Юлия Баутина - Храм безмолвия

Проснулся он внезапно, точно от удара, и тут же вскочил на ноги, выхватывая меч. Снаружи было еще темно, но в каморке, послужившей Элрику приютом на ночь, свет присутствовал — слабый, трепещущий отблеск огонька свечи. Свечу держал стоявший в дверях старик, одной рукой он прикрывал огонек от сквозняка, и узкая высохшая рука слегка просвечивалась, словно была вылеплена из воска. Вихрь мыслей взметнулся в не до конца прояснившейся после сна голове Элрика, но явственнее всего среди них выделялось изумление: уж кого-кого, а живого человека здесь встретить он никак не ожидал. Ведь днем храм был пуст, совершенно пуст. Он не мог ошибиться, его чутье опасности и постороннего присутствия оттачивалось годами. Так какие гвирлы могли принести сюда посреди ночи этого дряхлого одра?

Откуда? А главное, зачем?

— Вот ты где, — словно не замечая оружия в руках Элрика, проворчал старик. — Заставил ты меня побегать. И что за радость забиваться в угол, как мышь, когда кругом столько свободных комнат? Ну, идем… — он поднял свечу повыше, жестом приглашая следовать за ним. — Подыщем тебе постель для ночлега, чай, под одеялом теплее будет, чем здесь, на камнях. Может, хоть на этот раз настоятель Фидэ не узнает? Ты не говори ему, ладно? И без того старому Карраку вечно достается за недогляд. Ну, чего не идешь?

Элрик заколебался, пытаясь предугадать, чем обернется для него странная ночная встреча. Ловушка? Нет, ловушки не ощущалось. Старик говорил искренне, и Элрик решил подыграть ему. В конце концов, никогда не стоит торопиться с убийством, не разобравшись толком, в чем дело: уж очень не похож был этот чудной старикан на посланца от конкурентов.

— Прошу простить меня за вторжение, — сказал он, возвращая меч в ножны. — Я не знал, что в этой развал… в этом месте еще кто-то живет.

— Конечно, — снова заворчал старик. — Все вы так говорите, а Карраку потом ищи вас по подвалам и кладовкам. И как только пробираетесь? Ключи-то, чай, все у меня.

— Там было открыто, — сообщил Элрик. — А что, к вам сюда так часто гости приходят?

То, что развалины Альван-эт-Кадира не только обитаемы, но и частенько посещаемы, было для него не самой приятной новостью. Обидно все-таки обнаружить, что таинственные старые руины, отыскать которые стоило тебе такого труда, на самом деле проходной двор для любого встречного поперечного. Ладно, тот мертвец не в счет, с ним Элрик готов был смириться, но здесь уже попахивало чем-то большим.

— Часто, не часто, — уклончиво отозвался старик, целеустремленно шаркая по коридору с невесть откуда взявшейся прытью, так что Элрик скорым шагом едва поспевал за ним. — Как тут определишь? Приходят, потом уходят — никого не слушают, даже настоятеля. А спроси меня — так куда идти-то в этой темноте? Ан нет, все одно уходят, сохрани их Безмолвие, и обратно уже не возвращаются.

— А при чем тут Безмолвие? — поинтересовался Элрик.

Старик остановился, как вкопанный, и недоверчиво поглядел на спутника.

— Так ведь господин-то наш — Кадир-эод, — с гордостью произнес он. — Единственный, спасающий от тьмы. Али не слышал никогда?

— Ну, пару раз слыхал, — покривил душой Элрик.

Ситуация постепенно начинала проясняться — похоже, что в развалинах нашла себе приют очередная секта. Уж чего-чего, а богов в Нанхуре всегда хватало: помимо официально утвержденного пантеона у каждого из объединившихся в империю народов имелась куча собственных божков, ну и, конечно, эоды, веру в которых бессмертники привезли с собой из Эльтагира еще во времена первого заселения, но на просторах Нанхура она не прижилась и постепенно зачахла. Кадир-эод, Безмолвный Бог, был как раз одним из них — собственно говоря, именно в его честь и был воздвигнут когда-то Альван-эт-Кадир. Порадел ли действительно над этим делом Эльвар Золотоволосый, или нет, могли сказать только светлейший император Линадан Справедливый да кое-кто из его двора, заставшие прежние эпохи, но они предпочитали не вспоминать ни о старых богах, ни о старых делах. Да, пожалуй, это многое объясняет — где, как ни в Альван-эт-Кадире, искать прибежища гонимым адептам Безмолвного Бога? Интересно только, по каким щелям все-таки они прятались днем?

Около одной из дверей старик задержался.

— Вот, — довольно сказал он. — Комната хорошая, теплая. Сено на полу свежее, щели законопачены, сквозняков не будет. А главное, — он значительно потряс искривленным пальцем, — главное, окон-то нет, так что тьме сюда уж точно не пробраться. Ты отдыхай, а я пойду, настоятелю Фидэ скажу про гостя. Да хранит тебя Безмолвие.

— Пусть оно хранит и тебя тоже, — широко улыбнулся Элрик, вошел в комнату и с наслаждением растянулся на кровати.

Каррак одобрительно кивнул, притворил дверь и зашаркал куда-то дальше.

Выждав немного, чтобы дать старику убраться восвояси, Элрик вскочил с постели. Он бы ничуть не удивился, обнаружив, что его заперли, но дверь оказалась открыта. Соблюдая все меры предосторожности, Элрик выглянул в коридор — тот был пуст, только факелы тускло горели на стенах. Закинув за спину котомку,

Элрик бесшумно выскользнул из кельи. Чутье подсказывало ему, что надо убираться из развалин, не дожидаясь рассвета. Что-то неладное происходило в

Альван-эт-Кадире, и Элрик совершенно не горел желанием выяснять, что именно, и уж точно в его планы не входило знакомство с приверженцами Безмолвного Бога.

Нет, Элрик ничего не имел против всяких там сект, но только до тех пор, пока представители сект не имели ничего против него, а на этот раз все могло оказаться иначе. Раз потайная дверь была открыта, значит, сектанты должны точно знать про то, что за ней находится… и про то, чего там теперь уже нет. Если до сих пор настоятелю… Фидэ, или как его там, не донесли о пропаже статуэтки, то к утру-то ее исчезновение наверняка обнаружится, и к тому моменту вору было бы неплохо оставить за спиной пару-тройку миль.

Элрик торопливо зашагал по коридору в сторону главной лестницы, все еще настороженно прислушиваясь. Столкнуться сейчас нос к носу с Карраком или еще с кем-нибудь из страдающих бессонницей обитателей храма ему было не с руки. Храм молчал, только шаги Элрика еле слышно шелестели по исхоженным каменным плитам.

Тлеющие факелы, которые кто-то успел развесить по стенам в пустовавшие днем крепления, не разгоняли сумрак, а скорее подчеркивали его. Тьма, почти осязаемая, как рой мошкары или клочья густого тумана, клубилась по углам, тянула жадные щупальца к жалким источникам света, стремясь окончательно задушить их.

До холла Элрику удалось добраться без приключений. Стараясь не шуметь, он повернул колесо, поднимавшее тяжелый засов храмовых дверей, машинально припомнив, что днем, кажется, видел этот механизм валяющимся на полу, разбитым и ни на что не пригодным. Да и сами двери с тех пор как-то поновели… Впрочем, сейчас не время было разгадывать загадки — главное, что путь к свободе открылся, а о происшедшем он поразмыслит в какой-нибудь из таверн Варселя, пропивая полученное от Упирашви золото. Приоткрыв дверь, Элрик протиснулся в образовавшуюся щель, после чего все тот же механизм потянул створку назад. Глухо стукнул вернувшийся на место засов, и отчего-то этот звук вызвал у Элрика тревогу, как будто он только что отрезал себе все пути к отступлению.