Кровавая Мачеха (СИ) - Ольга Ружникова

Тогда Гуннор остался без лошади. Пришлось спешно покупать новую. Хорошо, что прихватил с собой звонкого золота.

Но такими темпами оно скоро кончится. А прислать неоткуда. Не на больших же дорогах грабить.

К тому же, там найдутся желающие и без Гуннора. Да и светиться на центральных трактах, опять же…

В итоге ормхеймец объезжал славную Лютену через Восточный Тенмар и Южный Лиар. Там оказалось почище от дохлых змей. Пока.

И стоит приложить все усилия, чтобы впредь так же было и дальше. Именно за тем Гуннор и отправился в это опасное путешествие. Чтобы его семья и любимая Соланж жили в подзвездном мире без мертвых Змей, грозящих живым людям.

Лиарские дороги оказались безопаснее, и в Ритэйну Гуннор предпочел не сворачивать. В конце концов, северный Лиар тоже граничит с одной из областей Ормхейма. С очень узкой областью. Как часто там раньше гремели войны, батюшка не уставал рассказывать…

Но вот через Бьёрнланд добираться домой — это уже чересчур.

В Лиаре дышалось легко. А вот в Ормхейме вновь будто перехватило дыхание напрочь. А обострившийся за эти месяцы звериный инстинкт так и заорал: беги!

И сразу стало в разы тоскливее. И навалилась неподъемная усталость — сразу за всё. Значит, и здесь. Значит, правда. Хотя бы в этом.

Потому что в столице опасные враги остались тоже.

К родному поместью Гуннор вновь добирался окольными дорогами. Ничего не поделаешь.

Хуже, что чем ближе отцовский дом, тем очевиднее — безопаснее не становится. И значит… что там сейчас — в родных краях?

А дома?

Что с отцом и матерью⁈

2

Заколоченные окна первого этажа напоминают даже не запертую тюрьму — холодную могилу. На заброшенном погосте. Будто Гуннор угодил в дурной сон. Опять. Только теперь соратников-михаилитов здесь днем с огнем не сыщешь. Они остались позади — за тысячи миль.

И у запертых ворот никого нет. Даже собаки не лают.

Одно утешение — сейчас еще не затемно. А черные змеи предпочитают глухую ночь.

Правда, это было в Эвитане. В его центральных областях. Когда змеежрецы уже лишились власти при Эрике Кровавом… и еще не до конца вернули ее при Викторе Вальданэ. Пока только рыщут в ночи, как тати.

Но северный Ормхейм — еще и родина того самого Эрика Бастарда. Да и название провинции… само за себя говорит. Кричит просто. Ором орет. Диким и бешеным.

Но если и в Эвитане черные змеи, и дома — тоже, что они тогда между собой не поделили? Зачем правители обвиняют в змеепоклонстве друг друга и начинают кровопролитные войны? Или у них такие же дрязги, как и в любых обычных странах? Каждый хочет власти только себе? Особенно над определенной страной. Может, еще и посты при королях жрецы уже между собой поделили?

Чужое присутствие возле заброшенного родного дома Гуннор уловил еще заранее. Просто звериным нюхом. Той жуткой тревоги, как в ночной таверне Ланцуа, сейчас нет, но может, уже просто притупился инстинкт? Да и вымотался Гуннор, как последняя собака. Или как ломовая лошадь. Вдобавок, старая и загнанная.

Конь, кстати, заблаговременно оставлен в лесных кустах. Привязан, и морда обмотана тряпкой.

Но это еще не значит, что беглеца не обнаружат и без всякого ржания. Просто следуя мимо. А достичь очередной лошади раньше врагов Гуннор уже не успеет — они как раз приближаются почти точно с той стороны.

Уносить потом ноги пешком желания нет. Черные Змеи легко возьмут точный след и догонят всё равно. А обычные люди могут не заметить Гуннора и здесь.

А драться лучше тогда уж на месте, а не после долгой, изматывающей пробежки по глухому лесу с буреломом. Даже по родному с детства. Враги тоже могли за это время изучить здесь все окрестности. У них на это были долгие месяцы. А северные ветра навалили дряхлых деревьев в новых, прежде чистых местах.

Когда из лесной чащи показалась чужая серая лошадиная морда, Гуннор едва подавил желание кинуться к пришельцам прямо в объятия. Вот прямо к этому неприметному коню. И уткнуться ему лицом в мягкую гриву, заглянуть в умные лиловые глаза…

Потому что дохлые черные змеи не ездят верхом. Живые лошади их не носят. А мертвых, но пригодных к скачке, пока еще не создали ни природа, ни сами жрецы. У всего есть предел.

А сердце колотится как шальное. От облегчения. Самое страшное — невозможно.

Удержала от объятий лишь мысль, что, кроме аспидных Змей, враги еще бывают чужой армией, разбойниками и мародерами. И вот их лошади носят легко. У змеиных жрецов нет души, но не все люди ею пользуются. Как и сердцем, и совестью. В конце концов, ни Карл Безумный, ни Гуго Жирный с дохлыми змеями не путались. Но приятнее Эрика Кровавого они от этого не стали. Как и их подручные.

А затем из густых, шелестящих зарослей показалась фигура первого всадника, и взбунтовавшиеся ноги сами рванулись вперед. Гуннор остановился уже у самой кромки лесных кустов. Выбегать напролом, очертя дурную голову, по-прежнему не стоит — чтобы не подстрелили свои же. Вот уж будет обидно так обидно.

Потому что не узнать рослую, широкоплечую, кряжистую фигуру немолодого предводителя — истинного северянина! — Гуннор просто не мог. Кто же не помнит в лицо (и даже по движениям) родного отца? Даже когда тот верхом?

3

Неярко горит летний северный костер — на глухой лесной поляне. Бездымный. Стелется по сухой земле. Отец всегда был мастер разжигать такие. И Гуннора учил.

А теперь — своих же бывших крестьян, с кем ушел в глухие леса? Хорошо хоть матушку догадался вовремя отправить к родне. Куда еще не добралась война.

— За одно я этим гнилым жрецам благодарен — ты перестал метаться. Твердо встал на ноги, понял, кто ты. В армию-то уже вернулся?

Во вражескую? Эвитан ведь теперь — другая страна, батюшка еще об этом помнит? Или отмахнулся, как от крупной, но временной глупости. Дескать, потом само исправится. Не может быть, чтобы такая чушь — и надолго.

Багряное пламя, сине-черные угли. Пепелище прошлого.

Сам не ожидал, что станет вдруг так горько. И ведь себя же столько раз горячо убеждал… Но до чего до сих пор жаль уничтоженной мечты. Неужели в этой жизни, в подзвездном мире действительно удел один — только тянуть военную лямку? Неважно, о чём ты думал прежде. И к чему