Павел Селеверстов - Золотой череп. Воронка душ (СИ)

— «Они вернуться, — пронеслось в голове. — Они вернутся и заберут меня».

В сиянии луны сверкнул какой-то предмет. Этот предмет лежал на том месте, где секунду назад Гильбрунда боролась за жизнь. Мальчишка высунул руку из-под пледа и схватил предмет пальцами.

Его порыв был импульсивным и неосознанным. Сжав находку в ладони, он вдруг вспомнил бедняцкую избу, очаг посреди комнаты и то сокровенное тепло, которое исходило от человека, чей облик он никак не мог вспомнить.

Всебор опустил голову на руку и закрыл глаза. Страх исчез. Осталось странное ощущение покоя. Оно пришло неожиданно, когда его окоченевшие пальцы коснулись блеснувшего в снегу предмета.

Несколько минут ничего не происходило. Потом Всебор услышал, как под чьей-то могучей поступью скрипит твёрдый наст. Какое-то существо медленно подкрадывалось к перевёрнутой карете. Это существо осторожничало и периодически останавливалось. Наконец, Всебор услышал звук, напомнивший мяуканье кошки, зовущей котят.

Но кошки огромной и опасной. Он сжался в комок и затаил дыхание. Страх вернулся. Страх ничтожного человечка, чья судьба теперь зависела от свирепого хищника. Зашуршал осыпающийся в пролом снег, и Всебор почувствовал запах псарни. Существо приглушённо фыркнуло и просунуло голову внутрь.

— Нет! — вскрикнул Всебор. — Уходи!

Он откинул плед и в ужасе уставился на серую косматую голову гигантской рыси. Таких огромных кошек Всебор никогда не видел. Даже скакун Котубира по сравнению с этим существом выглядел, как маленький пони.

— У-х-х-оди! — едва ворочая языком, прошептал он.

Кошка тихо зарычала, оголяя мощные клыки, попятилась. В огромных внимательных глазах зверя, мальчишка увидел презрение и равнодушие.

— Уходи! — с вызовом закричал Всебор. — Я тебя не боюсь.

Конечно же, он боялся, боялся как никогда, но внутренняя сила, вдруг пробудившаяся в нём, наверное, впервые в жизни, заставила его душу возмутиться.

Рысь фыркнула в ответ и, выдыхая пар, разинула огромную пасть. В нос ударил такой смрад, от которого у мальчишки заслезились глаза. Животное презирало его и своим жестом дало это понять. Всебор захныкал, переходя на рев, попытался закутаться в плед.

— Почему все меня бросили? — давясь от волнения, проговорил он. — Где моя нянька?

И вдруг Всебор заметил, что рысь исчезла. Она испарилась, словно её никогда и не было. В лунном свете искрился снег, за тёмными лесами всё так же полыхали зарницы. Земля вздрогнула, и Всебор стал различать, те же леденящие кровь звуки: завывание, скрежет и невнятный шёпот.

Они возвращались, чтобы забрать последнего выжившего в эту страшную ночь. Всебор вспомнил крик обречённой Гильбрунды, страшные костлявые руки и последние её слова. Он не знал, что значит спасти душу, не знал каким богам нужно молиться, просто стиснул зубы и зажмурился. И в это мгновение, какая-то необузданная сила подбросила его в воздух и понесла прочь. Его трясло, кидало из стороны в сторону, от постоянной болтанки начало тошнить. Холодный пронизывающий до костей ветер растрепал волосы, набил за шиворот снега. Ему стало казаться, что он парит в воздухе и только, когда в нос ударил стойкий запах псарни, Всебор осмелился распахнуть глаза. Он и в самом деле парил, парил в нескольких метрах над землёй. Под могучей поступью скрипел снежный наст, мимо проносились вековые деревья и скалы. Наконец, он увидел серую лапу спасительницы и улыбнулся. Огромная мохнатая рысь уносила его подальше от страшного места, и Всебор понял, что это животное не бросит его, ни при каких условиях. Кошка держала зубами за воротник шубы и, держала так же крепко, как собственного котёнка.

Шум позади становился всё отчётливее и казалось, вся окрестная нечисть выползла из потаённых нор, чтобы остановить ускользающую жертву кровавого пиршества. Скрипели под натиском ветра сосны, завывала вьюга, и ревели сотни ненасытных глоток. Кошка побежала быстрее. Всебор услышал, как натужно застучало могучее сердце, и вдруг увидел, то чего простые смертные видеть не могли. Пространство вокруг вытянулось до линии горизонта, распластались деревья, расплющились первобытные скалы, даже луна потускнела. Затем всё стало размытым, и окружающие предметы подёрнулись клубящимся маревом.

Видение продолжалось несколько секунд, потом Всебор услышал лёгкий хлопок, и впереди замаячили оранжевые огни прикордонных бивуаков.

Рысь остановилась и разжала зубы, отчего Всебор шмякнулся на землю. Перешагнув через мальчишку, она отошла в сторонку, и, вытянув шею, насторожилась. Её взор был устремлён на тусклые очертания города, что раскинулся в долине. Опасность миновала, но только не для неё. Кошка пару раз мяукнула, и на её зов тут же прибежали котята. Серые, долговязые, размером с ослика. Один остроухий задира, другой пушистый и хитрый. Задира сразу же бросился к Всебору и, толкнув плечом, опрокинул его в снег.

— «Не заплачу, — решил Всебор. — И не больно совсем».

Мальчишка скривил губы, к горлу подступил комок обиды, но усилием воли, он проморгался и с вызовом посмотрел на обидчика.

Впрочем, задира сразу же его осадил. Когда Всебор поднялся на ноги, зверь прыгнул на него и оставил на щеке кровоточащую борозду. Этот удар Всебор запомнил на всю жизнь. Рысёнок не хотел его убивать, он не хотел его калечить, он просто показал, кто в данной ситуации главный. И мальчишка запомнил урок. Он лежал на снегу, и больше не пытался подниматься на ноги.

— «Не больно, — мысленно повторил он. — Совсем не больно».

Всебор зачерпнул пригоршню снега и провёл холодным комком по распухшей щеке. Снег стал красным, но это не вызвало никаких эмоций. Он просто лежал и смотрел как три серые кошки, медленно растворяются в туманной предрассветной дымке.

Прошло минут пять, прежде чем до слуха донёсся стук конских копыт. Утренний мороз пощипывал кожу, в дубовом лесу пробудились снегири. Закутавшись в шубу, Всебор сидел на обочине старинного тракта и думал. Конечно же, он не мог размышлять как взрослый человек, он не мог осмыслить всего, что с ним произошло, он просто вспоминал странное путешествие в зубах огромной кошки. Он забыл про ужасных тварей, которые растерзали его спутников, про Гильбрунду и про то, что ему внушали царские сановники, последние три года.

— Ст-т-тоять! — эхом разнёсся голос. — Великая Геката! Ещё один несчастный щенок, которому не нашлось места среди мертвецов!

Кавалькада из десяти всадников остановилась в нескольких шагах от Всебора. Рослые, грубые и вонючие — даже на значительном расстоянии от этих людей несло чесноком и дёшевой выпивкой. Облачённые в кожаные доспехи и меха, они являли собой представителей, той касты воинов, которых в мирное время нанимали только для выполнения опасных заданий.