Вероника Иванова - Осколки (Трилогия)

– Да и рассказывать-то нечего… Все, что я делаю, это езжу по провинциям и собираю истории о нечисти и нежити.

– Но не для собственного удовольствия?

– Разумеется. Изо дня в день выслушивать описания склизких, зато любвеобильных водяниц или вечно голодных болотников? Благодарю покорно! Тем более всюду почти одно и то же… Слава богам, есть люди, готовые платить даже за скупые описания, лишь бы те были правдивы.

– Люди?

– Вернее, один человек. Вы бывали в столице?

Безобидный вопрос заставил незнакомца ощутимо напрячься, но чтобы сгладить впечатление, он тут же беззаботно махнул рукой:

– И не вспомню, сколько лет назад! К чему вы спрашиваете?

– Подумалось – вдруг вам известен мой наниматель, ведь вы, должно быть, сведущи в науках… Граф Галеари, хранитель Королевской библиотеки.

– А-хм!

Имя он точно слышал. Ну а личное знакомство… В любом случае старик граф, увидев меня сейчас, не узнал бы, так что тревожиться не о чем.

– Господин граф, как вы понимаете, прикладывает старания к пополнению уже собранных в библиотеке трудов, в том числе и магического толка, поэтому…

– В столице платят за деревенские байки?

Интонации указывают на недоверие. Плохой признак, но предсказуемый, а на сей ядовитый укус у меня имеется отличнейшее противоядие.

Вздыхаю, расслабляя плечи:

– Сразу видно, что вы проницательный человек… Хотите, расскажу все без утайки?

Он ответил быстро и прямо:

– Хочу.

А вот неуправляемое любопытство его когда-нибудь погубит… Ну да ладно.

– Конечно, платить за подобные бредни такой уважаемый и ученый человек, как граф Галеари, не стал бы. Мне повезло, только и всего. Так получилось, что друг моей юности оказал хранителю библиотеки весомую услугу, а когда встал вопрос об оплате, подвернулся я со своими бедами. Ив всегда был великодушен и щедр, вот и теперь замолвил за меня словечко перед графом, в итоге все остались довольны.

– Все ли? – Темные глаза смотрят одновременно лукаво и испытующе.

А я молодец, вложил-таки в голос нотки разочарования, вызывающие у собеседника желание копнуть поглубже.

– Почему бы мне не быть довольным? Есть служба, есть столичные круги, в которые я допущен, есть жалованье. Что еще нужно для счастья?

Незнакомец улыбнулся, не разжимая губ, и выдержал паузу, прежде чем пояснить свое сомнение:

– Вы уже не мальчик, верно? А все прозябаете на побегушках. И в столице наверняка бываете нечасто, а когда бываете, за неделю спускаете все, что вам выплачивают, да еще залезаете в долги… Я угадал?

Молчу, небрежно перекатывая по столу перо.

Рыбка попалась? Похоже на то. Но она-то мнит себя рыбаком, а потому мне нужно быть вдвойне осторожным.

– К чему этот разговор?

Светлые брови незнакомца нервно дернулись.

Не ожидал холодного отпора? Зря. Скромный собиратель легенд довольно хорошо чувствует подоплеку расспросов и не скрывает, что ему все понятно, но соглашаться на первое же попавшееся предложение? Фи! Это не по-столичному. Жители Виллерима любят и умеют набивать себе цену. Наверное, потому что имеют право на подобное поведение.

– Ни к чему. Ровным счетом ни к чему.

Теперь уже он идет на попятный, желая заставить меня терзаться сожалениями об упущенных возможностях. Потерзаюсь, пожалуй. Самую малость.

– А мне подумалось…

Беззаботное:

– Я только предположил.

Сидит, изучая меня насмешливым взглядом. Глаза, как торфяные лесные озерца, непрозрачные и опасные: стоит сделать неверный шаг, утонешь.

Поднимаю с пола и ставлю на лавку рядом с собой дорожную сумку. Укладываю сложенный альбом, медленно вытираю от туши перо, убираю в деревянный футляр. Стараюсь, чтобы движения выглядели привычными, но немножко дергаными, и, похоже, играю вполне убедительно: мой собеседник внезапно встает из-за стола.

– Значит, вы собираете истории о нежити?

Растерянно подтверждаю:

– Да, но больше – о чем расскажут.

– Я тоже могу кое-что вам рассказать. И даже показать.

– Стоящее?

Он усмехнулся:

– Почти бесценное. Если сопроводите меня к дому, накормлю вас ужином и… потешу познавательной беседой. А уж торговать услышанным будете сами.

– Но не забывая вас, верно?

– Как посчитаете нужным. Идемте?

– Одну минуту.

Я затянул ремни на сумке, достал из-под лавки посох и встал, ощутимо опираясь на него. Незнакомец удивленно приподнял брови:

– Вы больны? Что-то с ногами?

Кажется, увиденное несколько смешало карты моего собеседника… Но не поколебало, а потому пусть успокоится:

– Ничего опасного. Да и не в ногах дело: еще в детстве мое здоровье было слишком слабым, а с течением лет… Только вино от времени становится все крепче и крепче, но не люди.

– Да, не люди.

Он рассеянно кивнул, но предаваться воспоминаниям и размышлениям не стал, сразу предложив:

– Идемте, пока совсем не стемнело. Тут недалеко, места тихие, но береженого, как известно, берегут и боги, и демоны!

Во дворе трактира нас, как выяснилось, дожидался молодой человек лет двадцати семи – тридцати, угрюмый, русоволосый, коротко стриженный, одетый почти как наемник, и именно что «почти»: ни кольчужной сетки, ни прочих защитных ухищрений на виду. А прятать… прятать доспехи было особо негде: куртка распахнута на груди, виднеется полотно рубашки, плотно прилегающей к телу и изрядно пропитавшейся потом.

Мое появление вызвало на лице с крупными резкими чертами недовольную гримасу, а глубоко посаженные глаза незнакомца, уделив мне лишь мгновение внимания, недобро сверкнули:

– Милорд?

– Сколько раз я просил не обращаться ко мне подобным образом на людях! – проворчал мой собеседник, но, судя по отсутствию в голосе настоящей злобы, либо уже был привычен к оговоркам прислужника, либо… Допустил меня в свой личный Периметр или на границу оного.

Парня заслуженный упрек нисколечко не смутил:

– Нам пора отправляться.

– Знаю, знаю… – Тут незнакомец горестно всплеснул руками: – Ах, дырявая память! Вот что, Марек, иди вперед с моим гостем, а мне нужно оставить трактирщику заказ. Я вас догоню, не сомневайтесь! Надеюсь, в мое отсутствие ничего не случится?

Вопрос был обращен исключительно к русоволосому. Тот не стал тратить на ответ слова, а презрительно сжал губы.

– Оставляю вас на попечение моего помощника. Он славный малый, но как и у любого совершенства, у него имеется крохотный изъян… Марек не любит людей.