Мари Кирхофф - Кендермор

— Ну хорошо, я уверен, что она найдет это, чем бы оно ни было, — добавил он.

— Она такая…

— Заводная? — закончил за него Танис.

— Я хотел сказать — решительная, — искренне признался кендер.

— Да, это про нее, — заметил Танис со знающей улыбкой.

— А я вот беспокоюсь об этих проклятых дурнях, ее братишках, — заворчал

Флинт, — хоть и понятия не имею, почему это меня трогает. И что бы там не говорили, а Рейстлин еще слишком молод, чтобы проходить магическое испытание в

Башне Высшего Волшебства. Отправился туда на верную смерть. И бедняжка Карамон — не представляю, что он будет делать без него.

Братья-близнецы, Карамон и Рейстлин Маджере — единоутробные братья Китиары

— тоже уже отбыли из города. Болезненный Рейстлин намеревался пройти опасное испытание для волшебников в вайретской Башне Высшего Волшебства, а его дюжий братец Карамон отправился сопровождать его, чтобы защитить в случае чего.

Тассельхофф выглядел задумчивым.

— А мне кажется — наоборот, — сказал он, вовсе не желая придать своим словам зловещий оттенок. — Не представляю, что будет делать Рейстлин без Карамона. В том случае, конечно, если он погибнет.

— Семья… — только и произнес Танис, и мысли его уплыли далеко-далеко.

— Вот оно! — воскликнул Тас, подскакивая с места. Глаза его лихорадочно блестели. — Вот что я сделаю! Проведая своих родственников. Вот здорово, интересно, где они сейчас?

— А ты не знаешь? — удивился Флинт, поднимая глаза от резьбы. — Что с твоими родителями?

— Не совсем так. Во всяком случае, я не знаю, где они в последнее время.

— Ну тогда откуда тебе знать, живы ли они до сих пор? — потягивая эль, заметил Танис.

— Я думаю, кто-нибудь обязательно рассказал бы мне, если бы они умерли, — пояснил Тас.

— Но если ты не знаешь, где они, откуда этот кто-то узнает, где находишься ты, чтобы рассказать тебе, что кто-то, о чьем местонахождении ты не знаешь, умер? — скороговоркой пролепетал Флинт. На мгновение гном замер и сокрушенно покачал головой. — Вы только послушайте, теперь я начал говорить, как кендер!

— сплюнул он в сердцах.

Но Тас был слишком занят перечислением всех родственников, что не заметил этого.

— Дядюшка Ремо Отмычка, второй кузен брата моего папочки, насколько я помню. У него замечательная коллекция ключей — большие, маленькие, массивные, а один сделан из сверкающего голубого камня размером с ваши головы. — Тас задумчиво почухал подбородок. — Интересно, для чего может использоваться подобный ключ?

Обоим — и Флинту, и Танису — стало жутко интересно, зачем кендеру вообще нужен ключ, если принять во внимание свойственную им вороватость, но оба тактично промолчали.

— А еще дядюшка Уилфри, — мечтательно продолжал Тас, — но никто не видел его дома… Кажется, в действительности я тоже его не видел.

Перед тем, как продолжить, он сделал затяжной глоток эля.

— Хотя, наверное, мой любимый дядюшка — брат матушки, — говорил Тас, погрузившись в счастливые воспоминания. — Он не Непоседа, а Лохмоног, отчего он всегда смущался на семейных посиделках, Как бы то ни было, дядюшка Трапспрингер пришел в нашу семью после того, как во время медового месяца умерла его невеста. То есть он считал, что она умерла.

— Что значит "считал"? — воскликнул Танис.

— Звучит печально.

— Ох, в устах дядюшки Трапспрингера это звучит так романтично, — начал Тас, выставляя пустую кружку для наполнения. Кендер, безусловно, готовился рассказать одну из своих длинных историй.

— В сокращенном варианте, будь добр, — предостерег его Флинт. — Я вовсе не хочу все еще сидеть здесь и слушать твою историю, когда через пять лет все соберутся на этом месте.

Тассельхофф закатил глаза.

— Замечательно, Флинт! Я еще никогда не рассказывал тебе историю длиной в пять лет. Не то, чтобы я не знал несколько таких…

— В то время, — продолжал он, как будто и не прерывался, — дядюшка Трапспрингер и его невеста решили, что не хотят проводить медовый месяц в общепринятых местах, ибо во всех них они давно побывали. По крайней мере, они решили постараться найти новое место.

Как обычно, Тас удостоверился в тупости своих друзей.

— И куда же они отправились? — спросил Флинт, притворившись терпеливым. Он тут же пожалел, что слова сорвались с языка.

Тас выглядел раздраженным.

— Флинт, да ты же не слушаешь! Куда же еще можно отправиться на медовый месяц, кроме как на Месяц, на луну, то есть? В этом вся соль!

Глаза Таниса превратились в щелочки.

— Так они были на луне?

— Нет, — поправил его Тас, — но пытались это сделать. Купили магическое снадобье на весенней ярмарке в Кендерморе. Потом выпили каждый по половинке, закрыли глаза и подумали о луне, как и говорил торговец. Но когда дядюшка Трапспрингер открыл глаза, он все еще находился на ярмаркеЮ а невеста бесследно исчезла! Ее подвенечное платье валялось у его ног, — глаза Таса слегка затуманились. — Ну и ну, эта история каждый раз навевает грусть. Как вы полагаете, может он просто недостаточно усердно думал о луне?

— Ты прав, он думал недостаточно усердно, однако совсем не о луне, — фыркнул Флинт, выскребая из густой бороды целую пригоршню древесных стружек. — Она, скорее всего, знала, что успеет шмыгнуть в толпу и сбежать, пока не поздно, в то время как твой дядюшка с закрытыми глазами думает о луне. Необыкновенная для кендера проницательность.

— Дядюшка Трапспрингер говорил, что она, должно быть, умерла, — сказал Тас, потому что если иначе, она нашла бы способ вернуться к нему. Но я думаю, что в эти мгновения она сидит на Лунитари и смотрит на нас. Держу пари, что она по-прежнему любит его. Интересно, а мы можем увидеть, что там, на луне?

— По крайней мере, ей не приходится голодать, — заметил Флинт. — Ведь любой дурень знает, что луна сделана из красного сыра!

Он еле сдерживал улыбку, отчего лицо гнома искривилось и изобразило странную гримасу.

— Мне бы твою уверенность, — серьезно рассуждал Тас. — Уж не знаю, из чего сделана Лунитари, но не из красного сыра — это точно. Из чего-то красного, не спорю, но такая обыденная и вязкая штука, как сыр…

Тут Флинт не выдержал и полез под стол от хохота.

Монолог Таса ненадолго приостановился, когда массивная входная дверь из мореного дуба рывком распахнулась и шлепнулась о стену с громких хлопком, отчего ранние осенние листья вихрем устремились в комнату. В дверном проеме возникло самое необычное живое существо из всех, каких доводилось трем товарищам. Женщина, судя по коренастому телу гномиха, была необыкновенно пышной даже по стандартам собственного племени. Блестящая малиновая блуза, присобранная на запястьях, наверное, лопнула бы на объемистой груди, если бы не косая шнуровка спереди, стягивающая обе половинки. Чуть ниже кожаный пояс канареечного цвета опоясывал тонкую осиную талию. Брюки, сшитые из хорошо выделанной тонкой фиолетовой кожи, были заправлены в сапожки, великолепно гармонировавшие с блузой. Губы и щеки, натертые неестественно ярким гранатовым соком, были под стать длинным, волнистым волосам. Картину завершала взгромоздившаяся на голову под невероятным углом фиолетово-желтая шапочка.