Наследие Сири (СИ) - Брай Марьяна

— Что? Что ты говоришь, Сири? Ты помнишь что случилось? У нас угнали большую часть стада овец. Они наверно забили их, — ответила она, брови ее сдвигались, выражая скорбь. Она уложила меня на кровать, и уселась рядом, — жаль, что ты не успела отогнать стадо в лес.

— Как тебя зовут, — осторожно спросила я, — И что здесь происходит?

Свеча стояла на полу, и освещала сарай. Мне становилось страшно — актриса была жутко реалистичной. В комнату вошла девочка, подала мне дымящуюся глиняную чашку.

— Я Иста, ты не узнаешь меня? — лицо в веснушках стало еще беспокойней. Она произнесла имя с ударением на И, мне было незнакомо это имя.

— а я Юта, — сказала девочка улыбнувшись, — Сири, наверно тебя сильно огрели, и мира забрала твою голову, чтобы кормить ею своих детееей, — страшным голосом закончила девочка.

— Юта, мира заберет твой язык, и им будет кормить своих детей, если ты не прекратишь, — Иста встала с кровати, развернула девчонку лицом к дверному проему, и подтолкнула к выходу из комнаты, давая понять, что пора замолчать.

— Нууу, это дедушка рассказал. Что люди теряют голову и не помнят что с ними произошло, если огреть их по голове, — Юта вышла из комнаты, но осталась стоять за перегородкой.

Я пила горячее питье, похожее на чай из зверобоя с медом. Становилось легче. Голова не болела как утром в поле, но мысли скакали, и я надеялась только на одно — что сейчас я проснусь, мы закончим работу, и полетим домой.

— Сейчас ты еще поспишь, а с ярким ты мне все расскажешь. Забирайся в тепло. — она укрыла меня большой, наверное, сшитой из кусков, шкурой. Мех прикасался к ногам и давал тепло.

Я проваливалась в сон, голова становилась легкой и пустой. Наверно, все же, этот мира забрал мою голову. Ну вот теперь пусть сам попробует с ней пожить. Ну-ну….Молотом…. По голове… мира забрала голову… яркий…..пффф. Я хихикнула и заснула.

Глава 3

Ночной крепкий сон, или горячий отвар, сделали свое дело — голова стала светлой, было ощущение, что проспала до трех часов дня. Я открыла глаза — солнце пробивалось сквозь щели перегородки. В полосках лучей мелкие пылинки в воздухе были похожи на сказочную пыльцу — пыль блестела как мелкие снежинки. Да, это не сон. Все, что произошло вчера — это продолжение чьей — то глупой шутки. Рука по привычке потянулась и стала щупать по кровати в поисках телефона. На кровати не было ничего кроме шкуры.

Я слезла с непривычно высокой кровати. Если сесть на край, ноги не касались пола. У викингов тоже были высокие кровати, потому что так было теплее. Декорации были отличные — даже дырочки на шкуре выполнены толстой иглой, или шилом. Присмотрелась — края мездры рваные, и сшиты овчины не нитками, а тонкими ремешками кожи. Ребята из костюмерки вряд ли стали бы так заморачиваться, даже в Игре престолов для шуб использовали коврики из Икеи.

Подушка тоже была меховая, только мех был стриженый — чуть длиннее, чем каракуль, и стрижка не ровная. Овца для подушки раньше была белой в черное пятнышко. Для диванной подушки решение отличное, а вот спать на таких не очень гигиенично.

Мое платье сшитое грубыми нитками, и ткань, похожая на очень грубый лен. Оно было очень мятое. В такой одежде не то что спать, даже сидеть нельзя — выглядит после того как встанешь картофельным мешком. Выточек на талии нет, но есть широкий кожаный пояс, вот он валяется на полу. Рукава длинные, и что самое интересное — из двойной ткани. О красоте здесь, видимо, речи не идет, главное — тепло. Я подняла пояс — интересная конструкция — нигде не видела ничего похожего. Ремень шириной сантиметров пять, и оба конца порезаны на три узких ленточки — так можно регулировать объем. Судя по всему, чтобы было симпатично, нужно завязывать до основания надреза. А у нас, Шарик, пятьдесят второй размер. А тут — максимум сорок восьмой. Я приложила ремень, соединила концы на животе, и они сошлись. Я сняла его, сложила перед глазами — мне не показалось — это не мой размер!

Когда руками обхватила талию, чуть не потеряла сознание — это не я, это не моя талия, моя была больше и мягче. Но это оказалось цветочками, потому что дальше я решила проверить и выше талии. Меня ожидал шок. Я натянула материал на груди, опустила глаза. Это же не меньше четвертого, Юля. Оттянула горловину платья, и посмотрела внутрь — так и есть — прекрасный четвертый, как в рекламе пластического хирурга, на которого я была подписана в инстаграме. У меня под платьем сейчас бодро колыхались полтора миллиона — именно столько стоит это сделать. Даже в бреду и горячке я не стала бы делать этого, потому что смотреть на фотографии — одно, а лечь под нож хирурга — совсем другое. Да и сиськи по цене двухкомнатной квартиры в моем городе — так себе необходимость, даже если у тебя почти первый.

К слову о гигиене, мои ноги были не просто грязными, а ужасно грязными, я подвигала пальцами, и сухая глина мелким порошком поднялась в воздух. Да, судьба этой грязи — осесть в моих легких. Не плохо бы умыться, найти туалет, и объяснить людям, что я больше не играю в эту игру. А еще, мне нужно зеркало.

Я осторожно, пытаясь не шуметь, вышла из комнаты, на ходу снимая с головы тряпку. Видимо она присохла к ране — не надо дергать, нужно отмочить хлоргексидином. Совсем забыла про голову. Конечно, когда ты обнаруживаешь у себя новые сиськи, то головы может не быть вообще — хоть глаза на ниточках. Я еще раз посмотрела за шиворот — они были там.

Комната, в которую я попала из своей была очень большой, не смотря на то, что по периметру были дощатые стены, за которыми, видимо, тоже были комнатки, средняя была квадратов тридцать. Большая дверь, скорее похожая на ворота сарая для скота чуть открыта. Доски на ней с нащельниками — узким горбылем, причем, кору снять даже не потрудились.

Перегородки везде были одной высоты — не больше двух метров, кроме моей комнаты, было еще четыре дверных проема, если можно так назвать незашитые досками отрезки. Доски крепились к столбам, из комнатки столбы были не видны, доски были прибиты со стороны комнаты, горизонтально. А вот средняя комната была часто заставлена столбами, зарытыми в землю. На столбах возле ворот висели веревки, кованные петли, и не знакомый мне инвентарь, похожий на маленький плуг и борону. Много совершенно непонятных приспособлений, похожих на упряжь.

В середине зала было большое костровище, над ним висело несколько цепей. Я подняла голову, чтобы увидеть крепление, и просто потеряла дар речи. Куполообразный потолок с небольшим отверстием по центру, на отверстии сверху лежит балка, или бревно, и к нему прикреплены эти цепи. Как сложно все. Такие декорации нужно возводить не один месяц, а у строителей, чаще всего, времени пару — тройку недель. Доски не новые, нет ни одного «косяка», которые я находила на съемочной площадке. И много ругани было с хозяйственниками, что деревянные столы собраны саморезами. А тут — комар носу не подточит. Идеально. Что они снимают? Бюджет тут бескрайний — видно даже не вооруженным глазом.

У дальней от входа перегородки стоял длинный стол и две лавки по обе стороны от него. Дерево на столешнице было начищено до белизны, но разделочными досками, видимо, не пользовались — она вся была покрыта мелкими и крупными зарубками от ножа.

Я вышла за ворота. Солнце в зените, значит уже не меньше часа. На небе ни одного облачка. Перед домом был большой загон из невысоких, забитых в землю столбов, и редких досок. В загоне были прекрасные белые овцы. Справа небольшой сарай, в котором говорили люди. Я пошла к нему. Навстречу мне вышла Иста.

— Как ты себя чувствуешь? — она всей душой мне улыбалась, как будто очень близкой подруге, или сестре.

— Спасибо, уже хорошо, Иста, мне нужно срочно позвонить. И нужно вернуться домой — аккуратно, почти шепотом ответила я.

— Сири, ты дома, это твой дом. Лишь бы Юта не оказалась права, лишь бы мира не забрала твою голову, — испуганно прошептала Иста, — отцу не надо знать, что ты не помнишь, он больше всех верит в миру — его брат давно тоже потерял голову, и постоянно говорил, что раньше у него была темная кожа, и жил он там, где дома до неба, и люди летают на крыльях через море.