Драконьи булочки (СИ) - Лариса Петровичева
Несколько мгновений — и платье с бельем обрели идеальную чистоту и свежесть, а моя кожа сделалась такой, словно я только что вышла из ванной.
Надо же, как удобно, когда рядом с тобой домовой. Кевин держал в своем доме обычных человеческих слуг — ведь у лорда достаточно денег, чтобы это позволить, а если у тебя есть деньги, ты должен их показывать.
— Отличный способ привести себя в порядок в дороге! — поблагодарила я, и Элли смущенно улыбнулась.
— Спасибо, леди Макбрайд. Госпожа Дорнан никогда не благодарила своих домовых.
Я понимающе качнула головой.
— Она с вами не церемонилась. Всегда говорила Кевину, что для домового нет ничего лучше крепкого пинка.
Элли вновь издала прерывистый вздох.
— Мы слышали о том, что вы в своем доме не позволяете обижать слуг. И говорили, что и домовых не обидите, что у вас доброе сердце, — призналась она. — Как я хотела к вам попасть!
— Вот и попала, — улыбнулась я. — Теперь будем жить вместе.
Вскоре поезд остановился на знакомом вокзале, и, выйдя на перрон, я убедилась, что за время моего отсутствия здесь ничего не изменилось. Все то же угрюмое здание, покосившееся от времени, дождей и ветров, все те же часы, которые спешат на пять минут, но это никого не огорчает, все тот же почтмейстер дядюшка Спелл, который с важным видом принимает почту, готовясь развозить ее по поселкам. Мы с Элли были единственными пассажирами; увидев нас, дядюшка Спелл поправил форменное кепи и воскликнул:
— Лопни мои глаза, если это не Джина Сорель!
Я улыбнулась. Повезло же мне встретить главного сплетника: через час все пустоши будут знать о моем возвращении во всех деталях, и ничего не придется рассказывать самой. Люди еще и своего добавят сверху.
— Это я, дядюшка Спелл. Как поживаете?
— Да как поживаем, рукавом утираемся, небом укрываемся, — ответил почтмейстер. Понятно, у него по-прежнему привычка прибедняться. — А ты что к нам одна, без мужа? А это что рядом с тобой за кукла такая глазастая?
— Это моя домовичка, — ответила я. — А без мужа потому, что я в разводе.
Дядюшка Спелл присвистнул и сдвинул кепи на затылок.
— Ну, свезло дураку, что рот на боку, — произнес он и энергично подмигнул мне правым глазом. — У меня же родной племянник, Ричард Спелл, закончил свою академию! Сидит в центре Шина в лекарском пункте, а чего бы ему неженатому там сидеть? Ты как насчет стать госпожой Спелл?
От такого напора я даже рассмеялась. Мы с Ричардом ходили в одну школу, и в выпускном классе он прославился тем, что выпил десять пинт пива сразу, а потом пошел на урок физики, заснул на последней парте и пиво вылилось из него естественным путем всем на веселье. Нет уж, я, пожалуй, воздержусь от такого счастья. Хватит с меня дурных на голову мужчин.
— Я обязательно подумаю, дядюшка Спелл, — пообещала я, и мы с Элли пошли к экипажу.
Приехав в Шин, первым делом я решила заглянуть в свою пекарню: во-первых, надо было показать, что хозяйка вернулась, а во-вторых, хотелось перекусить и согреться — зима на пустошах это вам не столица, тут ветер пробирает до костей и выметает душу из тела. Раньше там были столики, за которыми подавали сэндвичи с ветчиной и сыром, кофе и выпечку, и я надеялась, что управляющий по имени Алпин, который присылал мне деньги и ежемесячные отчеты по продажам, оставил их на месте.
В поселке Шин ничего не изменилось за время моего отсутствия. Все те же домики из серого камня с рыжими крышами, те же улочки, вымощенные булыжником, знакомый шпиль церквушки, маленькие садики за аккуратными заборчиками и еловые венки с золотыми шарами на двери — я как будто никуда и не уезжала.
— А вот и моя пекарня, — сказала я, когда извозчик остановился в центре поселка. Пекарня пользовалась успехом: из дверей выходил народ, все окна были чисто вымыты, кренделек на вывеске хвастался подкрашенными боками, а на доске объявлений было выведено мелом “Сегодня заварные пирожные с вишневым кремом!”
А под этими словами почему-то был нарисован дракон. Он раскинул крылья, распахнул пасть, а в лапах нес круассан. В рисунке было определенное мастерство.
Элли даже ахнула.
— Заварные пирожные! — воскликнула она. — С кремом! Это же столичная выпечка!
— Пойдем попробуем, — пригласила я и поднялась по ступенькам к двери. — Хочу посмотреть, при чем тут дракон.
* * *
В пекарне царил яркий свет и идеальная чистота. Большая витрина состояла из двух частей: с одной стороны пирожки с разными начинками, с другой сладкая выпечка, за спиной продавца полки с хлебом. Почти все столики у окна были заняты: жители поселка лакомились теми самыми заварными пирожными, о которых сообщала вывеска. Раньше столиков было три, а теперь пять — значит, дела идут хорошо. Запахи клубники и вишни, свежесваренного кофе и хлеба, только что вынутого из печи, окутали голову и одурманили так, что я готова была съесть все, что только есть на витринах.
Пшеничные батоны, ржаные караваи, багеты с чесноком и зеленью, россыпи булочек всех цветов и размеров, треугольнички со смешным названием мясняшки, ягодные корзиночки, круассаны, профитроли… глаза разбегались, а рот наполнялся слюной.
— Госпожа Джина! — Алпин передал покупательнице пакет с хлебом и прижал руку к сердцу. — Счастлив, искренне счастлив снова видеть вас в родных краях!
Высокий, черноволосый, с подкрученными усиками и хитрыми темными глазами, одетый в модную белую рубашку, которая старательно выделяла каждую черточку сильного тела, Алпин был тем еще пройдохой. Когда-то он уехал учиться в столицу, вернулся с разбитой физиономией и без гроша в кармане, и с тех пор работал на меня.
У него отбоя не было от поклонниц, которые в день всех влюбленных засыпали Алпина бумажными сердечками, но вот что удивительно, дело никогда не доходило до каких-то скандалов с нарушением девичьей чести. Ни один отец не бегал за ним с вилами, ни один парень не приглашал выйти раз на раз.
Чудеса.
— Добрый день, Алпин! — улыбнулась я, стараясь не обращать внимания на взгляды любопытных.
Посетители пекарни мигом оторвались от тарелок и чашек и уставились на меня. Еще бы, Джина Сорель вернулась! Интересно, почему она без мужа? Что тут за история?
— Как ваши дела, как поживаете? Сегодня у нас
