Роман Афанасьев - Зверь

Роман Афанасьев

Зверь

Осенний дождь безжалостно хлестал по стойбищу рода Ворона. Кожаные крыши шатров прогибались под тяжестью воды. Малейшие ямки на земле превратились в непроходимые болота. Все собаки стойбища забились в шатры хозяев и тихо поскуливали во сне, свернувшись у входа. Травы приникли к земле, прибитые потоками воды извергавшейся с неба.

Лишь людям был не страшен дождь. Они не обращали внимания на погоду. В этот день.

Стойбище располагалось в центре естественной долины, что находилась между двух пологих гор. Невдалеке бежала маленькая речка, что брала начало в горах. Ниже по течению, у подножия одной из гор располагались теплые источники. Сюда клан приходил зимовать. Осень уже вступила в свои права, и было недалеко то время когда снег ляжет на землю белым покрывалом.

Центр стойбища переставлял собой плотно утоптанную площадку, посреди которой был врыт в землю деревянный столб с символическим изображением ворона, — покровителя клана. Сейчас вокруг этого столба и собралось почти все мужское население стойбище. Лишь больные не пришли сегодня с тотему. Суровые лица охотников, вымокшие накидки, оружие заботливо укутано в кожи. Все это видел вокруг себя Гром, — молодой охотник из клана Ворона. Он недавно стал называть себя охотником, — лишь в прошлом сезоне ему минуло двадцать оборотов.

Гром стоял, прижавшись спиной к тотему, чувствуя как крупные капли дождя стекают по его волосам, падая на обнаженную грудь. Он стоял прямо, как копье и спокойно смотрел прямо перед собой. Он видел знакомые с детства лица. Друзей врагов, родственников, — всех. И молчал. Он все сказал. Теперь свое слово должен был сказать Клан. Гром увидел нетерпение на лицах и сделал шаг вперед. Теперь он стоял как бы в центре полукруга из сородичей.

— Северные пещеры это далеко, — раздался крик справа.

Но Гром даже не повернул головы.

— Северные пещеры, там сейчас очень холодно, — выкрикнул кто-то из охотников.

Гром молчал и смотрел прямо перед собой. В толпе зашумели. Тогда старик, стоящий прямо напротив него, поднял руку, и шум стих. Старик поднял на молодого охотника свои выцветшие глаза и подался вперед. Гром видел, как по морщинистому лицу скатываются капли воды, бегут с длинных седых волос прямо на лоб, дальше по косому старому шраму и исчезают в еще темной бородке. Шаман. Глава клана Ворона, пока не будет выбран вождь. Старик моргнул, словно птица — быстро и коротко. И шевельнул потрескавшимися губами:

— Северные пещеры, — это смерть, — сказал он.

И снова тишина разлилась над площадью, лишь шорох дождя нарушал ее.

Гром молчал. Он ждал.

Вперед шагнули трое старших охотников. Они представляли Голос Клана, всегда озвучивая общую волю народа Ворона.

— Никто не пойдет с тобой, Гром, — сказал средний, — но тебе никто не вправе запретить идти одному. Ты охотник. Свободный охотник и можешь сам решать, что тебе делать. И как. Это голос клана.

— Это голос клана, — подтвердили два охотник стоящие по краям и шагнули назад, в толпу.

Гром вскинул голову к темному небу, затянутому низкими черными тучами и закричал:

— Клянусь пером Ворона! Я войду в северные пещеры и уничтожу ту тварь, что осмелилась покуситься на наш клан! Я уничтожу то зло, которого вы так боитесь, и перед которым трепещете словно листья на ветру. И когда я вернусь с победой, — пусть тогда скажет свое слово Голос Клана!

Словно в ответ на его крик, черную тучу пронзило ослепительно копье молнии, и гром раскатился над головами людей клана Ворона. И снова лишь шорох капель звучал над притихшим стойбищем.

— Все это слышали, — тихо сказал Шаман, — расходитесь. Непогода зовет демонов горячки.

Люди стали расходиться. По двое, по трое, они вываливались из общей толпы и направлялись к своим шатрам, где их ждала горячая еда и тепло костра. Они расходились, пока на площадке у тотема не осталось лишь трое старших охотников и шаман. И Гром.

Тогда молодой охотник взял свое копье, что было воткнуто в землю, — короткое и тяжелое боевое копье с железным наконечником в виде листа осоки. Поправил висящий у пояса длинный железный нож, доставшийся от отца, и поднял с земли сумку с едой.

— Я ухожу, — сказал Гром охотникам, — и я вернусь. Скоро или не очень я вернусь. А если не вернусь, вы так и будите трястись по ночам от страха. Будьте верны клану.

Гром развернулся и зашагал прочь, на север, — вверх по теченью реки. Вода хлюпала в его сапогах, сплетенных из гибких ветвей. Дождь хлестал в его широкую спину, покрытую лишь травяным пледом, что сплела его тетка. Он не оглядывался.

Дойдя до реки, молодой охотник остановился и повернулся, ожидая жестких взглядов.

У тотемного столба стоял один лишь шаман. Отсюда он казался маленькой фигуркой, около тонкой ветки. Но он стоял. Ждал. Видя, что охотник остановился, Шаман поднял свою руку, в которой был зажат посох и помахал ей над головой, посылая охотнику удачу.

Гром развернулся и быстро пошел вверх по течению. Он улыбался. Удача будет с ним. Обязательно. Он получил благословение от Шамана клана. И одновременно от своего последнего родственника, — старшего брата отца. Гром шел вперед, улыбаясь, и больше не оглядывался. Удача Ворона будет с ним.

Беда пришла внезапно. Она всегда приходит внезапно, словно нападает из засады, как охотник. И она не приходит одна.

Сначала клан постигла страшная утрата. Их вождь, Сын Ворона, прекрасный боец, удачливый охотник и мудрый наставник, — пал в бою. Клан уже подходил к своей Зимней долине, где люди намеревались переждать холодное время, когда молодые охотники клана доложили вождю, что за их кланом следует небольшая группа всадников. Пятеро из клана Змея. Старые враги послали разведчиков, чтобы выведать лучшие подступы к месту зимовки клана Ворона. Вождь не колебался не секунды. Он вскочил в седло, крикнув старшим охотникам, чтобы догоняли его, и помчался в ту сторону, где видели разведчиков. С ним ушло десять воинов. Вернулись они к вечеру, неся на копьях мертвое тело.

Они нашли разведчиков Клана Змея. Краткая, но горячая битва стала концом земного существования пятерых воинов врага. И Сына Ворона. Его ранили в самом начале битвы, — стрела царапнула его руку, но никто не обратил внимания на такую царапину. Когда битва закончилась, — было поздно. Стрела была отравлена, и Сын ворона умер, стискивая зубы от нечеловеческой боли.

Его оплакивали всем кланом. После соблюдения положенных ритуалов, жена Вождя, — тихая Речная Лилия присела отдохнуть на пороге своего шатра и больше не встала. Шаман сказал, что ее сердце разорвалось от горя и она ушла к Ворону, в небеса.