Роман Афанасьев - Знак Чудовища

- И что? - заинтересовано, спросил Сигмон, предвкушая, как поведает эту историю сержанту Трегору, охочему до деревенских баек.

- Поссорились мы. Напустился он на нас как цепной брехун. Он, вишь, жизнь положил на борьбу с нечистью, не нам его винить. Что, стало быть, знать ничего не знает. Ну, поругались мы маленько и разошлись.

- И все? - разочаровано спросил Сигмон, ожидавший более энергичной развязки.

- Какое там. Нечисть за людей принялась. За последний месяц двоих прикончила. Теперь не дерет, - кровь пьет. Утром, помню, нашел кума. Поутру, у околицы. Лежит в траве, холодненький. И без кровиночки. Ходили мы еще раз к колдуну, грозились, а он нас в ответ огнем пугнул. Колдун, одно слово. Вот мы в город и отписали. Только ответа все нет, хотя почитай, две седьмицы прошло. Я как вас, господин военный, увидел, подумал, что вы по нашему делу.

Сигмон отхлебнул пива и довольно прищурился - вежливое обращение грело душу. Тут он - господин военный. Уважают. А в казарме он кадет - то подзатыльник отвесят, то мыть полы заставят. Сигмон снова приложился к кружке, радуясь, что так удачно вырвался из Вента. Похоже, большинство историй о курьерской жизни, что рассказывали старички, оказались сущей правдой. Хорошо, все же, быть курьером. Это не солдатская доля - пыль на плацу глотать. И воли чуть есть и приключения стороной не обходят. А тут еще - почет и уважение от местных.

Сигмону вспомнились голубые глаза дочки старосты, и он задумался, пытаясь припомнить, что там Трегор рассказывал о сеновалах.

- Так, стало быть, поможете нам? - спросил староста, подливая пиво в кружку гостя.

- Что? - Сигмон заморгал, понимая, что, замечтавшись, пропустил последние слова старосты.

- Я говорю, сходите к колдуну завтра? Потолкуете с ним? Нас то он теперь и близко к дому не подпускает.

- И о чем с ним толковать? - спросил Сигмон, отодвигая наполненную кружку.

- Ну, спросите про нечисть-то. Слыхали, мол, как она тут лютует. Может, испугается колдун, притихнет. Вы - человек военный, на службе. Ему, чай, такой интерес не с руки. А наша весточка тем временем дойдет до кого надо.

- Не знаю, не знаю, - протянул Сигмон, не решаясь напрямую отказать старосте.

Связываться с колдуном ему не хотелось. Расследовать такие случаи - дело коллегии магов, а не военных курьеров. Тут мечом делу не поможешь, будь ты хоть первым клинком королевства. С другой стороны, приняли его в деревне хорошо, по всем правилам. Отказать хозяевам в просьбе - обидеть. Тем более что она на первый взгляд пустяковая. Просто сходить к магу, поговорить с ним. Но дело в том, что не маг то - колдун.

- Просто поговорите с ним, господин Сигмон, - не отставал староста. - Не обидит он вас, забоится военных.

- Обидит! - выдохнул курьер и расправил плечи, показывая, что плевал он на всех колдунов королевства. Разом.

- Я ж говорю что заботиться, - подхватил Поттон.

- Не в этом дело, любезный староста, - отозвался Сигмон, жалея, что к двадцати годам так и не обзавелся усами, которые можно лихо подкрутить.

-Я на службе. Тороплюсь с пакетом в Пасам и задерживаться в пути мне непозволительно.

- А вы и не задержитесь, господин военный. Тут до Пасама рукой подать. Вы же сначала через Мибер хотели ехать? А потом к нам свернули? Все верно. На два дня раньше доберетесь. Я вам картейку начерчу, не ошибетесь.

- Ну, не знаю. - Сигмон покачал головой, начиная жалеть, что свернул к деревне. - Далеко ли до колдуна?

- Да туточки он, рядышком. Верхом до его дома быстро обернетесь. Туда и обратно - к обеду управитесь.

- К обеду? - переспросил курьер, все еще не решаясь отказать.

- Как есть, к обеду. Откушаем все вместе, а потом вы спокойно отправитесь в Пасам. И вот что, господин военный.

Староста тяжело поднялся из-за стола, опираясь на гладко выструганную столешницу обеими руками.

- Вот что. Давайте-ка переночуйте у меня, господин военный. Вон уж и солнышко село. А утром, на свежую голову, и поговорим о деле.

- Идет, - быстро согласился Сигмон, рассчитывая, что за ночь придумает, как вежливо отказать старосте.

- Ночевать где будете? Могу здесь, в горнице прямо постелить, у печи.

- Я буду спать рядом с моим конем, - гордо заявил Сигмон, припоминая рассказы Трегора. - Где он?

- А в сарае, там и моя сивка стоит. Что ж, сейчас лето, тепло. Сразу видно настоящего военного - от боевого товарища ни на шаг.

Курьер поднялся из-за стола, стараясь сохранить гордую осанку. Слова старосты ему понравились. Он, в общем-то, имел в виду вовсе не это, но и так хорошо получилось.

- Куда идти? - спросил Сигмон и чуть покачнулся. Во всем теле ощущалась приятная тяжесть, голова немного кружилась. Пиво оказалось добрым - мягким и крепким.

- Да за дверью сразу налево, там конюшня. И вот еще что. Ежели соберетесь на двор, господин военный, так лучше идите на огород, за овин. Там всего сподручней.

Сигмон кивнул и направился к двери, чувствуя, что за овин ему надо прямо сейчас.

Все оказалось именно так, как он себе представлял. Большой сарай, переделанный под конюшню, тихое посапывание лошадей, колкое сухое сено… И томительное ожидание. Сигмон ждал, надеялся, и все же, когда скрипнула дверь сарая, не сразу поверил в то, что это происходит на самом деле.

Он заворочался, разбрасывая сухое сено и сел. Она подошла ближе. Светлые волосы были распущены и стелились по плечам как река мягчайшего шелка. Курьер приподнялся, чувствуя, как сердце выдало барабанную дробь, - дочь старосты все-таки пришла. Сама. К нему. В распахнутую дверь ярко светила луна, заливая сарай молочным светом, и силуэт девушки казался вырезанным из черной бумаги. Прекрасный силуэт, такой близкий и желанный…

- Сигмон, - шепнула она, опускаясь на сено.

Курьер потянулся к ней, обнял, жадно прижал к себе крепкое тело, желая слиться с ним в одно целое, чтобы не упустить ни единого мгновенья наслаждения. Голова девушки запрокинулась, луна высветила ее профиль, сделав его белоснежным, как у мраморного изваяния. Она прикрыла глаза и потянулась губами к лицу курьера - робко, не надеясь на ответ. Сигмон не выдержал и впился в ее уста, прижимая к себе податливое тело, мягкое и теплое, как пуховая перина. Девушка вздрогнула, обхватила руками его плечи и мягко, но настойчиво потянула на себя…

Она оказалась совсем не такой, как те городские девицы, с которыми Сигмон весело проводил время. Ее тело было по-крестьянски крепким, плотным, и в тоже время податливым. Она таяла в его руках, вся, без остатка, отдаваясь ласкам гостя. Никаких затей, все просто и естественно, по-доброму провинциально, так, как оно и должно быть. И так было.

Позже, много позже, лежа на сене, пахнущем луговыми травами, и слушая тихое сопение лошадей, Сигмон сообразил, что не знает, как ее зовут. Ему сделалось страшно неловко. Он пошевелился, и девушка подняла голову. Сигмон протянул руку и вытащил длинную соломинку из распущенных пшеничных волос.