Олег Яковлев - Там, где фальшивые лица

– Ты похитил карту, – хмуро прервал хвастливые излияния Непутевого Дори. – Обойдемся без подробностей кражи. Что было дальше?

– Дальше… – Ангар серьезно оскорбился – это была самая эпичная часть его повествования. – Эх, я подменил карту и сбежал так, что следы простыли на сухой дороге. Карта была у меня, но она была стерта. Я не мог ее расшифровать, поскольку не знал слов ключа. Я уже думал похитить самого господина Вепря, применить пытки, раздобыть запрещенное зелье правды, из тех, что использует тайная стража, или какую-нибудь магию, упаси Дрикх от подобного злодеяния. Но… – Ангар Дортан важно поднял вверх указательный палец, – я поступил намного хитрее. Я поймал гоблина… Да не простого, а геррге-нома. Каждый из вас, полагаю, знает, что так Гаручи называют своих летописцев и мастеров тайных знаний. Тут уж я не стеснялся – каленое железо, как выяснилось, не во всех случаях является горячо любимым гоблинами. В общем, крики, проклятия, шипение и три таких важных для меня слова… Прошу любить и жаловать…

Ангар подошел к столу и прочитал слова ключа: «Аззарах ур Г’арах». Тут же карта проявилась. Гномы окружили трофей своего товарища.

– Но это еще не все, Ангар, верно? Нам нужно знать, что является предметом Дела.

– Эээ… предметом? – сконфуженно пробормотал Непутевый. Было видно, что Ангар что-то скрывает, что-то недоговаривает. Дори знал его слишком долго, чтобы сразу же это понять. Как опытный предводитель, Рубин осознавал, что, конечно же, не стоит с самого начала распугивать будущих компаньонов предполагаемыми драконами и еще всем, что Ангар решил оставить при себе. А что уж говорить о любви Дортана к приукрашиванию и преувеличению собственных заслуг. Дори не удивился бы, узнав, что Непутевый придумал всю историю от начала и до конца.

– Ну, это чья-нибудь казна, – пояснил рыжебородый Ангару очевидную вещь. Дори не любил тратить свое время на толкование очевидных вещей. – Чье-нибудь наследство, припрятанное награбленное или еще что-нибудь…

– Ах да… – Непутевый задумался с таким видом, будто бы впервые его посетила мысль, откуда же на самом деле в той пещере валяются горы их пока еще не добытого клада, – в общем… это казна, да, казна. Мне рассказал старый геррге-ном.

Дори понял, что его друг начал сочинять на ходу. Разоблачать он его отнюдь не собирался: есть карта, есть клад – и хорошо. Это лучше, чем ничего. Лучше, чем надрывать спину и зарабатывать простуду, вкалывая до изнеможения на старого хрыча Глойна. Хочется Непутевому приписать себе парочку подвигов, потешить душу выдуманными историями – пусть.

– Чья же это казна? – спросил один из молчавших до того гномов. С короткой и черной, как груда угольев, бородой и взлохмаченными волосами. Подле него сидел его брат-близнец. Эти гномы путешествовали со странствующим цирком Горация Головешки и заслужили славу непревзойденных метателей, мастерски швыряясь буквально всем: от пивных кружек до тяжелых топоров. Близнецы Клыка (это было их манежное прозвище) были старыми товарищами Рубина и несколько десятилетий назад даже принимали участие в некоторых авантюрах рыжебородого, поэтому неудивительно, что, как только наметилось нынешнее путешествие в Тэрион, предводитель отправил им письмо с приглашением войти в долю. Не теряя времени, они покинули пестрый многоцветный лагерь на новом дайканском тракте, где тогда выступал цирк Головешки…

– Да, и в самом деле, чья? – поддержал первого близнеца второй.

– Я расскажу вам! – напустил на себя таинственный вид Ангар. – Слушайте же, друзья, это очень долгая и запутанная история, окутанная мраком, тайнами и кровью…

– Ангар!

– Ну да. На севере Хребта Тэриона в своих темных подземельях жил один гоблинский король, злобный-презлобный. У него, как водится, было множество сыновей, ясное дело, принцев, и все они пошли своим нравом в любимого батюшку. Но злее всех был самый младший из них. Справедливо рассудив, он понял, что трона ему не видать как собственных ушей, и решил сделать по-своему. Парнишка вовсе не стал дожидаться, пока на тот свет отойдут и батюшка, и восемнадцать его старших братцев, а нетерпение, как всем известно, ни к чему хорошему не приводит. В этом случае также. Принц попытался было поднять мятеж, но, как это обычно бывает, что-то пошло не так, и все провалилось. В общем, он собрал всех недовольных и попросту сбежал из подземного замка отца. Не прошло и двадцати лет, как немного западнее он основал свое собственное королевство, построил город, столь же безвкусный и мрачный, как бывшее родовое имение, и завел довольно пристойное количество слуг и вассалов. Спустя пару сотен лет он накопил столько золота и самоцветов, что им не было уже счета. Именно эта казна мятежного принца нам и нужна.

– То есть мы собираемся пробиваться в гоблинский подземный оплот?! – вскричал Кили. – А как же пресловутая «бесхозность» клада? Или тебе, Ангар Дортан, растолковать значение этого слова?

– Обойдусь, премного благодарен, – скривился Ангар. – Вы же не даете договорить и все время меня перебиваете… Так вот, друзья-гномы, доношу до вашего сведения, что подземная крепость пуста, и уже давно. Что-то… – Непутевый запнулся, не зная как это объяснить. – Что-то неизведанное пришло…

– …и убило всех жителей оплота, – закончил за него Лори Дарвейг. Все удивились, откуда Неудачник знает о тех событиях.

– Да, – пораженно согласился Ангар.

– Что-то явилось из снежной бури… – прохрипел Лори, резко тряся головой, словно его кто-то тянул за ухо.

– Да.

– Что-то выбралось из чудовищной метели…

– Да, но ты-то откуда об этом знаешь?

– Я знаю… хе-хе… я знаю… мы читали, помнишь, Вчера? – криво улыбнулся Лори. Его глаза наполнились привычным полубезумным выражением. – Потому что это одна из самых известных баллад о гоблинах. «Ледяная чума». Король Гемлаг Недовольный (тот самый младший принц) пал от снежного чудовища. Я много чего перечитал, чтобы выяснить все о монстре, который преследует меня самого, – признался Лори. – Но нашел лишь рассказы и истории о других тварях, иных напастях.

– Что-то ты темнишь, Ангар, – покосился на Непутевого один из молчавших до сей поры гномов, хмурый Долдур Неммер, присоединившийся вместе с братом к отряду лишь прошлым вечером – для этого они покинули небольшую деревушку на тракте, где жили уже три десятка лет. Лицо гнома имело медный оттенок, как и всклокоченная, судя по всему, из-за долгого нахождения подле горна, борода. Сказать по правде, он и был кузнецом. Подле сидел его младший брат в зеленом кафтане и с недлинной каштановой бородой, напоминающей кусок древесной коры.