Владимир Пекальчук - Жестко и быстро

Так что если уж на то пошло, то в уничтожении многих культур и стран было бы уместнее обвинить людей. При этом образовалась тенденция, когда подневольный король, предвидя грядущее «освобождение», всеми силами помогал свартальвам удержаться в его королевстве.

В этот раз альвы людям помогать не стали, ограничившись только базовыми дипотношениями и торговлей. История новых взаимоотношений людей и эльдар находилась преимущественно в плоскости политической борьбы за влияние на маленькие «буферные» королевства, которые альвы защитили от поглощения крупными соседями-людьми. Хотя и мелкие войны были тоже. Кроме того, светлые убедились, что за века люди так и не освоили целительство на высшем уровне, и стали в частном или не совсем порядке предлагать свои услуги за баснословные вознаграждения, которые использовались для закупки и поставок в Льюсальвхейм всего необходимого. Побочным эффектом стало то, что многие правители задерживались на троне намного дольше, чем обычно живут люди, хотя для человеческого блага была бы предпочтительна их скорейшая кончина.

В средние века в крупнейших странах, в том числе Аквилонии, сформировался институт Домов. Подобно классическим средневековым рыцарям, маги получили дворянские привилегии в обмен на обязательство защищать государство на поле битвы. И такая практика не отмерла со временем, потому что в том мире регулярная армия постепенно стала сильнее рыцарской кавалерии, а здесь этого не произошло. И, что еще более важно, произвести в рыцари-маги любого доблестного парня нельзя. Врожденный Дар нужен, который есть очень не у всех.

Именно поэтому дворяне, получив официальные привилегии по сравнению с простолюдинами и искреннее уважение последних, были обязаны, подобно спартанцам, овладевать военным ремеслом и к тому же остались несвободны внутри своего узкого социума. Сила Дома зависела не в последнюю очередь от количества и качества его боевых магов, сила страны и вовсе на семь, а то и восемь десятых определялась суммарной силой рыцарей магии. Даже после появления таких вещей, как гаубичная артиллерия и реактивные системы залпового огня, маги продолжали играть важнейшую роль в любой войне, превосходя по своим возможностям любые боевые единицы. И если шестой уровень мог бы в чистой огневой мощи потягаться с крупнокалиберной гаубицей, а то и батареей оных, то седьмые уровни сделали зарин и напалм ненужными в этом мире.

И потому главы получили безоговорочное право на селекцию в пределах своих Домов. И если бы я был наблюдателем из параллельной вселенной, то признал бы такую практику необходимой для выживания человечества в условиях соседства свартальвов.

Но поскольку меня это касалось напрямую, то я отнесся к селекции над людьми крайне негативно. Для рядовых членов знатных семейств свобода личного выбора была всячески ограничена, равно как и крайне усложнена процедура выхода из-под власти собственного Дома. Один из инструментов контроля, помимо лишения дворянства, — «закон откупа», по которому отступник обязан возместить своему Дому все затраты на него, начиная с денег, потраченных на пеленки, что в итоге оказывалось астрономической суммой.

Именно по этой причине я весьма подозрительно отнесся к платежной карточке, которую мне вручили вместе с документами нового Дома. Позвонив в банк, я выяснил, что денег как таковых на ней нет, это не более чем подтверждение моей личности, а счета за мои трагы выставляются напрямую в канцелярию Дома. При этом имелся лимит — пятьсот империалов в сутки, тысяча в неделю. С одной стороны, приличные деньги, и я пока еще не знаю, каковы мои истинные активы. С другой — дед, пообещав отпустить меня по-хорошему, видимо, ограничил мои возможности транжирства. В принципе это, скорее, хороший признак.

Что до акций, то господин Уэйн действительно уладил вопрос безо всякого суда. До моего совершеннолетия акции остаются в распоряжении «Универсального производства Рэммов», после чего мне выплачиваются дивиденды за все годы, и пакет акций возвращается под мой контроль. Душеприказчик отца, по совместительству мой «надзирающий опекун», сообщил также, что процедуре оценки стоимости и акций, и дивидендов дан официальный старт. Ну поглядим, что будет.

Два месяца спустя я досрочно сдал выпускной экзамен и добрался до показателя в три тысячи ударов в день. Дальше наращивать количество не стал, вместо этого начал отработку самых сложных ударов и ката.

Мой первоначальный расчет на то, что я не нуждаюсь в отработке техники, частично дал сбой. При попытке провести удар или прием, требующий высокой координации каждой мышцы, возникал «эффект компьютера», разнобой памяти прежней жизни и мышечной памяти, а точнее — ее отсутствия — неподготовленного тела в этой. Простые элементы и удары вроде сэйкэн-цуки или татэ-цуки — без проблем. С энкэй-гяку-цуки, ударом со скручиванием после кругового блока, возникли трудности, он мог один раз получиться, другой раз — нет. А что-то вроде уширо маваси тоби гэри, так называемой вертушки в прыжке, я пока даже не рисковал выполнять.

К счастью, мышечная память нарабатывалась очень быстро. После того как мои удары немного окрепли, дело пошло еще лучше, и всего пяти-шести сотен повторений на каждый элемент хватало на то, чтобы привести технику выполнения к тому уровню, до которого я его развил в прошлой жизни путем многих десятков тысяч ударов.

Вместе с тем многие движения я по-прежнему не мог отрабатывать из-за физической подготовки. За три месяца я вогнал желатиновые мышцы в неплохой тонус, однако если Реджинальд во мне восторгался своим быстрым прогрессом, то мастеру Куроно и успехи, и тонус казались то ли плачевными, то ли смехотворными.

Подушка стойко вынесла примерно недели три, после чего пришлось купить грушу. Проблема, конечно, была не в процессе покупки, а в самой покупке, а еще точнее — в том, что факт покупки груши и установки ее в моей комнате не миновал внимания семейства.

— Ты, случаем, не боксом ли решил заняться после того, как перестанешь быть дворянином? — осторожно поинтересовалась Анна через пару дней.

— Да ни в жисть, на фиг он мне сдался?

— А грушу зачем колотишь тогда?

— Ну я же говорил — отличное средство, чтобы прогнать депрессию и плохое настроение…

— Знаешь, я тут по коридору мимо твоей двери утром иду — ты колотишь. Перед обедом иду — колотишь. Вечером — колотишь. Судя по этому, ты из депрессии вообще не выбираешься…

— Ну нравится мне — грушу бить! Это такая большая проблема?

— В битье груши проблемы нет. Она в том, что заставляет тебя делать это.