Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – граф

Я скинул перевязь с мечом, пояс, затем шлем и доспехи. Зайчик косился огненным глазом, когда я снял с него мешок и вытащил старую потрепанную одежду простолюдина. Пес подошел, обнюхал и посмотрел на меня с сомнением.

– Уже не узнаешь? – укорил я. – Тебе нужны регалии? Стыдишься такого оборванного?

Пес отвел взгляд, а Зайчик насмешливо ржанул. Я поднял пару самых массивных камней, земля мягкая, Пес и конь с недоумением наблюдали, как я выкопал яму, сложил туда доспехи, меч, молот и лук, тщательно укрыл самим мешком, засыпал землей и снова затащил камни на прежнее место.

– Я ненадолго отлучусь, – объяснил я. – Вы у меня умные и храбрые, но зря в драку не лезьте, лучше убежать, чтобы потом вернуться. Вы мне нужны живые, а не два трупа в окружении сотен поверженных врагов. Поняли, да? А теперь дайте я вас расцелую обоих…

Пес тут же бросился лизаться в ответ, я стоически выдержал его признания в любви, затем обнял Зайчика за голову и поцеловал в замшевые ноздри. Он не фыркнул, как я ожидал, лишь печально вздохнул.

Они так и остались неподвижными на входе в грот. Я еще дважды оглядывался, махал рукой, но едва Пес делал движение броситься ко мне, я показывал кулак.

Деревья сперва проплывали мимо, затем начали проскакивать: я все ускорял шаг, пока не перешел на бег. Без тяжелых доспехов, тяжелого молота на поясе, меча в ножнах я чувствую себя просто бабочкой. И хотя сердце колотится чаще, а дыхание стало горячим, как у дракона, я заставил мышцы ног сокращаться в том же темпе.

Снова побежали навстречу березки, тропка пошла вниз, в тени белокожие стволы выглядят синими, словно озябшими, зато листья горят таким победным пурпуром, что даже такая бесчувственная скотина, как я, раскрывает рот от восторга. Затем снова земля подо мною пошла вверх, пламя солнечного жара бушует здесь не только в кронах деревьев, но и на верхушках кустарника.

Впереди открылась милая поляна с низкорослой травой, я на бегу ухватился за ствол березки, чтобы остановиться. Посреди полянки очерчен круг, в нем спиной ко мне нагая женская фигура со вскинутыми к небу руками. Во мне, как просыпающийся зверек, шелохнулась тревога, а когда всмотрелся, неясное ощущение близкой беды переросло в уверенность.

Роскошные каштановые волосы свободно ложатся на спину и на плечи, чуть закрывая левое и ниспадая сбоку, руки она медленно опустила и теперь, судя по торчащим локтям, держит то ли в ритуальной мольбе у груди, то ли прикрывает обнаженные полушария.

Очень медленно повернулась, глядя перед собой невидящими глазами. На мой взгляд, выглядит чистой и невинной, беззащитной в своей наготе, смотрит перед собой с вымученной улыбкой. Фигура стройная, с длинными ногами и плоским животом, но женственная, настолько женственная, что я машинально похлопал по тому месту, где на поясе висел молот, не отыскал, но все равно готов быть ринуться на помощь, ее явно надо спасать, как вдруг взгляд поймал у ее лодыжек полосатого кота. Толстый откормленный кот медленно ходит по кругу, прижимаясь к ее обнаженным ногам, уши торчком, глаза поблескивают желтым.

Пальцы сразу разжались, я перевел дыхание. Во что бы там ни влипла эта ведьма, это ее проблемы. А что ведьма, видно по кошке. Ни одна ведьма не заведет собаку, те ненавидят нечисть, сразу вступают бой. Даже на хозяина начинают рычать, если тот приступает к нечестивым ритуалам. У ведьм всегда коты, да еще изредка совы и летучие мыши. Но сперва коты, это как бы первая степень приобщения к нечестивости.

Блеснул серебряный свет, с неба упал узкий луч, как прожектором выхватил ее фигуру и обрисовал на земле круг диаметром метров пять. Женщина вскрикнула, ее тело выгнулось, растопыренные ладони заскользили по телу, пробуждая эрогенные зоны, а у настоящей ведьмы они везде, это только у бизнесвуменш в двух-трех местах да у секретарш в четырех. По верхушкам деревьев пронесся тревожный ветер, затрещало, ветки заколыхались, принимая и сбрасывая падающие сучки.

Под землей прокатился гул. Меня качнуло, я снова ухватился за березку. На поляне в трех шагах от ведьмы поднялась зеленым горбом земля, блеснуло синим, земля охала, а из дыры поднялся огромный демон в полтора человеческих роста, широкий, с выпуклой грудью и длинными руками. Женщина оцепенела, а демон сделал шаг в ее сторону, ухватил за талию и с такой силой рванул к себе, что ведьму едва не расплющило о его твердую грудь.

Женщина слабо закричала. Демон шагнул к яме, но заметил меня, остановился. Мышцы напряглись, голова ушла в плечи, шея вздулась и стала вдвое толще. Грубым голосом прорычал:

– Что, спаситель?

Женщина взвизгнула и взглянула на меня с надеждой. Я ответил скромно:

– Да, меня так иногда называют, хотя с прописной буквы – не обязательно, я скромный. Но эту тащи, разрешаю.

Он взревел хрипло, как миносский бык:

– Ах, разрешаешь!.. Да я тебя одним пальцем в землю по уши!

– Не вобьешь, – ответил я сочувствующе. – Тебе указано забрать, если дура ошибется… вот ты воспользовался женской ошибкой, что есть вообще-то нехорошо. Они и так дуры, и если пользоваться, то нам вообще умнеть незачем. Я кое-что знаю о вас, несчастные!

– Почему несчастные?

– У вас нет свободы воли, – объяснил я, чувствуя себя просветителем вроде Кирилла и Мефодия. – Так что тащи, тащи. Она кошек любит, разве этого мало?

Женщина завизжала, простерла ко мне белые нежные руки. Демон поморщился, грубо свернул ей шею. Крик оборвался, в лесу стало тихо, мы услышали, как нежно и возвышенно поют птицы. Демон топнул ногой, земля разверзлась шире, вырвался столб багрового огня с черным дымом, окутал обоих и тут же рассеялся.

Серебристый свет с той же силой лился с полминуты на выжженное пятно посреди поляны, затем печально померк, луч исчез, внизу снова сумрачно, а солнце освещает только верхушки деревьев. Я посмотрел по сторонам. Кота не видать, слинял, гад. Это не собака, та будет драться с любым демоном, а кот продолжит умываться, даже если рядом хозяина режут на части.

Глава 2

Я засек, из какой точки бьют лучи по листьям, повернулся, грудь поднялась, набирая воздуха в запас, мышцы ног напряглись. Только что не принял низкий старт, а так понесся между деревьями, как марафонец или лось по весне, тогда они особенно… умные, прут не глядя. Хотя нет, я поумнее, за дорогой слежу.

Деревья потемнели, пошла приземистая пихта, елочки, затем и вовсе что-то растопыренное, болезненное. Мне показалось, что у меня что-то со зрением, мир какой-то нечеткий, хотя выбежал на открытое пространство. В испуге поднял голову, небо затянуто синей пеленой, сквозь нее, как через плотную материю, бледно сияет безжизненное солнце. Может, и не солнце, а огромная луна, больно мертвенный источник света, дорога вывела к болоту и повела по его краю, словно рядом со вкопанным в землю исполинским резервуаром с ядовитыми отходами, ни волн, никакого движения, только иногда медленно вздувается пузырь, продавливается к поверхности и с чмоканьем лопается.