Крылья распахнуть! - Голотвина Ольга Владимировна

Капитан, который вел по карте линию маршрута, на миг прервал свое занятие.

– Нет. Зимовать в Иллии мы не будем. Устроимся во франусийском порту. Или в южной Джермии. А может, подберем порт какого-нибудь маленького королевства.

– А чем Иллия-то нам не угодила?

Бенц чуть поколебался, но решил, что команда все равно узнает.

– Не нам, а мне. Я в Иллии объявлен государственным преступником.

– Ого! За самозванство-то?

– Нет, там дело серьезнее… Со мною в академии учился принц Джиакомо. По традиции старший принц объявляется наследником трона, второй обучается морскому делу, а третий – небоходному… Вот этот третий принц у нас на учебном судне обтрясал облака. А только ему не до наук было, в высочайшей башке другая брага бродила. Завел себе двух любовников и бурно выяснял отношения то с одним, то с другим – вся академия посмеивалась… ну, вслух-то никто хохотать не смел. А ближе к концу обучения его высочество соизволил положить глаз на меня. Я не счел себя достойным столь высокого внимания и старался держаться от принца подальше. Но в день, когда нам вручали дипломы, в академии был праздник. Принц напился, как беспородная свинья, подкараулил меня на балконе и пошел на абордаж. Мне частенько доводилось чуять задницей неприятности, но не хотелось бы чуять их ею так… отчетливо. Не сдержался, двинул в высочайшую харю так, что принц спиной вперед улетел через перила, шмякнулся в кусты роз и затих. Я перепугался: а вдруг я убил принца крови? И сбежал. В праздничном наряде, с дипломом – больше при мне ничего не было. И правильно сделал, потому что меня объявили государственным преступником. В городе говорили: на принца Джиакомо совершено покушение, его высочество чудом остался в живых…

– Ну и зря, – рассудил Отец. – Уж не серчайте, сударь, а вам бы сказать принцу, что вы подцепили дурную болезнь в веселом доме, он бы и отвязался… Ладно, садимся в Бонмари, а потом как пойдем – вдоль побережья или напрямик, над сушей?..

Наконец тонкая линия была прочерчена по карте, и оба небохода разом подумали: доведется ли «Миранде» пройти этим маршрутом?

– Лоция – настоящий клад, – сказал Отец, бережно закрывая кожаный переплет. – Надо сказать Филину, чтобы сделал для нее футляр. Где вы добыли такое, сударь?

– Случайно забрел в лавку книготорговца. Ну, а тому лоция досталась от вдовы умершего капитана.

– Но она же стоит немалых денег!

– Мне обошлась довольно дешево.

– Повезло… Что ж, капитан, с вашего позволения, пойду потолкую с командой…

Дик рассеянно кивнул, отпуская погонщика. Подошел к столу, тронул кончиками пальцев темно-бурую кожу переплета.

– Довольно дешево, – повторил он с жестким смешком.

2

Белле-Флори. Вечерняя пустая улица Морской Звезды. Топот патруля за спиной.

И беглец, не теряющий надежды оторваться от погони.

Не впервые гоняет его городская стража! Сколько раз с подвыпившими друзьями учиняли по ночам что-нибудь веселое, а потом с хохотом врассыпную уносили ноги.

Но тогда речь шла не о жизни и смерти.

Тогда Дик был учащимся небоходной академии. Стражники относились к таким, как он, снисходительно. Ну, потешились молодые господа, на чей-то балкон козла затащили. Стоит ли из-за этого бить подметки о мостовую?

Но государственный преступник – дело другое. По улицам мечется большая награда и повышение по службе. К тому же у этой награды нет при себе даже шпаги.

Впереди – топот и звон стали! В клещи берут! Бегом налево, в проулок, больше некуда!..

Эх, демонская сила! Это не проулок, а тупик!

Придется поиграть в «кота на крыше». Вот только шляпу бы не обронить…

Дик Бенц еще не настолько превратился в затравленную дичь, чтобы рискнуть великолепной черной шляпой с серебряной пряжкой и орлиным пером. Он поспешно скинул ее, взял в зубы и полез по стене.

«Да благословит Вортум Умелый того, кто придумал украшать стены лепниной! Как удобно разинул пасть вон тот лев – прямо ступенька… Я сломал клык? Извини, приятель… А теперь мне дружески протягивает крыло не-пойми-что-летучее. Уцепиться, подтянуться – и я на балкончике…»

Не балкончик даже – площадка для цветов под окном. Но никаких цветочных горшков, изразцовые плитки покрыты густым слоем птичьего помета… Ну и славно, Дику сейчас не до красот фасада, было бы куда ногу поставить.

Хуже другое: над балкончиком голая стена. И до того гладкая, что не уцепишься.

Убежище или ловушка?

Черный камзол вряд ли заметен на фоне темной стены. Сумерки сгустились. Что, стражники такие уж глазастые?..

А внизу – злые голоса:

– Здесь он! Некуда ему деваться!

– Обходи дом, парни!

– Может, на крышу влез?

– На соседний дом не перелезет, там крыша не впритык!..

«Спасибо за предупреждение, господа…»

Рука беглеца скользнула за голенище…

Удирать пришлось прямо с пирушки. Кроме нарядного камзола, надетого по случаю праздника, у него при себе лишь две вещи: капитанский диплом, полученный только сегодня, и нож за голенищем, в специально вшитых ножнах.

Стараясь не делать резких движений, чтобы не сбить проржавевшие перильца на головы суетящихся внизу стражников, Дик просунул лезвие ножа в щель между ставнями и осторожно повел им снизу вверх.

Лезвие на миг задержалось у крюка с той стороны ставней – и подняло его.

Ставни открылись почти беззвучно. Зато нож, который Дик ухитрился обронить, стукнул возле ног довольно отчетливо.

Голоса притихли, а потом один из стражников сказал неуверенно:

– Ты слыхал? Вроде что-то наверху…

Выругавшись про себя, беглец скользнул в окно. Возиться на узеньком балкончике, поднимая нож, было некогда, да и опасно.

Дик Бенц оказался на темной галерейке, надел шляпу и поспешно закрыл за собой окно. Так, теперь можно осмотреться…

Галерейка и впрямь темная, но холл внизу слабо освещен парой маленьких светильников. Значит, хозяева не легли. Или слуги бодрствуют. Надо держать ухо востро.

На галерейке хоть и темно, но любой, кто по ней пройдет, наткнется на незваного гостя. Не спрячешься… Может, спуститься и поискать укромный уголок?

Ступени лестницы поскрипывали тревожно и зло.

Двух светильников было мало, чтобы разогнать тьму, а в большом камине была лишь зола. Только сейчас Бенц заметил, как холодно в доме. Словно зима спряталась в этой мрачной каменной хоромине от ранней весны, победно атакующей столицу Иллии.

Наверное, здешний хозяин – изрядный скупердяй.

Дик огляделся.

Холл был почти пуст. Два кресла у камина – очень старые, с выточенными из желтой кости подлокотниками и потертой обивкой. Коврик перед камином – в полумраке не разобрать рисунка на нем. Невысокий шкафчик, на котором лежит толстая книга в кожаном переплете. Возле одного из кресел, прямо под светильником, – старомодный пюпитр для чтения, на нем тоже книга – бумажная, печатная, раскрытая на середине.

Хоть Дик и находился в отчаянном положении, он не удержался, запустил взгляд в книгу.

«Как ни молила о пощаде злосчастная сеора Люциэлла, жестокосердый супруг не желал внимать ее оправданиям и уверениям в невиновности. Привязав жену за косы к столбу, он…»

Губы Дика тронула счастливая, детская, неуместная здесь улыбка.

«Череда ужасных злодеяний», рассказы о знаменитых преступлениях прошлого века. Когда-то дед запретил мальчику читать эту книгу: рано забивать голову неприятными и тяжелыми вещами. Разумеется, Дик проглотил книгу при первом удобном случае. И потом, с оравой ребятишек забившись в темный сарай, страшным голосом пересказывал историю за историей. В результате его друзья признали, что чтение не такое уж занудное дело и что даже от грамоты бывает прок…