Юрий Ижевчанин - Прелюдия: Империя

Прекрасной Габриэли последнее прости,

Достиг великой цели, достиг конца пути,

Пришла пора с тобою из жизни уходить,

Всем показав, как верить, как жить и как любить.

— Так это же из Песни о Габриэли! Значит, это наш великий король Эу, королева — прекрасная Габриэль из Линьи, и три их сына!

— Все правильно, сынок!

Отец понимал, что сыну помогло так хорошо прочитать надпись то, что он вспомнил песню. Но все равно он невольно гордился сыном.

— Отец, а как хорошо здесь сделана городская стена! И на ней так много картин и надписей.

— Сынок, в Линье каждая знатная и богатая семья держит кусок городской стены. Этот кусок — лицо семьи, вот она о стене и заботится.

— Отец, давай объедем стену и всю её посмотрим.

— Сынок, ты ещё успеешь посмотреть её всю.

Тор не заметил, что отец сказал "ты", а не "мы".

В этот день отец нашёл приличную таверну, где можно было остановиться с сыном и слугой, а затем пошёл по базару, зашёл в харчевню и везде говорил, как будто подвыпивши, кто он такой и что он приехал к Великому Мастеру Хуру Оллорсу. Так поступить подобало по правилам вежливости. Прежде чем просить о встрече, надо было, чтобы Мастер узнал, кто к нему приехал. На следующий день мастер с сыном отправились наверх, поклониться в Великом Храме и помолиться за успех своих дел. Когда Тор увидел дворец Школы Гетер и фрески на стене, его окружающей, он спросил:

— А это дворец королевы?

— Нет, это школа гетер.

— А кто такие гетеры? Я слышал это слово, но не понимаю: вроде они красавицы, а вроде ведьмы.

— Гетеры — самые страшные из женщин. Они красивы, бесовски красивы. Своими взглядами, ароматами благовоний, сладкими речами и движениями своего тела они способны почти любого мужчину скрутить узлом и заставить себе пятки лизать. А ужаснее всего, что, если полноправная гетера меня захочет обольстить, а я вовремя не отвернусь и не ускользну, она имеет право вызвать меня на поединок любви. Если я откажусь, вся наша семья будет опозорена. А если я соглашусь, я на неделю поступаю в её распоряжение. За неделю она может сломать волю и превратить сильного мужа в своего позорного раба. А внешне он останется таким же, только душу потеряет. Так что, когда увидишь гетеру, старайся на неё не смотреть и незаметно уйти подальше.

Тору стало плохо. Он представил себя лижущим пятки чужой женщине, и ему было жутко и противно. А тут к дверям школы двинулась группа из четырёх женщин. Одна из них, постарше, блистала и красотой, и властностью, а за ней шли три писаных красавицы помоложе. Одеты они были прилично и очень богато. Но даже мальчик Тор почувствовал, какая притягательная сила от них исходит. Тор с отцом потихоньку ушли в соседний переулок. Мальчику было страшно: а вдруг одна из этих женщин положит глаз на отца и вызовет его?

— Отец, это были Высокородные?

— Высокородная с тремя ученицами.

— А почему они считаются равными Великим Мастерам?

— Они очень долго учатся, они действительно очень много знают и умеют. И поэтому они ещё страшнее.

— А ведь даже короли женятся на гетерах, я слышал.

— Даже Императоры. Но их с детства учат противостоять очарованию этих красавиц.

На третий день Сур послал к Оллорсу слугу с просьбой назначить день встречи, получил ожидаемый ответ, что может заходить в любое время, и в тот же день явился с визитом.

Мастер Хур уже был готов, поскольку не каждый день прибывает глава ремесленников соседнего города, и знал, кто заходит. Но, конечно же, он ещё не знал, зачем. Хур пригладил короткую чёрную бороду, оправил свою рабочую одежду, на вид из холста, а на самом деле из самого дорогого льняного полотна, и вышел к гостю.

— Приветствую тебя, почтеннейший Мастер Хур! — начал нотранец, рыжебородый кряжистый мужчина в гиматии из тонкого шёлка, в сапогах из оленьей шкуры и с чароитовой серьгой в ухе. — Рад поклониться тебе в твоей мастерской.

— Привет и тебе, уважаемый глава оружейников славного города Нотрана! Чем я могу служить моим товарищам по молоту и наковальне? — ответил Хур.

— Не по делам цеха я прибыл сейчас. У меня личное дело к тебе, Великий Мастер.

— Излагай. Я всегда готов поделиться секретами с уважаемым товарищем, — как и полагалось по ритуалу, ответил Хур.

— Тор мой второй сын. Но я за шалости понизил его до третьего. Он все время лезет ко мне в кузницу, интересуется, как, что и, главное, зачем я делаю. И вот поэтому я хотел бы отдать тебе его в ученики, поскольку, может быть, он превзойдёт в мастерстве меня.

Хур посмотрел на черноволосого кареглазого мальчика в тунике и сандалиях, который не выглядел особо сильным, и отметил его живые глаза, смотревшие на приборы в этой первоклассной мастерской. У Великого Мастера были не просто наковальни, горны и слесарные верстаки. Тут стояли и алхимические тигли для нагрева при постоянной температуре, и перегонные устройства, и гальваническая батарея с сосудом для гальванопластики. На полках лежали какие-то диковинные инструменты, которых не было у отца. Мальчик заметил из знакомого только кристалл исландского шпата и батарею, которой отец раньше пользовался у соседа-ювелира, а недавно наконец-то поставил свою.

— Редко я беру учеников…

— Но, Великий Мастер, страшнейший грех будет на тебе, если ты не найдёшь достойного, чтобы передать своё мастерство.

— Знаю, знаю, — раздражённо ответил Хур. — Оставляй своего третьего сына на пару дней, а потом приходи вновь, я посмотрю, достоин ли он быть моим учеником.

Мастер Хур через два дня с весьма кислым выражением лица сказал:

— Беру я твоего сынка в ученики. Как ты желаешь: будет он рядовым учеником или ты заплатишь за обучение?

Мастер Сур прекрасно знал, что десять лет он даже не имеет права справляться о судьбе сына, если он будет отдан в обычные ученики Великому мастеру. Деньги у отца были, но он боялся и этого варианта: предложишь слишком много или слишком мало — Великий мастер обидится и откажет. Но стоило рискнуть.

— Пятьдесят имперских золотых за приём и двадцать в год, — с дрожью в голосе сказал он.

— Ещё чего? — хмыкнул Хур. — Сто за приём и пятьдесят в год.

Отец ученика втайне облегчённо вздохнул. Раз пошел такой разговор, то он угодил ценой. И он с радостью предался обычному для ремесленника делу: торгу. В итоге сошлись на 75 золотых за приём и тридцати в год. Из имевшихся у него денег мастер сразу же отвалил 105 золотых, поцеловал на прощание сына, а затем отправился побыстрее делать покупки и готовиться к отъезду, чтобы не отвлекать сына от ученичества. Перед отъездом он, пользуясь своим положением, ещё раз повидал сына, который уже понимал, что домой он вернётся очень нескоро. Но сквозь слезы Тор сказал ту вещь, что отцу вознаградила все: