Юлиана Суренова - Книга 1_Потерянные души
У нее были огромные, похожие на озера, голубые глаза, добро-та и тепло которых могли растопить лед любых страхов.
– Мне казалось, что у всех колдуний волосы черные, словно са-жа, и черные глаза-угольки,
– Тая и не заметила, как заговорила с ней. – Ты не похожа на них. И она, – девочка чуть качнула головой в сторону женщины, – тоже.
– А много ты встречала колдуний?
– Одну. Но священники говорили, что бог метит вас черным цветом.
– Не знаю, – девочка пожала плечами. – У меня они от рождения такие, – и она улыбнулась, словно извиняясь.
– Как тебя зовут?
– Полеся, – та устроилась поудобнее, поджав под себя ноги.
– Эта женщина – твоя мать?
– Нет, – ее глаза погрустнели, подернулись пеленой боли. – Дуб-рава – наставница.
Она взяла меня к себе, когда мама… – девочка замолчала, а затем, совсем тихо, добавила: – Когда мамы не стало.
– Моя мама тоже померла. Давно. Я ее почти не помню. Затем бог прибрал отца и братьев. И у меня никого не осталось. Дом заб-рали за долги… Сперва я бродяжничала, а потом прибилась сю-да. Хозяева всегда были добры ко мне…
– Выходит, ты тоже сирота. У нас общая боль.
– Сейчас, когда хозяйка при смерти, я чувствую себя так, словно второй раз теряю маму…
Полеся вздохнула: – Да… Когда я узнала, что мужа Дубра-вы больше нет, я рыдала, как по отцу.
– Значит, тот… Который лечит хозяйку, не муж твоей наставни-цы? – Тая была удивлена. Она не могла даже представить себе, чтобы кто-то решился пойти на такой риск, подвергая себя смертельной опасности ради чужого человека. – Может, тогда, брат…?
– Нет, – Полеся качнула головой. – Мы жили в домике у одного маленького городка…
Все было хорошо… Люди любили нас… Дубрава – замечательный травник, а ее муж, Лесь…Конечно, это запрещено законом, но люди просили его, и он заклинал погоду… Крестьяне, жившие вокруг, не знали неурожаев, а горожане – болезней…
Но по-том пришли проповедники… Ничего, что я так длинно рассказываю?
– Нет, – чуть слышно прошептала Тая. – Мне интересно слу-шать тебя. Словно попадаешь в другой мир.
– Тот мир не лучше этого, – Полеся горько усмехнулась. – В об-щем, те, кому мы помогали, испугались гнева бога. Леся поймали и сожгли, а мы с Дубравой успели убежать… Дубрава обратилась к Старшим. И они прислали нам спутников, которые обязались позаботиться о нас… Вот и все.
– Какие у вас удивительные обычаи! Если бы и люди так же по-могали друг другу! – у нее на глаза навернули слезы. Скольких бед ей удалось бы избежать, если бы хоть кто-нибудь из деревенских приютил у себя сироту!
– Это не потому, что лишенные дара – злее, хуже нас, нет, это совсем не так!
Просто… Горе, кара, беда…они объединяют. А вы счастливее нас. Счастьем делиться труднее.
Тая поражено заморгала глазами. Эта колдунья, одна из тех, кого все называли жестокими, себялюбивыми и мстительными, совершенно искренне жалела ее, и при этом так мягко, осторожно, что это не ранило, не заставляло слезы навертываться на глаза.
– Странно, – прошептала она. – А ведь ты должна ненавидеть лю-дей, презирающих вас, прогоняющих прочь, убива-ющих…
– У вас есть право нас презирать, – Полеся, погрустнев, опус-тила голову. – Мы виноваты перед вами и должны, поколение за поко-лением, расплачиваться за вину предков.
– О чем ты? О легенде про короля-колдуна? Но ведь это лишь легенда!… Нет? Даже если так, почему дети должны платить за преступления родителей?
– Хотя бы потому, что мы хотим сохранить память о прошлом, – совсем тихо ответила маленькая колдунья.
– Неужели то, о чем рассказывает эта легенда, действительно происходило? – Тая нервно повела плечами. Она помнила каж-дое слово – деревенский священник повторял ее всякий раз, когда наказывал кого – то.
Давно, много веков назад, миром правили колдуны, во главе которых стоял их король. Они возвели города, провели ленты дорог, наделили почву плодородием… С людьми же, которые пришли, чтобы жить в их стране, они обращались хуже, чем с животными, словно те вовсе были неодушевленны и создавались лишь затем, чтобы выполнять их желания. Любой из колдунов мог убить человека, не страшась нака-зания, забрать ребенка у матери, чтобы принести его в жертву чер-ным богам…
– Я…- губы девочки задрожали – Я еще не знаю всего, только то, что в легенде есть доля правды. Мой народ действительно ког-да-то был наделен властью и жестокостью… Но… Не знаю, мне труд-но поверить, что так было, ведь сейчас все иначе, мы стали совсем другими!
– Прости, мне не нужно было расспрашивать тебя, – почувствовав, что Полеся готова заплакать, поспешно сказала Тая.
– Ты просишь прощения у меня? Но почему?
– Мне показалось, что я обидела тебя.
– Разве колдунья имеет право обижаться? Вот, – она взяла свой плащ. – Смотри: нам велят носить пентаграмму- символ нашей былой власти, знак падения и презрения – чтобы мы не забывали о щедрости лишенных дара, позволивших нам остаться среди живых, – в ее голосе не было ни осуждения, ни гнева, лишь горечь и боль.
– Может, за минувшее время все изменилось, та чаша, что была полной, опустела, переполнив пустую. И теперь уже мы виноваты пе-ред вами, но не можем, как это сделали вы, понять и остановить-ся. Может быть…- договорить она не успела: лежавшая на расстелен-ных плащах Дубрава приподняла голову.
– Пора, – прошептала она.
Тая встрепенулась, опрометью бросилась вниз, за водой. Ста-руха с Орхипом уже давно приготовили ее, согрели. Оставалось лишь отнести наверх.
Девочка родилась легко. Ее первый вскрик был негромким, даже, казалось, робким, но счастливым. А так – обычный ребенок, розовенький хрупкий комочек, ни волчьей шерсти, ни рожек, ни тайных знаков… И земля не протестовала, она радовалась рождению нового существа. Словно омыв влагой новорожденную, дождь прекратился, из-за туч выглянула луна, окруженная звездной свитой…
Когда на чердак поднялся хозяин трактира, малышка, укутанная в одеяльце, сладко посапывала на руках у матери.
– Спасибо, добрый человек, – улыбнулась Дубрава трактирщику. – Если б не ты, моя девочка родилась бы на холодном ветру мертвой. Да и меня б ждала вечная дорога…
Не знаю, смогу ли я когда-ни-будь отблагодарить тебя, ведь ты, приняв нас при священнике, под-верг свой дом такой опасности…
– Мне все равно, что будет с этим трактиром, – тихо произнес Го-ривек. – Если жена с сыном выживут, я постараюсь увезти их отсю-да. Лучше начинать все с начала, чем жить на земле беды. А если нет… Тогда уж совсем ничего не будет иметь значения.
И тут снизу донеслись быстрые шаги, и задорный детский голо-сок звонко закричал:
– Пап! Ты где?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});