это всем телом, потому что мыслей тоже в себе не находила.