Алексей Федоров - Экзамен судьбы

Кстати, не вызвать ли Глима? Есть одна идейка. Я достал карманное блюдце и яблочко-китайку. Яблочко подвявшее, но контакта на три еще хватит. С четвертого раза (долбаное полосатое яблоко!) вышел на контакт. На дне блюдца проявилось не обезображенное интеллектом лицо старого знакомца.

— Здоров, Глим. Как жизнь?

— Жисть — фуфло! — говорит, то есть "все нормально" — Сам как, магик?

— Благолепно! — отвечаю, в смысле "почти труп" — Хотел вот узнать, как поживаешь — то есть "у меня к тебе дело".

— Спасибки за заботу, магик. Ты, кстати, этого, как его, ну, перца с кликухой Веселая Устрица, не видал? — что означает "давай встретимся в таверне "Печальный Омар"".

— Нее… Последний раз его видел год назад — то есть "буду через час".

— Ааа… Жалка. Ну, тады бывай! — "договорились"

— Всего хорошего! — говорю, и ловлю яблочко.

Вот такой у нас бесхитростный "шифр", но у узколобых стражников этот примитив вряд ли вызовет подозрения.

Переодеваюсь в гражданское (маг в "Печальном Омаре" — это нонсенс), вешаю на пояс свой кинжал с сюрпризом и выдвигаюсь. До "Омара" далековато, а я не настолько богат, чтоб на извозчике разъезжать. Выхожу в коридор, украшенный фресками, из коридора попадаю в холл, а точнее в колонный зал, пересекаю холл, обойдя фонтан со статуей девушки с кувшином (Ну как живая!), спускаюсь по широкой мраморной лестнице… Что? Внушает уважение моя берлога? Еще бы! Это самое старое здание студгородка. Его триста лет тому назад пленные Вирейцы, захваченные после Седьмой Северной, отгрохали. А эти ребята даже из-под палки ничего кроме совершенства создать не в состоянии. В этом здании живут только лучшие студенты университета и нерасквартированные преподаватели. О том, как моя наглая рожа появилась в этих стенах, рассказывать не буду. Это долго… и вообще — профессиональная тайна.

Из студгородка я вышел не привлекая внимания. Студент, уходящий в город без магической атрибутики явление не новое. Вон препод с кафедры Крови, заметил меня и расплылся в блаженной улыбке, наверно вспомнил какую-то свою интрижку из студенческих лет.

Малар!.. Город, за студенческие годы ставший родным, цвел всеми красками лета. Жарко в городе не было, несмотря на летний день. Толстые каменные стены не успевали прогреваться на солнце. Все-таки Малар находится довольно далеко от пышущей зноем пустыни, недалеко от которой я вырос. Праздничное настроение создавали разноцветные зайчики от шпиля Центральной Башни Университета, порхающие по всему городу. Бульвары вовсю зеленели. Перезвон подков (Предметная магия — ужасно дорого и ужасно престижно) сливался с песнями уличных музыкантов. Последние вызывали законное уважение — не каждый способен быть перманентно веселым, пьяным в стельку и при этом не лажать.

Архитектура Малара не имела общего стиля, но, согласитесь, есть своя прелесть в том, чтобы угадывать, в какую эпоху и кем был построен, скажем, воон тот дом. Правда, общий тон задавал материал, из которого сделаны дома и брусчатка дорог и площадей. Старые магические традиции города сыграли свою роль. С помощью древней технологии в Маларе смогли использовать довольно неподатливый материал — гранит. Деревянные строения запретили возводить в пределах городской стены из-за пожаров несколько веков назад, так что на территории города не встретишь ни одного деревянного домика. Сейчас в глазах рябит от домов, выстроенных из камня красного, черного и зеленоватого цветов. Еще одним специфическим оттенком в архитектуре являются грубо сработанные каменные статуи. Дома в Маларе довольно большие (семь, иногда десять этажей) и сложены из огромных каменных блоков. Такие блоки затруднительно таскать и укладывать силами людей, поэтому часто строителей-людей заменяли големы. Делали их обычно из того же материала, что и сам дом, а когда големы отрабатывали свое, то их использовали в качестве архитектурных изысков. Хотя, на мой взгляд, это не самый лучший архитектурный ход. Голем — это все-таки не произведение искусства, а каменный болван, в чьем облике смутно угадываются черты человека. Вот и стоят сейчас этакие образины, поддерживая многочисленные балконы и своды арок.

Ну и, конечно же, главная достопримечательность Малара — столичные штучки в модных платьях с бесконечными разрезами и бездонными декольте. Мода Малара в чем-то схожа с архитектурой. А если конкретно сказать — не имеет общего стиля. Каждый рядится во что горазд, лишь бы выделиться. Магический акцент придает повсеместное использование иллюзий, всяких светящихся прибамбасов и украшений в том же духе.

А у меня от этой красоты только портилось настроение. Не исключено, что на соседней улице упущенный мной засранец отгрызает от окна очередной градусник (Импы обожают ртуть), причем отгрызание градусников — это еще самое безобидное, на что он способен.

Так, мучимый мрачными мыслями, я добрел до "Печального Омара". На самом деле этому заведению больше бы подошло название "Счастливый Омар", так как еще ни один омар не принял страшной смерти на местной кухне. Подаваемые здесь яства были откровенно несъедобной бурдой из кислой капусты, перемерзшей картошки или, в лучшем случае, неперебранной гречи. Из достопримечательностей здесь были только отменной крепости темное пиво и ежевечерние традиционные погромы, из-за которых мебель в "Печальном Омаре" всегда была новой, что нечасто встречается в подобных заведениях.

На входе меня встретил вышибала — семифутового роста мужик с четырехфутового роста дубиной. Тут мне подкузьмила вражеская "TechnoMagic". Она рассыпалась как раз, когда я проходил мимо вышибалы и осыпала своими остатками его сапоги. Пришлось отдать громиле медяк за моральный ущерб. Одно хорошо — рука зажила. Теперь повоюем!

В зале трактира царил обязательный в любое время суток полумрак, а превратиться ему в кромешную тьму мешали только пара масляных светильников у стойки и снующие по залу разноцветные зайчики. Зайчики от шпиля Башни по-хамски обходились с законами преломления, проникая в солнечные дни даже в плотно зашторенные помещения, и вызывали этим бурный восторг у приезжих, а у местных тихое раздражение. Из посетителей в трактире была только труппа уличных музыкантов. В свободное от работы время менестрели имели угрюмый вид, но пьяными были, наверно, неизбежно.

Я взял себе двухпинтовую кружку пива и вяленую воблу для натюрморта. В моем положении нужна ясная голова, но очень уж зубы болят… Пиво я выпил, воблу у меня попытался слямзить один из музыкантов, за что получил табуретом по хребту (не подумайте, что я хам и драчун, но в любом обществе свои правила этикета.). Товарищи неудачливого воришки вернули мне воблу и извинились. Что мне было делать с этой, мягко говоря, попахивающей рыбиной, я не знал. Съесть — я не враг своему желудку, выкинуть — познакомиться с дубиной вышибалы (опять же пресловутый местный этикет), с собой взять — провонять рыбой и поясную сумку, и все ее содержимое. А Глим все не приходил.