Стать счастливой (СИ) - Лувако Джейн

В голове постоянно крутилась одна т та же мысль: между парой существует связь. И это не связь Рода, когда ты знаешь жив родственник или мёртв и его эмоции. Это намного глубже, сокровеннее. Твёрдо уверившись в правильности своего решения дотянуться до Алины, припустил по коридору, бросив охрану позади.

В покоях меня оставили одного, но от меня не укрылось то, что охрана не ушла, а осталась в соседней комнатке специально оборудованной для них. Эта забота оставила двоякое чувство. С одной стороны, я был рад, что парни переживают за меня. С другой… Неужели я так неадекватно веду себя, что они решили присмотреть за мной в собственных покоях?

Очень плохой знак, надо взять себя в руки. Вот только как? Мысли не дававшие покоя ни душе и ни телу, заставляли метаться по комнате. Не выдержав пытки, прислонился лбом к холодному стеклу окна. Почувствовав небольшое облегчение прикрыл глаза и потянулся к малышке.

Пустота! Нет, в том, что она жива, я был уверен полностью и это давало силы держаться, не опускаясь уж совсем до паники. Но что-то блокировало нашу связь. Она и так ещё была призрачной и неокрепшей. Алина до сих пор не определилась, не понимая себя. По сути, она еще совершенный ребёнок, как бы не хотела показать иное. Да, девочка изначально была особенной. Наверное, я влюбился в эти умные не по-детски серьёзные глаза в самый первый раз, как только увидел её.

Но все-таки она была ребёнком, и я помню все её шалости, все этапы взросления. Пропустил только самый важный, дурак… Моя малышка с умными серыми глазами выросла в прекрасную молодую девушку, жаждавшую пылких признаний, цветов и свиданий.

Воспоминания об ужине на утёсе легли печалью на мою истерзанную душу. Вновь потянулся к Алине, и опять тишина. И сообщений от брата нет! Понимая, что ему сейчас совершенно не до моих метаний, не отвлекал его своими вопросами. Как же неизвестность и ожидание выматывают!

— Ваше сиятельство, вам нужно поесть, — услышал тихий, но настойчивый голос Бьеора.

— Оставь меня, — бросил, не поворачивая головы.

Он, как старая нянька, заботится обо мне постоянно, но сейчас это было лишним, я мог сорваться.

— От слабого и истощённого мужчины мало толку, вы убиваете и себя, и надежду на спасение своей пары, — очень тихо проговорил он.

От удивления распахнул глаза и повернулся к старому камердинеру. Чуть наклонив голову и обозначая поклон, он указал на накрытый стол, и последовал на выход из покоев. Кусок в горло не лез поэтому, безразлично отворачиваясь, даже подходить к столу не стал. Но заботу, а главное наблюдательность и проницательность старого слуги, я оценил.

Совершенно неожиданно почувствовал Алину. Смятение, страх и усталость были первыми отголосками чувств малышки. Обрадовавшись укреплению связи и раз за разом пытаясь прорваться в мысли своей девочки, но терпел крах. Искорёженное Борфинором её ментальное поле не давало такой возможности.

Потерпев поражение докричаться до Алины и потеряв всякую надежду, решился с открытием перехода. На мой крик тут же появилась охрана, готовая следовать за мной. Пытаясь выстроить портал по эфемерной связи, получал сбои. Но с упорством буйвола пробовал вновь и вновь. Магия сминалась, рвалась и рассыпалась как песок сквозь пальцы, пока очередной переход не взорвался и не раскидал нас по комнате. Оглядывая погром, взял себя в руки. От мысли построить портал пришлось отказаться.

Вдруг резкой, болезненной вспышкой я почувствовал свою девочку. Ментальный удар был ошеломляюще ярким. Страх сменился отчаяньем и диким, рвущим жилы ужасом. Я ничего и никого не видел вокруг. Кажется, кто-то кричал, но это проходило мимо моего сознания. Моя малышка умирала и только её отчаянье помогло укрепить нашу связь.

Она цеплялась за жизнь, а я старался удержать, не отпустить. Это единственное, что я мог сейчас: держать на грани мою пару и молиться Ушедшим сквозь сжатые зубы, чтобы Эдхар поторопился, успел. Мои силы не безграничны, прав был Бьеор. Но и сдаваться я был не намерен: либо я удержу её, либо мы уйдём за грань вместе. Видимо мои молитвы были услышаны и чьи-то ласковые руки помогли мне вернуть мою девочку.

Я прислушивался, готовый в каждую минуту подхватить её и держать столько, сколько смогу. Или совершить последний полет в своей жизни за грань, душа к душе, чтобы вечность быть вместе. Не сразу понял, что вокруг суетится народ, а приоткрыв глаза, увидел склонившегося надо мной Валионора. Старый лекарь устало выдохнул и в сердцах высказал что-то нелицеприятное в мой адрес. Но тут же взял себя в руки и почти ласково приподнимая мне голову, насильно заставил выпить мерзкое лекарство. От вкуса этой дряни хотелось морщиться и плеваться, желая забыть её вкус. Хотя эта гадость дала понять, что я ещё жив и не все потеряно.

Оказалось, я лежал на полу, и Валионор убедившись, что я все выпил, приступил к ускоренному исцелению. Отбиваться от него всегда было делом неблагодарным, а теперь так вообще исключительно тяжёлым. Но он сумел сотворить невозможное. Нет, резерв он не восполнил, но слабость прошла и я сам смог подняться на ноги.

Открывающийся портал я заметил раньше всех. Не раздумывая ни секунды подхватил под руку лекаря и шагнул в него. Сомнений не было никаких. Где-то во мне жило понимание, что это правильно, так и надо. Только отметил, что за нами последовали телохранители, обнажая клинки и практически сразу забывая о них.

Гряда Ярости. Святилище Тёмного источника магии

Аоми оставались сущие пустяки, но у девочки было ощущение, что она забыла что-то очень важное. Вполоборота усаживаясь на алтарь и свесив ноги, она задумчиво оглядывала дело своих рук. Казалось, что всё сделано правильно и можно уходить, а с оставшимися здесь людьми разберутся те, кто спешит на выручку Алиниэль. Опять проверяя их ментальное поле, таира, именно таково было самоназвание народа Аоми, буквально осязала беспокойство некоторых людей, жгучей горчинкой оседающее на языке.

Девочке спокойно можно было уходить и не показываться этим людям, тем более, что она прекрасно знала правила. Раскрыться можно, но только в особенных или чрезвычайных обстоятельствах. Оценивая ситуацию в целом, девчушка не могла отнести этот случай ни к тем, ни к другим. Но она не уходила, мучительно пытаясь понять, что за червячок сомнения грызёт её изнутри.

Бессознательно поднеся тонкий указательный палец к губам и задумчиво постукивая о них, Аоми медленно скользила взглядом по пещере. Переводя его с одного на другое, таира мысленно перечисляла, что должна была сделать и сделала. Тьма собрана и запечатана, проверив карман, девочка удовлетворённо улыбнулась. Преступники в стазисе, либо мертвы. Заледеневший взгляд ребёнка дёрнулся и остановился на теле женщины, сломанной игрушкой лежавшей у стены. На её лице проскользнуло брезгливое выражение и пропало, когда взгляд заскользил далее. Следы проведённого ритуала девочка затёрла и теперь уже точно никто не сможет его восстановить. В душе маленькой Ушедшей поднялась гордость: “Учитель может гордиться ей. Она смогла исправить свою ошибку!” Но чувство самолюбования исчезло, словно его и не было, червячок сомнения вновь поднял голову.

Тяжело вздохнув и раздражённо сдвинув руку лежавшей на алтаре девушки чуть дальше, Аоми поёрзав, устроилась более удобно. Устало согнув правую ногу, с трудом подтянула её к груди и со вздохом облегчения устроила на колене подбородок. Решив идти от обратного, таира нехотя оглянулась на Борфинора. Ну, с этим понятно, заключила она и создав на ладони хрустальную пирамидку, полюбовалась на неё. Хорошая тюрьма, её-то он точно не сможет покинуть, промелькнули мысли в её голове.

Оставался алтарь. По инструкции его положено было уничтожить. Но дематериализацией Аоми собиралась заняться в самый последний момент. Сосредоточенно оглянувшись на свою подопечную и снова более внимательно просканировав её, Ушедшая обеспокоенно подумала, что той нечего лежать на холодном полу пещеры. Поэтому подняла немного температуру алтаря и решила, что разберётся с ним уходя.