Кирилл Алейников - Когда боги уходят

— Керинейская провинция? — переспросил юноша. — А это в какой стране?

— Варлесская империя. Я удивлен, что твоя память так сильно пострадала.

— Да уж, сильно, — проворчал юноша себе под нос. Ни город, ни провинция, ни даже страна ничего ему не говорили. Более того, складывалось впечатление, что совсем недавно — наверное, до того как отшибло память — такой страны вообще не существовало.

— А на каком языке вы говорите? — поинтересовался юноша, надеясь, что хотя бы это о чем-нибудь да напомнит.

— На средиземном, ясное дело, — ответил всадник, ехавший слева.

— Похоже, те сволочи, обосновавшиеся в Толе, набираются сил, — сказал своим приятелям всадник справа. — Ещё неделю назад люди, потерявшие память, могли вспомнить хотя бы свое имя.

— Чертовы маги, — сплюнул ехавший посередине.

— Говорят, они больше на троглодитов похожи, — заметил всадник слева. — Такие же невысокие, зеленые, с длинными ручищами. Только глаза размером с чашки.

— Откуда в Киренее взяться троглодитам? — удивился средний всадник.

— Ну, мало ли… Прорыли подземный ход, например.

Юноша шагал позади лошадей и ничего не понимал в разговоре наездников.

— Определенно, они — не троглодиты, — заверил друзей главный всадник. — Те людей едят, а эти лишь издеваются над ними.

После этих слов они втроем тихо засмеялись, стараясь не показать этого юноше. Однако юноша заметил неловкие попытки скрыть веселье и даже догадался, что оно как-то связано с его персоной.

— Что же, интересно знать, такого смешного могло произойти со мной в лесу? — недовольно спросил он.

— О, возможно, ничего страшного и не произошло, сударь! — обернулся и воскликнул левый всадник. — Я даже уверен, что не произошло!

— Предположим, что всё-таки произошло, — не отставал юноша. — Так что же?

Троица наездников немного смутилась — это было видно по их ссутулившимся плечам. Слово взял главный:

— Год назад в лесу объявились странные типы, которые… э-э-э… отлавливают одиноких прохожих и… м-м-м… входят с ними в необычный, так сказать, насильственный контакт.

Они дружно заржали, на этот раз даже не попытавшись закрыться от юноши. Похоже, происходящее сильно их забавило.

— Не хотите ли вы сказать, что эти странные типы заставили меня заниматься с ними любовью? — вспылил юноша, резко встав посреди дороги.

Последовал новый взрыв смеха, после чего, продолжая нервно хихикать и вытирать слезящиеся глаза, главный всадник кое-как проговорил:

— Ну, если это можно назвать любовью…

И снова они дружно заржали, оглашая раскинувшийся вокруг пестро-зеленый луг гортанными звуками искреннего смеха. Юноша рассерженно глядел им вслед, пока всадники не удалились на сотню шагов. Кем бы они ни были, но они не имеют никакого права насмехаться над человеком, попавшим в такое затруднительное положение как потеря памяти. К тому же, кто знает, что произошло там, в лесу… Впрочем, наверняка там ничего не произошло. Во всяком случае, ничего смешного.

Остыв, юноша продолжил следовать за всадниками, держась от них, однако, подальше, чтобы не давать им лишнего повода для веселья. Минут через десять он, наконец, вступил в город.

По левую руку, плотно прижавшись друг к другу, теснились маленькие, видавшие виды лачуги, огороженные сильно прореженными заборчиками, за которыми угадывались грядки и всякие насаждения. По правую руку было то же самое.

Зато впереди юноша заметил две высокие башни с красными черепичными крышами, несколько каменных домов не в пример лучше лачуг и обширную площадь, посреди которой стоял круглый фонтан с бассейном и… виселица.

Главный из всадников развернул своего коня и крикнул юноше:

— Побудь пока здесь. Мы доложим о тебе.

Троица пришпорила коней и скрылась за поворотом на одну из улиц, расходящихся от площади как спицы колеса.

Сглотнув подступивший к горлу ком от вида виселицы, юноша сделал над собой усилие и попытался осмотреться. Людей вокруг было немного, и почти никто не обращал на незнакомца внимание. Мужчина в черной пожухлой фуфайке беседовал у бассейна с каким-то скорчившимся старцем, опирающимся на сучковатый посох; объемная дама в длинном платье с воистину необъятной юбкой вела через площадь двух маленьких детишек, которые явно не слушались её, потому что постоянно получали подзатыльники; несколько людей стояли на другой стороне площади подле какого-то заведения с пыльной вывеской и шумно разговаривали; стайка мелких собак с лаем пронеслась за улепетывающей от них курицей, а за собаками нёсся здоровенный петух с ярко красным хохолком.

В общем, предстала картина древнего провинциального городка Европы или даже Нового Света, подумал юноша и тут же охнул. Наконец-то память начинает к нему возвращаться, ведь он только что вспомнил о Европе, о Новом Свете! И почему сей город кажется ему древним?

Ответить на собственный вопрос он не успел: на плечо ему легла чья-то рука.

Обернувшись, юноша увидел невысокого человека с большим животом. На сальном лице человека особенно сильно выделялся картофелеобразный нос с большой бородавкой на самом кончике и живые, бегающие туда-сюда глаза. За спиной у него маячили ещё две подобные фигуры.

— Добрый день, сударь! Извините, если напугал вас, — затараторил человек. — Я Гарни, хозяин этого трактира. — Он указал рукой на ближайшую дверь, над которой висела вывеска, подтверждающая, что за дверью действительно трактир, и хозяин его — Гарни. — Я вижу, вы не местный, поэтому решился пригласить вас в своё заведение. Поверьте, сударь, оно — самое лучшее в Ламаре!

С этими словами трактирщик взял юношу под руку и стал увлекать к двери.

— Постойте-постойте, — опешил от такой близости юноша. — Я жду здесь троих всадников! Они нашли меня у леса и привели сюда, сказали, чтобы я ждал, пока они доложат.

— У леса? — остановился трактирщик. — Вы, случаем, не из Тола?

— Да, оттуда, — обрадовался юноша, надеясь, что теперь сомнительного вида троица оставит его в покое.

— И вы потеряли память? — снова спросил трактирщик.

— Да. Совершенно ничего не помню, — наигранно-печально нахмурился юноша.

— Но тогда вам просто необходимо посетить мой трактир! — всплеснул руками трактирщик. — Вы — не первый человек, который приходит в город с потерей памяти, и, помяните мое слово, будете не первым, кого я вылечу от этого весьма неудобного недуга!

Трактирщик снова подхватил юношу под руку и стал увлекать к двери в заведение. Слабо сопротивляясь, юноша всё же подчинился упорству этого толстого человека и оказался в трактире.