Тайна лилового дивана (СИ) - "Зеленый Змиелис"

От разглядывания места преступления Шана отвлек сигнал вызова. Смуглый, подтянутый мужчина, глядящий с экрана, был полицейскому незнаком.

— Старший лейтенант юстиции Эвандро Коста, — представился мужчина.

— Шан Ванг, младший лейтенант криминальной полиции Аркадии, управление криминальной полиции округа Семирамиды, — полицейский постарался скрыть удивление, звонок в ответ на стандартный запрос был неожиданностью.

— Я уполномочен вас уведомить, пока неофициально, — лейтенант Коста сделал многозначительную паузу, — что, если курсант Гаран совершила правонарушение, дело должно быть немедленно передано военной полиции.

— Нет, — Шан удивился еще больше, — Марика Гаран проходит свидетелем по делу об убийстве.

— Вам следовало указать это в запросе, — голос лейтенанта Коста смягчился.

Младшему лейтенанту стало стыдно. Ну как можно было забыть поставить эту галочку в стандартной форме? Теперь запрос вернут. И ладно бы его просто надо было переделать, но ведь о позоре узнает начальство.

— Мы не будем возвращать вам запрос, — сообщил лейтенант Коста, правильно интерпретировав тоскливое выражение лица собеседника, — но постарайтесь больше не допускать подобных ошибок.

— Спасибо, — от души поблагодарил Шан.

— Не за что, коллега. До свидания.

— До свидания.

Облегченно вздохнув, — хорошо, когда коллеги из других ведомств проявляют понимание — Шан вернулся к материалам дела. Показаний самой Присциллы Мэйо у него пока не было, зато были свидетельства Алисии Агилар и половины съемочной группы. Все они утверждали примерно одно. Мадам Мэйо приехала на съемочную площадку во время перерыва и, позвав мадам Агилар пить чай, громко и эмоционально возмущалась наглостью Мэрилин Миро, посмевшей скопировать ее гостиную. Примерно через полчаса Присцилла Мэйо уехала, напоследок заявив, что ноги ее не будет на пороге дома «этой плагиаторши». Шан задумался. С одной стороны, такое заявление предполагало, что мадам Мэйо считает Мэрилин живой, с другой — для хорошей актрисы разыграть подобную сцену не проблема. И все-таки в ее виновность не верилось.

Ответы на запросы пришли один за другим. В письме из космопорта не было ничего нового, оно просто подтверждало показания Марики Гаран. А вот ответ на второй запрос его заинтересовал. Помимо уже известного Шану, в нем сообщалось, что курсант Гаран год и шесть месяцев отслужила в десантных войсках по контракту, имеет две благодарности в личном деле, рекомендована к поступлению в военную академию Федерации. Подразделение указано не было, а в углу примостилась надпись “для служебного использования”. Шан хмыкнул, значит или разведка или вообще специальный корпус федерации — а по виду и не скажешь. Впрочем, ничего полезного для расследования этот ответ не давал. Полицейский задумался: можно было еще раз просмотреть дело, пока напарник допрашивает подозреваемую, или поторопить экспертов, или наконец сходить поесть. Остановившись на последнем варианте, Шан сгреб со стола брелок от флайера, решив слетать в уютное и, что важно, недорогое кафе и вышел из кабинета.

Рика сидела на подоконнике, задумчиво уставившись на городской пейзаж. Тетя уже ушла спать, сообщив, что завтра же они пойдут в салон и купят новый диван и новые шторы, и рамки для фото, а потом сделают перестановку, повесят фотографии и устроят посиделки на двоих в честь обновления интерьера. Рика не возражала: тете, ужасно переживающей по поводу этого абсурдного обвинения, будет полезно на что-то отвлечься — благо, возможность перемещаться по городу ей оставили. Суд, выбирая меру пресечения, ограничился обязательством не покидать Семирамиду. В остальном Присцилла была вольна проводить время, как ей заблагорассудится.

Рика уставилась в окно. Происходящее казалось каким-то дурацким детективом из тех, что пачками крутили по головидению. Нет, полицейских она понимала, у них был подозреваемый. Разумеется они не могли проигнорировать факты, основываясь только на том, что тетя При хрупкая, милая блондинка. Но вот то, что лейтенант (как его там звали?), похоже, всерьез считал тетю виновной, в голове не укладывалось. Дело было даже не в том, что Рика не верила в способность тети прикончить противную Мэрилин, просто картинка упорно не складывалась. Допустим, — только допустим — что тетя сказала ей неправду. Что тогда получается? Рика представила, как тетя в гневе покидает особняк, потом, заметив, что забыла платок, возвращается, Мэрилин тянет ее к дивану, Присцилла отталкивает навязчивую актрису, та падает, ударяется головой о край стола… Картинка вышла правдоподобной. Вот только при чем тут измазанная в крови ножка дивана? Ладно, можно попробовать представить ситуацию по-другому. Вот тетя улетает, но по дороге решает убить Мэрилин — глупость конечно, но допустим. Решив совершить преступление немедленно, она возвращается, заходит в дом, бьет актрису по голове. Чем? — да хоть вазой бьет, подтаскивает тело к дивану… На этом месте фантазия отказала окончательно. Рика спрыгнула с подоконника и, подойдя к дивану, приподняла его сначала двумя руками, потом одной. Тяжелый, зараза. Она, пожалуй, смогла бы опустить его на висок лежащего человека так, чтобы не уронить, но то она, а то тетя. Нет, представить При, убивающую кого-то таким способом, Рика не могла.

Девушка закрыла глаза, припоминая, что ей еще известно о деле, кроме того, что орудием убийства полиция считала лиловый диван. Возле суда она отловила адвоката тети Жана Сореля, и, пока примчавшаяся Алисия отвлекала Присциллу чаем и разговорами в ближайшем кафе, принудила раскрыть ей все «тайны следствия». Откровенно говоря, мистер Сорель не слишком сопротивлялся, заметив только, что рассчитывает на благоразумие Рики, которая, конечно, никуда лезть не будет и позволит и ему, и полиции делать свое дело. Никаких опасений по поводу развития событий адвокат не высказал. Правда, основной его специализацией были контракты с голостудиями и бракоразводные процессы, но и в уголовном праве Жан Сорель новичком не был. Некоторые его постоянные клиентки и клиенты не только любили превышать скорость и парковать флайеры в неожиданных и явно непредназначенных для этого местах, но и могли запросто разбить голову излишне любопытному журналисту. По словам адвоката, никаких толковых доказательств у полиции не было. Подозрение они выдвинули, исходя из двух фактов: Присцилла последняя видела Мэрилин живой; киборги не зафиксировали, чтобы кто-то входил в дом после ухода тети и до прихода мари. Рика понятия не имела, что считается достаточным доказательством для суда, но то, что киборги ничего не зафиксировали, было, с ее точки зрения, серьезным аргументом. Не то, чтобы мимо пятерки нельзя было пробраться незамеченным — можно… Например, если ты сам киборг с более крутой прошивкой, или с помощью спецснаряжения, к которому прилагается умение им пользоваться.

Правда, тут пятерок было две, что резко повышало сложность задачи. Но кто-то ведь проник в дом, причем этот кто-то сначала тихо оглушил Мэрилин (иначе киборги среагировали бы на шум или крик), а потом уже убил. Версия с киборгом выглядела вполне правдоподобной: любая пятерка легко свернет среднестатистическому гражданскому шею, так что тот не то, что пикнуть, даже испугаться не успеет. Ну, или Мэрилин убил ее собственный диван. Рика хихикнула, представив, как лиловый диван гоняется за полуголой актрисой, и решила, что пора идти спать, пока она не додумалась до чего-то еще более сюрреалистического.

Шан Ванг и сам толком не знал, зачем решил еще раз слетать на место преступления, и что надеялся там найти. Осмотревшие дом эксперты сообщили, что следы крови, помимо головы убитой и пола, есть на ножке дивана. И все. Нигде больше во всем огромном доме следов крови не нашли. Выходило, что убили Миро именно на том месте, где лежал труп. На голове женщины обнаружили небольшую шишку, но, скорее всего, она образовалась от удара головой об пол.

Шан припарковал флайер на площадке в начале улицы, и пешком направился к особняку убитой. Хотелось спокойно осмотреться, мало ли… Подозрительно знакомую фигуру он заметил издалека. Девушка стояла напротив особняка и, запрокинув голову, пристально что-то рассматривала. На звук его шагов она никак не отреагировала, хотя не услышать их не могла.