Священная охота - Буджолд Лоис Макмастер
— И всё-таки этот молодой человек многого стоит, несмотря на свою внешность. Я так подумал ещё на его свадьбе с принцессой Фарой.
— Как это?
— Э-э… Да ничего такого особенного он не делал… Он просто никогда…
— Что никогда?
Геска задумчиво поджал губы.
— Ну… трудно сказать. Он никогда ни в чём не ошибался, не нервничал, не опаздывал и не приходил раньше времени… никогда не бывал пьян. Такое трудно не заметить. Внушительный, вот как я его назвал бы. Кое в чём он напоминает мне вас… в тех случаях, когда требуются мозги, а не мускулы. — Геска поколебался и предусмотрительно решил не продолжать сравнений, чтобы окончательно не завязнуть в трясине.
— Мы с ним кузены, — равнодушно бросил Ингри.
— Конечно, милорд. — Геска искоса взглянул на Ингри. — Граф очень заинтересовался визитом просвещённой Халланы.
Ингри поморщился.
«Что ж, это было неизбежно».
Несомненно, он ещё услышит от Венсела множество вопросов по поводу событий в Реддайке.
В храме Миддлтауна служил всего лишь молодой аколит, который впал в панику при появлении траурного кортежа — о такой чести для своего храма он узнал всего за полдня. Однако ради каких бы церемоний ни прибыл граф Хорсривер, было ясно, что они начнутся не здесь. Отряд выступил в путь ровно в полдень; Венсел распоряжался с такой мрачной целеустремлённостью, какой Ингри даже в самом скверном настроении не смог бы достигнуть. Он мысленно поаплодировал кузену и оставил бледному аколиту достаточно увесистый кошелёк, чтобы утешить его.
Миддлтаун ещё не успел скрыться за поворотом дороги, когда Венсел придержал своего гнедого, поравнялся с Ингри и буркнул:
— Проедем вперёд. Я хочу поговорить с тобой.
— Хорошо. — Ингри пустил своего коня галопом, ободряюще кивнув Йяде, которая ехала рядом с повозкой. Венсел удостоил девушку лишь загадочным взглядом.
Когда расстояние между всадниками и кортежем стало достаточным, чтобы никто не мог подслушать разговора, Венсел повернулся в седле, но спросил только:
— Где ты нашёл эту телегу для перевозки бочек с пивом?
— В Ридмере.
— Ха… По крайней мере эта часть похорон будет соответствовать вкусу бедняги Болесо. Украшенный серебром королевский катафалк едет из Истхома и будет ждать в Оксмиде. Надеюсь, ни один мост по дороге под ним не обвалится.
— Действительно… — Ингри постарался сдержать неуместную улыбку.
— Моя свита должна обеспечить мне в Оксмеде удобное размещение. И тебе тоже, если пожелаешь. Советую тебе воспользоваться этой возможностью. В городе нельзя будет найти пристанище ни за какие деньги, как только туда прибудет двор.
— Спасибо, — искренне поблагодарил кузена Ингри. Ему случалось слышать о дуэлях между отчаявшимися придворными за обладание сеновалом, когда во время королевских путешествий свите оказывалось негде разместиться. Уж Венселу-то достанется самое лучшее помещение.
— Расскажи мне об этой просвещённой Халлане, Ингри, — отрывисто бросил Венсел.
Что ж, по крайней мере он не стал упрекать Ингри в том, что тот не упомянул о волшебнице раньше. Ингри, впрочем, усомнился: следует ли ему испытывать облегчение по этому поводу…
— Я счёл её именно той, кем она назвалась: приятельницей леди Йяды, знавшей её с детства. Она была целительницей в крепости ордена Сына на западной границе в то время, когда крепостью командовал отец леди Йяды, лорд-дедикат.
— Я слышал о лорде ди Кастосе, да. Йяда говорила о нём. Однако меня беспокоит странное совпадение. Волшебник, имевший какое-то отношение к неожиданной проблеме леди Йяды, исчезает из замка, и всего через несколько дней волшебник — или волшебница, также связанная с леди Йядой, посещает её в Реддайке. Так два это разных волшебника или один и тот же?
Ингри покачал головой.
— Не могу себе представить, как просвещённая Халлана могла бы тайно пробраться в замок Болесо. Уж незаметной её никак нельзя назвать. Халлана на последних неделях беременности, что, кстати, налагает большие ограничения на использование ею демона. Ради безопасности она живёт в отшельнической келье в Сатлифе. Признаю, моё доказательство косвенное, но я уверен: Болесо уже по уши погряз в своих ужасных экспериментах, когда полгода назад убил слугу. Это означает, что его подручный-волшебник должен был тогда находиться в Истхоме или где-то поблизости.
Венсел с сомнением нахмурил брови.
— Принимать правду за ложь такая же ошибка, как принимать ложь за правду, — продолжал Ингри. — Жрица с двойным посвящением — женщина в высшей степени необычная, но невозможно поверить, чтобы она была на побегушках у Болесо. Ей это не подходит, хотя бы потому, что она совсем не глупа.
Венсел склонил голову, обдумывая услышанное.
— Не была ли она тогда тем кукольником, который управлял марионеткой-Болесо?
— Менее невероятно, — неохотно признал Ингри, — но всё равно… нет.
Венсел вздохнул.
— Тогда попробуем упростить дело. Мы имеем двух разных волшебников, но не связаны ли они между собой? Не мог ли пособник Болесо после несчастья бежать к Халлане? Не сообщники ли эти двое?
Такая мысль смутила Ингри. Он неожиданно вспомнил, что предположение — ложный след? — будто заклятие было наложено на него в Истхоме, исходило от Халланы.
— По времени такое, пожалуй, было возможно.
Венсел печально хмыкнул, глядя вперёд между ушами своего коня.
— Насколько мне известно, просвещённая жрица написала письмо. Ты с ним уже ознакомился?
«Будь ты проклят, Геска!»
И будь проклята сплетница-дуэнья. Многое ли ещё известно Венселу?
— Оно было передано не мне. Халлана вручила его леди Йяде. Запечатанным.
Венсел отмахнулся от этого возражения:
— Не сомневаюсь, что тебя обучили, как преодолевать подобные преграды.
— Конечно — когда дело касается обычных писем. Тут же речь идёт о послании храмовой волшебницы. И думать не хочется о том, что могло бы случиться с письмом — или со мной — при попытке его вскрыть. Может быть, вспыхнуло бы пламя. — Ингри предоставил Венселу самому решать, имеет ли он в виду, что сгорело бы — письмо или он сам. — И я не уверен, что передавать письмо Хетвару безопасно. По крайней мере будет нужно, чтобы вскрывал его храмовый волшебник. Только даже хранителю королевской печати может оказаться нелегко заставить жреца вскрыть письмо, адресованное главе его собственного ордена.
— Тогда придётся использовать незаконного волшебника. — Заметив кислый взгляд Ингри, Венсел пробормотал: — Ты должен признать, что Хетвар, если пожелает, сможет найти такого.
— Начни мы бесконечно множить гипотетических волшебников, как бы не пришлось подвешивать их к балкам потолка, как окорока, чтобы все поместились. — И всё-таки, с горечью напомнил себе Ингри, странное заклятие, наложенное на него, так и оставалось необъяснённым.
Венсел коротко и невесело кивнул, потом, после короткого молчания, сказал:
— Ну, если говорить об окороках и о том, как их нарезают… Не то чтобы ты, кузен, так уж хорошо лгал — просто никто не решается уличить тебя во лжи. Возможно, это обстоятельство создало у тебя преувеличенное представление о собственной изворотливости. — Голос Венсела зазвучал более жёстко. — Что на самом деле случилось, когда вы заперлись в той комнате?
— Если бы было что-то, о чём я обязан доложить, мой долг — доложить первым делом лорду Хетвару.
Брови Венсела поползли вверх.
— Вот как? Первым делом? И всё-таки… ничего? Я видел твои отчёты Хетвару. Количество не упомянутых в них событий впечатляет. Леопарды. Волшебницы. Странные ссоры. Падение в реку. Твой романтичный лейтенант Геска даже утверждает, будто ты влюбился — о чём тоже нет ни слова в твоих письмах, хотя это я и мог бы понять.
Ингри вспыхнул.
— Письма могут попасть не по адресу. Или оказаться прочитанными глазами врага. — Ингри в упор посмотрел на графа.
Венсел открыл и закрыл рот. Некоторое время ему пришлось заниматься только своим конём — на дороге оказалась глубокая лужа. Когда её удалось объехать и кузены снова поскакали стремя к стремени, Венсел сказал:
