Наталья Турчанинова - Киндрэт. Кровные братья

Он стоял под фонарем, опираясь о перила моста, и ветер трепал его светлые волосы. Подросток лет пятнадцати, за которым я слежу уже несколько дней.

— Так в чем же дело? — снова спросил вездесущий, неумолимый Кристоф. — Подойди к нему, и пошли.

— Я не уверен.

— Чушь. Иди, я подожду.

Было в этом тинейджере нечто странное. Необычное. И я никак не мог понять, что именно меня беспокоит. От него как будто тянуло свежим холодным ветром. Бриз, или поток воздуха с ледника. И дело даже не в чистоте крови, хотя я чувствовал, что она не загрязнена наркотиками, никотином или болезнью.

— Первая группа, — пробормотал Кристоф. — Резус положительный. — Заметил недовольство на моем лице, усмехнулся. — Не обращай внимания. Мысли вслух.

Развернулся и пошел прочь по темной, продуваемой ветром улице.

Мальчишка в золотом ореоле, казалось, солнечного света поднял голову, следя за полетом белого ночного мотылька, и я поймал легкую улыбку. Она погасла, когда он увидел меня, стоящего рядом.

— Привет. Не помешал?

Он отрицательно покачал головой, оглянулся как будто в растерянности. Но так и не решил — отойти ему от подозрительного незнакомца или подождать, пока тот отвяжется сам.

— Дарэл, — сказал я негромко, понимая, что начинаю ненавязчиво «замутнять» его сознание. Совсем чуть-чуть, только для того, чтобы он неожиданно почувствовал доверие ко мне.

— Лориан.

Я уже слышал этот голос. В прошлое воскресенье. На Курском вокзале. Тогда он произнес всего лишь три слова: «Ботанический переулок, пожалуйста», — и уехал на желтом такси.

Мальчишка представился мне интернетным ником. Настоящее имя ему, уж не знаю почему, не нравилось. Подросток считал его дурацким. К тому же он решил, что я тоже назвал свое «сетевое» имя. Я прочитал это в его мыслях мельком, не задумываясь.

— Любишь гулять по ночам?

— Да. — Он уже начал потихоньку «привыкать» ко мне.

Проходил стадию узнавания.

— Да, люблю.

По ощущениям для него это должно быть похоже на встречу с хорошо знакомым человеком. Мальчишка снова посмотрел на меня.

— Приятная привычка.

Мы уже шли рядом, от одного фонаря к другому. И наши тени, то укорачиваясь, то удлиняясь, бежали впереди. Он бросал на меня редкие любопытные взгляды, стеснялся подолгу задерживать их на моем лице, но чувствовал себя все свободнее. Естественнее. А мне можно было не смотреть на него. Я видел его внутренним зрением: ветер с ледника, холодный ровный поток воздуха и свет. Слегка рассеянный свет солнечного осеннего дня.

— Зайдем?

Я указал взглядом на ярко освещенные окна ночного бара и конечно же услышал в ответ тихое: «Зайдем».

Сейчас здесь было тепло, приглушенно играла музыка, сигаретный дым сизой полосой висел в воздухе. За дальним столиком я увидел Берта. Он был не один. Я не знал его девушку, но она улыбнулась, поднимая свой бокал, и мне показалось, что я ее уже где-то встречал.

Берт холодно кивнул в ответ на мое безмолвное приветствие и отвернулся. Другого я и не ожидал.

Лориан заметил эти многозначительные переглядывания, но ничего не сказал, лишь в глазах его вспыхнуло почти детское любопытство. Я заказал красное мартини для себя и кока-колу в высоком стакане для него. Мальчишка улыбнулся в ответ на мой выбор.

— Как ты догадался, что я хочу «колы»?

Я поднял свой бокал.

Когда он вот так поворачивает голову, становится видна тонкая жилка, которая часто-часто бьется под кожей на шее… Мне показалось, что я чувствую аромат его крови. Губам вдруг стало горячо, и я поспешил поднести бокал ко рту, чтобы прикосновение холодного стекла остудило невыносимый жар.

Подросток смотрел в окно. На противоположную сторону улицы, где висел гигантский рекламный щит с крупной черно-белой фотографией в стиле «готика». И в его чувствах зрело устойчивое сожаление. Он знал, что никогда не попадет на премьеру года, о которой сейчас кричат все афиши.

Я кивнул на плакат:

— Хочешь пойти на эту оперу?

Он глянул на меня немного насмешливо:

— Все билеты уже проданы, я узнавал в кассах. И потом, это очень дорого.

— По именному флаерсу абсолютно бесплатно. У моего хорошего друга всегда есть пара штук лишних.

— Он что, директор театра?

— Нет. Поет главную партию.

Тинейджер улыбнулся недоверчиво и произнес наставительно:

— Главную партию в «Призраке» поет Гемран Вэнс.

Но ему не удалось поймать меня на лжи. Я действительно был знаком с кумиром подростков и молодежи, знаменитым Британцем, рок-певцом. Что и сообщил мальчишке. Его лицо слегка вытянулось, глаза округлились от изумления. Меня обожгло ярким восторженным удивлением.

— Серьезно?! Ты его знаешь?! Самого Гемрана?! — Знаков восклицания в этом заявлении можно было поставить сколько угодно. — И давно ты с ним общаешься?

— Достаточно. Если хочешь, могу познакомить и тебя.

— Еще бы! — воскликнул он громко и тут же смущенно оглянулся. Берт смотрел в свой бокал. Девушка, улыбаясь, рассматривала бармена. Никто не обращал на нас внимания. Лориан успокоился и продолжил выражать свой восторг на полтона ниже. — Я очень хочу взять у него автограф. А когда ты смог бы нас познакомить?

— Завтра, после оперы. Пойдет? — Я поднялся и положил деньги на стойку.

— Да. Отлично!

Он вскинул на меня взгляд, в котором горел восторг от общения с человеком, лично знакомым с самим Гемраном Вэнсом. Это было забавно. Подросток оказался фэном Британца.

— Завтра вечером, без четверти девять, я буду ждать тебя в холле.

В дымчатой синеве его глаз отразились матовые переливы неяркого света. Словно от лучей заходящего солнца. Несколько мгновений я смотрел на это чудо, затем развернулся и стремительно вышел.

Звезды гасли одна за другой. Над просыпающейся рекой струился прохладный воздух. Ночная темнота медленно катилась по прозрачному небу все дальше на запад, отступая перед восходящим солнцем…

Конечно, Кристоф не дождался меня. Но я успел. Как всегда. Первые лучи пробились из-за горизонта в тот миг, когда я закрыл за собой дверь.

Здание оперы было построено в позапрошлом веке. Массивное сооружение из серого камня, щедро украшенное колоннами, статуями и барельефами. Монументальное, холодное, величественное. Подсвеченное нежно-золотыми огнями.

Мраморный Аполлон в развевающейся тунике едва сдерживал четверку коней, готовых сорваться со Ската крыши. Музы, нимфы, сатиры и менады застыли в танце вокруг солнечного бога и, казалось, готовы броситься под колеса его квадриги.

На плечах каменных танцоров, на головах лошадей сидели чайки. Их пронзительные крики перекрывали шум города, когда вся стая взмывала в воздух. Птиц нервировал белый дирижабль с яркой афишей на боку, рекламирующей новую постановку Моцарта, — он с воем летал вокруг здания, чуть покачиваясь на ветру.