Елена Картур - Троемирье. Игры с демонами

– А, человечка, – почти неслышно прошептало это нечто, – ну, что смотришь? Добей!

Я от удивления чуть воду на землю не выплеснула. И тут же рассердилась. Вода сквозь пальцы просачивается, а я тут стою, как дура! Опять бежать придется. И этот еще сильно умный – молчал бы уж!

– Сейчас, – говорю, – только шнурки поглажу. Пей!

И подсовываю ему ладошки, полные воды. Он посмотрел на меня, как на полную дуру – что там можно было понять по этим черным дырам с мерцающими искорками звезд?! – но послушно начал пить.

– Еще! – потребовал он, когда вода закончилась.

– Ага, – не задумываясь, рванула по уже привычному маршруту.

А вдруг эта вода и правда волшебная? Вон парню явно стало лучше. Интересно, что это за существо такое странное? Что он не человек, и ежику понятно.

Так я раздумывала, пока бегала к роднику и поила несчастного пострадавшего. Бедолага, как ему больно, наверное. Вон как кривится, может, и стонал бы, но гордый, терпит. Дурак!

– Еще? – заботливо спросила я.

– Нет, – едва заметно качнул он головой.

Я молча посидела рядом, пару минут тщетно соображая, что бы еще такое сделать. На самом деле что-то толковое сделать я не могла и прекрасно это поняла. У меня даже банальной аптечки с собой нет. Может, конечно, в этом лесу и растут какие-нибудь целебные травы, но я в них ничего не понимаю. А чудесный источник хоть и в самом деле оказался целебным, но, похоже, не настолько, чтобы исцелить очень серьезные раны.

Раненый незнакомец обессиленно прикрыл глаза, черты его правильного лица исказились от боли, а губы были крепко закушены острыми клыками. Мне показалось, что он со всех сил сдерживается, чтобы не застонать. У меня сердце сжалось от жалости.

– Я могу чем-то помочь?

Он посмотрел на меня своими «звездными» глазами очень выразительно, вроде того что «ходят тут всякие… вопросы глупые задают». Обижаться не стала: он, наверное, и сам прекрасно понимает, что с такими ранами жить ему осталось не так уж долго. А раны у него действительно серьезные. Весь живот и грудь выглядят как пожеванный кусок мяса – не знаю, насколько эти раны глубокие, но от одной потери крови можно помереть. Под ним уже лужа натекла.

– Можешь, – внезапно прошелестел тихий голос.

Я вздрогнула и не сразу сообразила, что это он на мой вопрос ответил.

– Мне нужна кровь девственницы, – выдал этот умирающий.

У меня неэстетично отвалилась челюсть. И, подозреваю, здорово прилила кровь к щекам. Нет, я, конечно, еще не того… в смысле, подхожу. Но сколько ему той крови нужно? Может, много, – а мне самой нужна! Я не настолько добрая, чтобы помереть, спасая незнакомого парня!

– Э-э… а сколько нужно?

– Немного, – улыбнулся он криво, – для тебя не смертельно.

Немного поколебалась – что-то вдруг стало страшновато: вон у него клычищи какие! – и протянула руку к самому лицу раненого. Он неожиданно цепко схватил меня за запястье железными пальцами и впился клыками в вену. Короткая боль, а затем словно льдом сыпанули по руке. А у него когти на пальцах – отстраненно отметила, наблюдая, как это странное существо присосалось к моей руке словно пиявка, – длинные, загнуты и черные.

У меня начала кружится голова, по телу разлилась неприятная слабость. Еще чуть-чуть – и потеряю сознание. Неужели обманул? Вот так и спасай всяких иномирных монстриков! Но за миг до того, как я готова была потерять сознание, он наконец оторвался от моего запястья.

Индифферентно наблюдала за тем, как кровь прямо на глазах сворачивается, и две небольших дырочки от укуса затягиваются, не оставив даже следа на коже. Мне было откровенно плохо.

А недавний умирающий тем временем встал, как ни в чем не бывало, брезгливо сорвал с себя окровавленную одежду. Под ней вместо жутких ран обнаружилось совершенно чистое мускулистое тело. Этакий атлетический торс. Но удивило меня вовсе не это: несмотря на мое пришибленное состояние, я потрясенно открыла рот. То, что я принимала за кожаный плащ, оказалось… крыльями! Громадные кожистые крылья, как у летучих мышей, бархатно-черные с серебристо-алым рисунком по кромке наружной стороны. И на сгибе – такой внушительный крюк-коготь!

Мама дорогая, а какие у него волосы! Восторг! Мне бы такие! Блестящая огненная волна, спадающая ниже бедер. И как же она подходит к его аристократически правильному тонкому лицу и завораживающим «звездным» глазам! Боже мой, до чего же он красивый, как я этого сразу не заметила. Даже эта нехорошая улыбочка на идеальных губах только придает этому странному существу больше очарования.

Так, дорогая, хватит тормозить!

С огромным трудом стряхиваю с себя это обалделое оцепенение. А чего это он так улыбается? Ой, не нравится мне эта гаденькая улыбочка!

Инстинктивно пытаюсь отодвинуться, встать на ноги и убежать, – сил нет, голова все еще отчаянно кружится. Конечно же, эти вялые попытки сбежать не спасли. Новый знакомец стремительно, как пантера, метнулся ко мне и прижал мою вяло трепыхнувшуюся тушку к земле. Протестующий писк его нисколько не впечатлил. В результате я оказалась крепко притиснутой к земле животом, с заломленными за спину руками.

– Ты спасла мне жизнь, человечка, так что я намерен тебя отблагодарить, – прошелестел над ухом насмешливый голос. – Исполню твою заветную мечту. По-своему.

Я отчаянно затрепыхалась. Никакой благодарности от этого ненормального мне не хотелось – наоборот, сбежать бы куда подальше. Сначала ему кровь девственницы понадобилась, а теперь, похоже, и сама девственность. С-сволочь!

Новый знакомец, словно подтверждая самые худшие опасения, вдруг отпустил мои заломленные руки и быстро, пока я не успела опомниться, задрал мне платье почти на голову. Тут же его ладонь легла между моими лопатками, с силой вжимая грудью в землю.

Я обреченно замерла, понимая, что все равно не смогу освободиться. Хотелось заплакать от бессилья и злости. Подумать только, меня сейчас изнасилует какой-то зубастик с нетопырьими крылышками!

Однако зубастик почему-то не спешил покушаться на мою невинность. Так и продолжал держать руку у меня на спине, прямо между лопаток. И рука эта отчего-то стала горячей. Слишком горячей! Такое чувство, что мне на спину поставили раскаленный утюг. Потом стало так холодно, будто утюг сменился ледяным айсбергом. А потом стало больно! Нет, БОЛЬНО! Я орала так, что сорвала голос, и совершенно непонятно, почему все-таки не потеряла сознания от этой адской боли.

Внезапно все кончилось, но я поняла это далеко не сразу. Боль медленно утихала, тяжелая рука больше не давила на спину. Только спустя несколько минут решилась пошевелиться, затем неуверенно села – и все-таки разревелась. Уж и не знаю, то ли от пережитой боли, то ли от обиды.