Александр Абердин - Магия Изендера

Старый солдат громко позвал свою супругу:

— Анна, золотце, иди сюда, — та появилась, как из-под земли выросла, — возьми деньги, пройдись по дворам и купи у людей нашим соседям всё, что им потребуется на ближайшие две-три недели. — повернувшись ко мне, он пояснил, — Боюсь, что раньше мы никак не успеем, а лагерем нам здесь собираться придётся, синьор, вы ведь из леса как раз напротив нашей деревни выехали.

Через три часа, после того, как я расстелил на столе большую карту и показал на ней, что идти им придётся строго на север никуда не сворачивая сначала до одного дуплистого дуба с домиком, а потом до второго, растущего на холме, под которым их дожидается громадная медвежья туша, мы стали собираться в путь. Мне хорошо, встал, оделся, подпоясался и могу садиться на коня, а вот старого солдата, повара, охотника на пушного зверя и конюха пришлось ждать больше часа. Наконец мы сели на лошадей и поскакали на юго-восток. У Гримо было восемь своих лошадей, все оказались призовыми скакунами, а из наших с ним спутников один только Эмилио умел ездить верхом на лошади, но делать было нечего. Ещё четверо самых ловких наездников, обнюхав кулак конюха, мечтавшего стать конезаводчиком, поскакали оповещать народ о скором исходе из гибнущего края.

Н-да, вот ведь какой коленкор вышел на Изендере. Хотя маги и оказывали природе помощь, без магии она набиралась сил ещё больше, зато люди без магии просто чахли. Так недолго ведь и повторить судьбу той птицы, про которую говорили — цапля чахла, цапля сохла, цапля сдохла. Повар и охотник, оба мужики здоровенные, терпеливо переносили все тяготы быстрой скачки. Сократ за ночь и в самом деле похорошел. Мой вороной красавец сверкал в лучах солнца, словно чёрный бриллиант и запросто мог затмить чёрное каменное сердце, к которому я должен был теперь прибавить пурпурную жемчужину, потом, судя по всему, ещё и сапфировое жало морской хозяйки — гигантской чёрной сирены. Это было хищное морское животное с телом похожим на человеческое, но с длинным, гибким и мощным хвостом, на конце которого как раз и находился сапфировый шип. Если, конечно, верить тому свитку, который подарил мне Пуррас.

Под вечер мы добрались до города, стоящего на высоком, скалистом мысу, да ещё и за высокими крепостными стенами. Ему было уже две тысячи семьсот тридцать лет, возраст вполне почтенный. Мы въехали в город через огромные ворота в конце дня, через полтора часа должно было начать смеркаться. Город был тих, угрюм и малолюден, те жители, которые побогаче, уже покинули баронство, в котором нечего было ловить. Корфаворо был красив и напомнил мне старую часть Толедо, вот только река Блуаривера совсем не походила на реку Тахо, жалкий ручеёк по сравнению с ней. Впрочем, Блауривере с большим счётом проигрывала даже Волга, ведь её ширина была целых двенадцать лиг, а глубина достигала в некоторых местах полутора.

Мы чинно проехали по городу до замка барона, возвышавшегося над городом на оконечности мыса и вот тут-то понадобился я в качестве пропуска. Внимательно оглядев меня через окошко в воротах, стражи спросили, как меня зовут и узнав, что я приятель аж четырёх баронов, распахнули перед нами ворота. В том, что мы собирались встретиться с юным бароном, которому ещё не было шестнадцати лет, всей толпой, они не нашли ничего предосудительного. Перед выездом все приоделись, нашлась обновка даже для Джекоба, к тому же я побрызгал на них отличным парфюмом и потому мы все источали приятные ароматы, напрочь отбивавшие запах конского пота.

Мы доехали до конюшни и там Гримо заявил, что не сделает дальше ни шагу, пока не позаботится о лошадях. Подумав, я жестким тоном приказал стражнику доставить мага-коневода в тронный зал барона тотчас, как только он поставит лошадей на постой. Через четверть часа нас приняли в Малом парадном зале замка юный барон август, вдовствующая баронесса Ингеана и седобородый баронет Клавий. Представившись чин по чину и представив своих спутников, включая Гримо, который должен подойти с минуты на минуту, я, не переведя духа, тот же всё и выложил, а Джекоб, сняв со спины кожаную котомку, предъявил им свою находку. У баронессы и баронета тут же вспыхнули от радости глаза, зато барон с грустью заявил:

— Синьор рыцарь, мой народ будет рад принять от вас любую помощь, но я останусь в этом замке даже в том случае, если Карфаворо покинут все его жители. Мой долг защищать эти земли, на которые давно уже зарятся люди, объявившие себя хозяевами Блуариверы.

К этому времени я уже неплохо разбирался пусть и не в самой сути, но в общем знал, что такое баронская магия, а потому спросил:

— Синьор барон, что вам мешает уходя из вашего дома закрыть за собой двери так, что сюда ни одна мышь снаружи не проникнет? Вы нужны своему народу и поверьте, пройдёт время, вы вернётесь сюда и баронство Карфаворо расцветёт снова, а всякие там речные прохвосты дальше порта не посмеют сунуть носа на берег.

Юноша, почти мальчик, посмотрел на меня так пронзительно, что мне сделалось не по себе, и дал мне весьма понятный ответ:

— Синьор рыцарь, я бы и рад так сделать, но у меня нету на это магических сил. Мой отец, умирая, рыдал. Он передал мне магический перстень-ключ, но не дал власти над ним. Поэтому мой главный маг Эстергал не сможет без моей помощи ничего сделать. Извините, но я вынужден отказаться от вашего, безусловно, правильного и единственно верного предложения. В молодом триедином баронстве мой народ быстро восстановит свои силы, на свет появятся молодые карфаворцы и через сто лет, став достойными мужами, они придут в родные края и кто-то из них обязательно принесёт жабий пурпур.

Не долго думая, я соткал из воздуха и огня перед собой сверкающий магический столик и выложил на него три сверкающие овальные фасолины длиной почти в три четверти моей ладони. Между прочим, я так и не понял, почему все называли их комками. На фасолины жабий пурпур был похож куда больше. На магическом столике они сверкали, как никогда ярко. Баронесса прошептала:

— Синьор Диас, неужели вы настолько щедры душой, что поднимете магические силы моего сына?

Вслед за пурпуром на столике встал серебряный кубок и я, взяв в правую руку большую бутыль с ключевой водой, наливая её в кубок, беспечным и весёлым голосом подтвердил свои намерения:

— Синьора, вода в бутыли взята из родника, расположенного чуть ли не в самом центре Медвежьего Леса, а сама она изготовлена из большого куска кварцита, взятого там же, поэтому эффект будет просто ошеломительным. Если мне принесут кусок серебра, то я изготовлю ещё два кубка и тогда завтра утром ваш сын, благородный барон Август, выпьет натощак два кубка магического напитка, а ваш маг, на всякий случай, выпьет третий кубок. Поймите меня правильно, с меня ведь не убудет. Если первые два кубка действительно очень сильно увеличили мои магические силы, то от третьего по сути не было уже почти никакого проку. С пурпуром тоже ничего плохого не сделается, но сто лет он точно не продержится.