Ветер странствий (СИ) - Ольга Ружникова
Долго думал? Долго. Судя по кругам под глазами — следам бессонных ночей. Александре действительно безопаснее под покровительством эвитанского кардинала. Но что случилось с Витом — если тот больше не борется за свою любовь? Не ползет сквозь снега из последних сил?
Слишком много сгоревших деревень. И горя. Даже Арабелла больше не вспоминает о любви. Повзрослела? Или разлюбила? Розовая дымка рассеялась. Герой оказался не героем.
Как всё вышло глупо! Не отправься он «приносить себя в жертву» — Белла сейчас была бы рядом с матерью. А Кармэн не сходила бы с ума — представляя дочь мертвой, если не хуже.
Ты хоть что-нибудь можешь сделать толково, Грегори? Хоть кого-то спасти? Или всё, на что ты способен, — быть знаменем, за которое гибнут люди? Рваной, бесполезной тряпкой.
Неужели в тебе нет ничего, кроме отцовского имени?
— У нас будет родина, — вымученно улыбнулся невеликий сын великого отца. — Я не могу, Вит, обещать точно. Но сделаю всё, что от меня зависит. У тебя снова будет дом, куда ты сможешь привести Алексу. А ты, Белла, снова увидишь мать, Виктора, друзей.
Улыбка осветила построжевшие за эти дни черты Арабеллы.
— И ты станешь королем Эвитана! — с прежним задором выпалила она.
Ага — если Регенты вдруг сбегут за Хеметийское море. А трон отдадут добровольно.
3
— Милая Эмили. — В глазах бордель-маман светится сочувствие. На вид — даже искреннее Полининого. — К сожалению, тебе придется оставить мой дом.
К этому всё и шло. Попытки использовать свалившуюся ей на голову мать незаконного ребенка как одну из шлюх бордель-маман оставила в первую же неделю. Съязвила, что такими испуганными глазами Эйда ей еще и всех клиентов распугает. Надолго. И оставит голодными половину девочек.
Потому что за дрожащими жертвами ходят не сюда, а через три квартала. А здесь — высококлассное заведение. С ласковыми, умелыми красотками.
И хозяйка сего заведения даже попыталась приставить к странной девице опытную куртизанку. Для наставительных бесед.
А потом махнула рукой. И оставила за Эйдой только игру на арфе и лютне. Объяснила, что каждый должен быть на своем месте. А гостям в придачу к удовольствиям нужны еще приятная куртуазная беседа, музыка и «всё, как положено в хороших домах». А по постелям гостей и другие девушки разведут.
Эйда поверила, что сумеет окупить кров и еду для себя и дочери, и не продавая тело. И что отсюда их не выгонят на улицу.
Оказалось — поверила зря. Бесполезные дуры не нужны нигде. Ни в родном доме, ни в чужом борделе.
Будь Эйда одна — наложила бы на себя руки, и дело с концом. Но теперь ей слишком хорошо известно, что тогда ждет Мирабеллу. Ей не выжить на улице. А приютов с дочки уже хватит! Как и церковного милосердия.
Надо было просто не рождаться. Эйде, а не дочери. Девочка не виновата.
А теперь уже поздно.
И что делать? Найти другой бордель — только на сей раз стиснуть зубы покрепче и…
Вдруг в этот раз получится лучше? Не в таком «высококлассном» месте? Теперь-то Эйда уже выучила правила.
Может, спросить адрес заведения, где требуются испуганные и плачущие? Эйда в этом — не столь уж несведуща. В первые три дня (точнее, ночи) у Роджера Ревинтера была богатая фантазия.
Правда, у клиентов заведения вкусы наверняка еще экзотичнее.
— Когда я должна уйти? — девушка поглубже закуталась в шаль. Подарок Мэг, веселой хохотушки. Любимицы столь же веселых, добродушных клиентов.
Уж ее-то никто не выгонит на улицу — до самой старости!
В последнее время Эйда мерзла всё чаще. Сильнее, чем когда бы то ни было — в Лиаре, в родовом замке и даже в монастыре. Сильнее, чем за всю жуткую дорогу от Лиара до Лютены!
У страха — серый цвет. Как у тех самых теней из сумрака. Он заползает в окно, проникает в кровь и тянется к сердцу. Страх — не только за себя.
— Эмили, ты неправильно поняла. — В темно-карих глазах — всё то же участие. — Я тебя вовсе не прогоняю. Просто уже нашла тебе новое место. И там ты будешь выполнять те же обязанности, что и здесь. Эмили, мне очень жаль с тобой расставаться. Да и мои девочки привязались к твоей милой маленькой дочке. Поверь, это ненадолго. Я скоро верну тебя назад.
Она серьезно? Или издевается?
— Эмили, здесь ты и Белла в опасности. Я не шучу. Ты не говорила, что тебя ищут.
Только что было холодно? Да нет. Настоящая стужа — сейчас! Почти лихорадка. Не хватало только в обморок упасть. Нашла время!
И лучше даже не представлять, в какое «безопасное» место Эйду переправят. Вместе с Мирабеллой!
Рухнуть в ноги? Не поможет. Никогда не помогало…
— Ни я, ни ребенок живыми не дадимся, — выдавила Эйда. Чувствуя, как дрожат губы. И злясь на себя.
Кого напугает угроза трясущейся овцы? Она так и не сумела обрести хоть тень характера. И теперь слабость погубит и ее, и Мирабеллу!
Да и какое бордель-маман дело до их жизни и смерти? Выдаст мертвыми — всего-то.
— Эмили, я не знаю, почему ты так боишься тех людей. Но я не собираюсь отдавать тебя им. Поверь, они мне не нравятся. И никаких дел с ними я иметь не хочу. Думаю, бесполезно спрашивать, за что именно на тебя взъелись. Зато не сомневаюсь, что они делают со слишком осведомленными свидетелями. Неужели ты думаешь, я — настолько глупа, чтобы заглотить наживку вместе с крючком? Никакие деньги не стоят жизни моей и девочек. Если тебя в ближайшие недели не будет в моем доме — я останусь в живых. Значит — я просто никогда тебя не видела и действительно ничего не знаю. А вот если начну торговаться — умру. Понимаешь?
Логично. Мама точно нашла бы, в чём загвоздка. Ирия просто объявила бы бордель-маман лгуньей. Эйда тоже ощутила фальшь, искусно вплетенную в правду. Но не смогла отличить одно от другого. Никогда не умела.
— Хорошо, благодарю вас. Я последую в безопасное место, которое вы мне предложите. Еще раз благодарю вас за участие и помощь.
Все-таки между прежней Эйдой и нынешней разница есть. У наивной девочки из Лиара ложь не слетала с языка так легко.
Что ж, такой хороший учитель, как жизнь, даже в совсем безнадежную голову что-то да вобьет.
— Поверь, Эмили, я желаю тебе и твоей дочери только добра. Вы обе действительно мне нравитесь.
Поверим. Больше всё равно ничего не остается. Даже самый слабый
