Юрий Ижевчанин - Прелюдия: Империя

— Вот это Мастер! У него под руками металл поёт!

Прошёл год. Отец не смог прибыть в Линью лично, и прислал своего младшего брата с годичной платой. Дядя, как обычно, был хмур: он так и остался запасным наследником, а теперь ему уже ничего не светило. Но он был как-то особенно хмур.

За этот год Тор стал свидетелем двух приятных церемоний, а также нескольких весьма неприятных. Оллорс имел право держать 48 учеников и 24 подмастерья. У него никогда не доходило количество учеников и подмастерьев до этой цифры, поскольку он был нелюдим и весьма строг. Однажды он пришёл с цехового вечера в подпитии и вместе с другим мастером-оружейником.

— Позови мне Хина, — велел он попавшемуся под руку Тору.

Хин был платным учеником и жил рядом с Тором. Тор даже подружился с Хином. Хин был физически послабее, и выдерживать нагрузки ему было ещё тяжелее, Тор его порою подбадривал.

— Хин, ты слабак! — прорычал Мастер. — Моего учения ты не выдержишь. Иди в ученики к мастеру Я Ирликону.

Хин со слезами на глазах собрал вещи, а Мастер отдал остаток платы за год обучения Ирликону. Естественно, плата за приём возврату не подлежала.

Но это был ещё не самый худший случай. Старший подмастерье Крин Сукинайтар беспощадно шпынял учеников, не скупясь на подзатыльники, трёпку за волосы и за уши по малейшему поводу. Однажды он побил ученика-платника Чиса за то, что тот на несколько секунд промедлил подойти по зову. Когда Чис закричал: "Несправедливо!", подмастерье добавил ещё колотушек и вдобавок сказал:

— Ты, сучий сын, молокосос, провинился и ещё права здесь качаешь!

Чис жил в одной комнатушке на двоих с Тором, Тору нравился этот смелый, ловкий и дерзкий ученик. Чис был старше Тора, и говорил, что в следующем году он уже, наверное, станет подмастерьем, Конечно же, такое обращение его смертельно оскорбило. Когда Крин с другими подмастерьями пил пиво, Чис подложил ему на скамью горячую болванку. Крин, не глядя, сел на неё и с воплем вскочил.

Мастеру не составило никакого труда вычислить виновного по ауре страха и злобы. Чиса выставили за дверь немедленно, несмотря на то, что спустилась ночь, а вещи его вышвырнули ему вслед. Мастер сурово сказал:

— Уважение к старшему — основа основ. Если он несправедлив, стерпи и покажи ему потом, что он допустил несправедливость. Если он оскорбил тебя, уйди сам или дождись, пока положение станет примерно равным, и вызови его на поединок. Если бы этот сучий сын не стал мстить подло, а вызвал бы тебя, Крин, на поединок немедленно после того, как сам стал бы подмастерьем, я был бы только доволен, когда он забил бы твои слова тебе обратно в глотку. А теперь ты оказался вроде бы прав. Но больше язык не распускай. Остаток платы Чиса за год я вычту из твоего жалования.

И даже церемония возведения двух старших учеников в ранг подмастерий оказалась омрачена. Одного из них Мастер оставил у себя, а другому выдал десять золотых и велел через три дня уйти и самому искать себе места у другого мастера. Правда, место нашлось завтра же, даже три дня не пришлось ждать. Но у других мастеров подмастерья получали намного меньше, и гарантии стать мастером не было.

Ещё через год Мастер задержал Тора и наедине объявил ему:

— Я мог бы сейчас немедленно отправить тебя в твою семью, поскольку твой отец вляпался в дела, которые нам, ремесленникам, не по рангу. Он потерял все своё состояние и положение. Но ты, стервец, кое-чего стоишь. Поэтому я оставляю тебя на положении обычного ученика. Завтра переселишься из своей комнаты к остальным ученикам. Теперь будешь наравне со всеми выполнять работы по дому. И никаких тебе занятий с военным инструктором или с монахом, кроме тех, которые будут вести для всех учеников.

Даже у обычных цеховых мастеров ученики занимались с монахами, осваивая грамоту, математику, средний язык, валлинский диалект и священные тексты. Мастера также учили своих учеников основам боевых искусств. Но у Великих Мастеров, привилегированной элиты сообщества, занятия были намного более интенсивными, тем более, что попасть в ученики к Великому Мастеру и выдержать обучение означало прямую дорогу в полноправные мастера, причём уже с высокой исходной репутацией. В частности, Оллорс направлял своих учеников к помощникам знаменитого Учителя боевых искусств Суктраккита, а лучшие подмастерья учились у самого гуру рядом с принцами и знатными юношами (конечно, если тот их по уровню мастерства принимал в ученики; Суктраккита, как и Оллорса, невозможно было заставить взять кого-то в личные ученики без его воли). Тор, помимо основных занятий с монахом, занимался также индивидуально, осваивая Древний язык, классическую литературу, основы рудознатства и алхимии, а также проходя духовную тренировку. А с военным инструктором он тренировался в маленькой группе, в которую входили даже подмастерья, стремящиеся завоевать право заниматься лично с Суктраккитом. Конечно же, такая "привилегия" стоила Тору массы сил. Если бы не его гордость, он бы, наверно, плакал от болей в мускулах и синяков, полученных на занятиях по военному искусству, от необходимости помимо занятий каждый день по полтора часа уделять тяжелой военной гимнастике, от перенапряжения в голове, от того, что свободного времени практически не было. У Тора уже появилась мечта стать Великим Мастером. Огонь, металл и молот тянули мальчика к себе, и сомнений в том, кем быть, у него уже не было.

Правда, через пару месяцев индивидуальные занятия по военному искусству и по общему образованию возобновились (не столь уж был суров Мастер, и денег у Великих Мастеров было более чем достаточно; зато старший сынок Мастера был первоклассным балбесом, еле-еле умевшим ковать на уровне плохого подмастерья, а второй сын полным рохлей, да ещё и покалечившимся, лишившимся трех пальцев на левой руке, из-за чего уже не мог быть полноценным кузнечным мастером). Теперь стало значительно труднее, поскольку от работ по хозяйству Тор больше не был освобождён. Голода он не знал, поскольку учеников кормили очень хорошо, но страдал от хронического недосыпания, тем более, что выспаться в общей спальне было тяжеловато.

Другие ученики беспощадно шпыняли платника, неожиданно низвергнутого до их уровня. Да и приходилось Тору теперь трудновато. Урочной работы ему задавали больше всех, прислуживал он тоже чуть ли не больше всех, поскольку на презираемого всегда сваливают самую грязную работу. Тор еле терпел, и, если уж было невмоготу, убегал на заброшенный двор, там хватал тяжелую дубинку, воображая, что он держит традиционное оружие мастеров-оружейников — боевой молот, и дубасил гнилушки, называя их именами учеников, подмастерьев и служанок.