Усилитель 2. Мальчик и облако - Алексей Урусов
Артур проснулся, когда на улице было темно, что и не удивительно – январь, дни совсем короткие. Он прислушался к тишине в доме, включил свет, потом не сильно ущипнул себя, и убедившись, что больно, понял: события вчерашнего дня – реальность. Хорошая реальность. Такая проверка была не лишней: после несчастья, свалившегося на семью, ему иногда снилась «нормальная жизнь», и по утрам, просыпаясь, он с трудом отгонял от себя ощущение счастья и покоя, приходившее во сне. И тем тяжелее ему было днём – и в Москве, и во Владимире, в условиях полного игнорирования его бывшими друзьями и знакомыми и постоянным злым шепотком за спиной.
Минувший день показался ему ожившей сказкой: за полгода он не то, чтобы смирился, но уже привык к клейму «семья предателя», научился жить с этим ярлыком и сохранять внешнее спокойствие. Помимо учёбы, все эти очень долгие месяцы он много думал над тем, как лучше организовать жизнь сейчас, помогая матери, и что делать, когда он инициируется и возглавит семью: по факту они принадлежали к роду баронов Гефтов, но больше полугода, с начала лета, никаких контактов с родичами отца не было и такое игнорирование их главой рода свидетельствовало об «утрате связи» с бывшим родом. Теперь деду было достаточно просто объявить об отсутствии контактов с семьёй старшего сына, и их признают самостоятельным дворянским семейством. И мама, при согласии Артура, тоже имела полное право заявить об автономии. Артур понимал, что ему придётся биться за выживание одному, без поддержки рода, но сдаваться не собирался – и держал в уме необходимость получения хорошего образования, чтобы потом подыскать достойную работу, которая позволит ему содержать семью и вырастить Валеру и Эвелину.
И когда прибывший генерал сообщил матери и ему, что на самом деле побег его отца – инсценировка, очень сложная и рискованная операция нашей разведки, в ходе которой их папа проявил мужество и героизм, и эта операция близка к завершению и совсем скоро они смогут увидеть главу семейства, он искренне обрадовался. Но где-то в глубине души у него оставались сомнения в том, что черная полоса в жизни семьи завершилась – настолько он привык к ударам судьбы за последние полгода.
И вот вчера утром папа приехал. Мама, расплакавшись, бросилась ему на шею, а папа руками притянул детей и тоже их обнял, целуя. Прибывший с папой генерал куда-то увёл бабушку и чуть позже они уехали, а семья из гостиной переместилась в столовую. Четырёхлетняя Эвелина оккупировала папины колени, изредка сползая с них, чтобы поиграть, а всё остальное время просидела, обнимая отца маленькими ручонками. Шестилетний Валерка тоже ластился к отцу и претендовал на второе колено. Отец с Артуром несколько раз перебрасывались фразами, но «серьёзно» поговорить смогли только вечером.
Глава 2
Бурятия. Улан-Удэ. Дворец рода Окиновых.
В комнате совещаний во дворце Окиновых несколько часов шло подробное расследование событий, развернувшихся при утреннем выезде отпрысков двух родов на занятия по снайперской подготовке. Дархан Тайшаевич, занимавший кресло в центре стола, был хмур, и от него это сурово-сосредоточенное состояние передавалось всем. Рядом с ним традиционно сидел Галсан, а с другой стороны – Алексей, старший сын Глеба Перлова, прилетевший со всеми из Владимира, но занимавшийся торговыми делами в округе и срочно вернувшийся, как только ему сообщили о происшествии. Соответственно, и непосредственные участники событий расселись с двух сторон. За Галсаном – Семён и Церен Окиновы, а за Алексеем – Борис Глебович, Екатерина, Валентина, Василий и Борис Геннадьевич. Младших детей после подробного расспроса отпустили, чтобы не утомлять. Во втором ряду зала совещаний располагались все те, кто был свидетелем и мог пролить свет на какие-то подробности происходившее. Там же размещались и руководители служб рода. Свидетелей по мере опроса отпускали, и постепенно стулья на втором ряду пустели.
То, что князь лично возглавил расследование, свидетельствовало о серьёзности происшествия: в опасности оказались младшие поколения сразу двух родов – Окиновых и Перловых. И только по счастливому стечению обстоятельств никто не пострадал, за исключением Андрея Первозванова, да и у того, по заключению начальника медицинской службы рода, и видимых повреждений нет, и внутренности тоже целые. Опасались компрессионной травмы, но и тут Бог миловал.
Тише всех вели себя представители родовой службы безопасности – их сотрудников в критический момент не оказалось рядом, и от этого последствия могли быть трагическими. И сомнений в том, что князь Окинов с ними проведёт отдельный «разбор полётов» не было, вопросы заключались только в том, какие выводы он сделает и какие наказания будут применены.
Стол был завален листами бумаги, на которых рисовали схемы: кто и где находился в какое время, кто как действовал и куда перемещался; и таблицы – нужно было как-то синхронизировать путаные рассказы детей.
По мере того, как повествования о произошедшем смещались от младших наследников к старшим, лицо князя светлело: никто не растерялся, все вели себя достойно, в опасной ситуации действовали уверенно.
– Не было бы счастья, – подумал князь, – серьёзная проверка боем получилась для моих наследников и для Перловых. И для своего возраста и жизненного опыта действовали все на уровне. Да какое – на уровне, герои! И смогли побороть свой страх – а это главное.
Так получилось, что в момент, когда медведь выбрался из берлоги, и старшие дети закричали младшим, что нужно убегать и спасать совсем маленьких, рядом с тринадцатилетним Василием Перловым была Мушен; её он и подхватил на руки и с криками: – За мной! Все уходим! – бросился к опушке, приглядывая за остальными. Стоявшему неподалеку от Василия двенадцатилетнему Церену «достался» семилетний Егор, которого он закинул себе на плечо, благо, Церен фигурой вышел, а Егорка – худощавый и весит немного; свободной рукой Церен схватил за руку девятилетнюю Юлию и тоже потянул за собой. За другую руку девочку вела вперёд Екатерина Перлова, вместе с Валентиной и одиннадцатилетним Борисом, сыном Геннадия, уводившие также малолетних Галину и Дениса.
Когда очередь рассказывать дошла до старших, Бориса Глебовича (или как называл его про себя князь Окинов – «Бориса старшего», чтобы отличить от второго
