Лорел Гамильтон - Может ли он испечь вишневый пирог?

— Я спасу Законного Принца или умру, пытаясь это сделать.

— Ты эгоистичная, глупая девчонка, — прошипел ее отец.

— Да, отец, я именно такая.

Элинор встала на ноги, чуть пошатываясь, потому что никто еще ни разу не бил ее по лицу. Бывало, ее подвергали порке, но так ее никогда не били. Она одернула свой плащ, разгладила юбку, поборов желание вытереть кровь, которая текла из уголка ее рта, и сказала:

— Прощай, отец.

Она молча повернулась прочь и направилась к мосту. Элинор не стала смотреть вниз с головокружительной высоты на дно пропасти, где скоро окажется и ее тело. Она предпочла не замечать человеческие останки и скелеты лошадей, покоящиеся на острых, как лезвия, камнях. Элинор смотрела только вперед, ее спина была прямой, как и подобало прилично воспитанной женщине.

— Элинор! — крикнул ей вслед отец.

Она не ответила, потому что уже попрощалась. Она была на удивление спокойна, куда спокойнее, чем когда-либо за пределами кухни. Мост был деревянным, перил не было, но он был надежным и достаточно широким, чтобы по нему могла проехать большая повозка. Элинор дошла до середины моста, когда почувствовала, как вздрогнули деревянные доски у нее под ногами. Она уже видела противоположный конец моста и небольшую сторожевую башенку, которая располагалась на краю первого и второго рва. У нее не было времени, чтобы осмотреться, взглянуть вниз, или чтобы испугаться. Она увидела, как из тумана вышел гигант и направился к ней. В руках он держал огромную дубину размером с вековой дуб. Прямо как гласили сказания и легенды. Первым препятствием был великан с дубиной, и когда с ним вступали в битву, он сбрасывал противника вниз на камни.

Мост раскачивался и сотрясался, так что Элинор пришлось встать на колени, не из страха перед приближающимся великаном, а потому, что она боялась свалиться с моста. Куда почетнее было погибнуть под ударом дубины великана, чем нечаянно свалиться с моста. Если это последнее, что она сделает в своей жизни, она умрет достойно и, если возможно, такой смертью, которая заставит ее отца пожалеть о его решении. Да, смотреть на то, как она свалится в пропасть, будет ужасно, но видеть, как ее забьет до смерти гигант — это именно то, что заслуживал ее отец.

Великан взревел над ней. Он поднял свою огромную дубину, и в последний момент Элинор закрыла глаза. Ей казалось, что она закрыла их навечно. Но потом она с опаской открыла глаза и увидела прямо перед собой лодыжки великана. Они были очень большими, как огромные бочки. Она подняла взгляд выше и увидела, что великан смотрит на нее сверху вниз. Руки его были опущены вдоль тела, в одной из них он держал дубину.

Какое-то время они просто смотрели друг на друга, девушка и великан. Элинор заметила, что глаза у великана были карими и размером с блюдца, но они не были злыми, эти глаза. Они определенно были добрее, чем глаза графа.

— Как тебя зовут? — спросил великан голосом, гремящим как гром.

Элинор тяжело сглотнула и заговорила, стараясь, чтобы наблюдавшие за ней дворяне видели, что она умерла храбро.

— Я Элинор Младшая.

Она осторожно встала на ноги, стараясь не наступить на подол юбки. На мосту по-прежнему не было перил, а великан занимал много места. Она изящно прошла мимо великана, подобрав юбки, жалея, что не додумалась сменить свои бальные туфельки на что-нибудь более практичное. Бальные туфли идеально подходили для быстрой смерти, но если смерть ее будет медленной и непростой, она выбрала бы себе другую обувь. Когда она обошла великана, и места для маневра стало больше, Элинор присела в грациозном реверансе.

— Спасибо, великан.

Он ответил ей, указывая пальцем размером с молодое деревце:

— Иди туда, Элинор Младшая. Иди туда, и встретишься с моим кузеном. Твоя смерть от моей руки была бы быстрой. Если ты провалишь следующее испытание, твоя смерть будет долгой и мучительной.

Она снова присела в реверансе.

— Если вы не против, я бы предпочла умереть быстро, великан с добрым взглядом. Вы не могли бы убить меня, если я провалю второе испытание, избавив меня от долгой и мучительной смерти?

— Нет, я не могу, ведь ты прошла мое испытание. Ступай же, Элинор, иди к моему кузену и помни, что доброта поможет тебе лучше гнева.

Она снова сделала реверанс, нахмурившись.

— Моя мать говорит, что лучше быть доброй с самого начала, чем потом извиняться.

— Твоя мать мудра. Ступай, а я пока займусь толпой.

Элинор оглянулась назад, туда, куда он показывал, и увидела, что некоторые юноши, расхрабрившись, ступили на мост. Они были вооружены мечами и щитами. Очевидно, они решили, что великан не так уж страшен, как им казалось, раз Элинор смогла так легко пройти мимо него.

Элинор дошла до противоположной стороны моста, оказавшись у деревянных ворот. Как только она сошла с моста, великан расправился с молодыми дворянами, вопя и обрушивая на них смертельные удары своей дубины.

Элинор постучала в огромную деревянную дверь на каменных воротах, слыша крики и шум битвы за спиной. Она не могла сражаться с великаном или спасти кого-то, кто отважился на такую глупость. Все, что она могла сделать — это идти дальше.

Дверь тихо отворилась, ее петли были хорошо смазаны. Сначала она видела лишь каменный коридор. Затем в отдалении она заметила какое-то движение. Что-то перемещалось в полумраке. Элинор сказала бы, что это было что-то огромное, но она только что видела великана, так что по сравнению с ним людоед показался ей чуть ли не крошечным.

— Где твой меч, девочка? — прокричал людоед ртом, полным клыков, какие венчают голову кабана, что висит на стене в кабинете ее отца.

— Нет у меня никакого меча, — сказала она.

— Тогда где же твой топор?

Она нахмурилась, всматриваясь в людоеда.

— У меня нет никакого оружия.

— Тогда убить тебя будет просто.

Она кивнула.

— Полагаю, что так.

Людоед кинулся на нее со сверкающим топором, который, казалось, мог прорубить камень. Элинор вмиг закрыла глаза. Так или иначе, упасть в пропасть или погибнуть от удара дубины казалась ей не столь ужасным, как быть разрубленной топором. Она не хотела этого видеть и отчаянно старалась не думать о том, насколько это будет больно.

Элинор надолго зажмурилась, но топор так и не обрушился на нее. Она открыла глаза и увидела волосатую, покрытую бородавками грудь людоеда. Его огромный, сверкающий топор был прислонен к его ноге. Людоед пристально смотрел на нее, не сводя с нее таких же голубых, как и у нее, глаз.

— Ты не боишься меня, девочка?

— Боюсь, — отозвалась она.

— Тогда почему ты не сопротивляешься, почему не плачешь?