Людмила Лазарева - Наследница Богов

И тогда Эльф приложил палец к губам, прислушался, навострив острые уши, одобрительно кивнул — никого поблизости, можно двигаться дальше. Лишь после этого они тронулись в дорогу, выпустив перед собой путеводный ариаднин солнечный лучик.

Едва выбрались на дорогу, Бороман спросил:

— А скажи, дражайший ты наш Эльф, почему ты вчера не пошел с нами в игорный дом? Неужто не интересно? Ведь никогда ж не был, признайся! И не попадешь, уж, наверное.

Светлейший изумленно воззрился на гнома:

— Я не бываю там, где многолюдно. Сильно пахнет. Отбивает обоняние.

Дорога, тянувшаяся вдоль пустошей, поросших мелким разнотравьем, свернула в сторону, туда, где начинались густые поросли злаковых, перемежавшиеся редкими низкорослыми посадками лиственных деревьев. Но путеводный лучик свернул на едва приметную тропку и побежал значительно медленнее, словно крадучись. Сейчас же браслет на Светланиной руке предупреждающе вспыхнул и сдавил запястье. Не сильно. Слегка. Она притормозила бег своего пса и подала знак товарищам: осторожнее. Пошли, то и дело оглядываясь. Эльф проехал немного вперед, приостановился и некоторое время втягивал чувствительным ноздрями воздух, пошевеливал ушами, вздохнул, качнув головой — все чисто.

И тут пес, тащивший груз, взвизгнул и начал проваливаться, барахтаясь в осыпающемся грунте. Земля уходила у него из-под ног, словно зыбучие пески, ссыпаясь все глубже и глубже. Бороман, державший пса в поводу, сидя на своей собаке, спешился и потянул сильнее, пытаясь вытащить животинку на твердую почву. Едва гном встал на обе ноги, как земля и под ним завибрировала и ноги его утонули по щиколотку. Он подпрыгнул, пытаясь выскочить, и ушел по колено. Светка ойкнула, глядя, как уходит под землю голова пса и вязнет все больше гном, хотела спешиться, ее пес подскочил на месте и понес, не разбирая дороги, не слушаясь команд. Сначала она кричала на него и била пятками, потом принялась успокаивать, похлопывая по шее и трепля за ушами, и наконец, устав бороться, думала лишь о том, как здорово, что собаки значительно меньше лошади, почти пони, и со взбесившегося пса труднее свалиться.

Пес остановился лишь жутко устав. Он встал посреди поля, в густой траве, тяжело дыша и поводя боками.

— Сволочь, — всхлипнула Светка, слезая наземь и переступив с ноги на ногу, пробуя почву — слегка побаивалась, что и здесь начнется какое-нибудь оползание почвы. — Что мы теперь делать будем? Ни проводника, ни гнома… Ни даже эльфа. Никого вокруг! Блиин! Ты гад. Куда завез? Я ведь тебя здесь даже напоить не смогу, а тебе, небось, хочется.

Она потопталась на месте, озираясь и совершенно не представляя, куда двигаться дальше: везде абсолютно одинаковая трава, только впереди она еще не вытоптана.

— Мы сейчас повернем обратно, — скорее себе самой, чем псу сообщила она. — И вернемся к ним по своим же следам. Пойдем!

Держа пса в поводу, она храбро шагнула назад, и браслет завибрировал на руке. Однако Светлане незачем уже было его запоздалое предупреждение, она своими глазами увидела опасность. Кротум с крупной головой крокодила и нелепо вислыми кенгуриными лапками гнилостно дышал на нее, роняя на землю тягучую желто-зеленую слюну. Шкура висела на нем травленой молью шубой, ребра выпирали, и сил оставалось немного, но реакция Светке не понравилась. Он сделал выпад, ухватив ее за руку, чиркнул острым, как сапожный нож, зубом, задел за браслет, но на руке осталась кровоточащая царапина. Вид и запах крови раздразнил голодное животное, кротум метнулся вбок и сделал укус оттуда, метя в шейную артерию. Девушка едва успела заслониться рукой с браслетом, превратившимся из украшения в маленький нелепый щит. Варанчик испуганно мигнул, едва тяжелые рубиново-красные камни промелькнули мимо его глаз, и Светка догадалась, что глаза — его наиболее уязвимая часть тела. Она размахнулась и ударила чешуйчатого хищника кулаком между глаз. На мгновенье зверь ослеплено замер, затем неуловимо подался назад и снова укусил ее, на этот раз захватив в пасть все запястье. Ее спасло лишь то, что браслет застрял в горле.

Израненную руку сводило судорогой боли. В какой-то миг ей показалось, вот-вот она потеряет сознание, но тут пальцы наткнулись на нечто кожаное и трепещуще-нежное, растущее прямо из неба, и она решила хотя бы в отместку доставить боль обидчику. Впилась ногтями поглубже, ощутив, как напрягаются мышцы кротума, а затем дернула налипшую на пальцы ткань, сдирая собственную кожу об острые зубы в зловонной слюне. Звероящер распахнул пасть и прохрипел, закатывая глаза к небу. Зверь сделал несколько прыжков прочь и свалился, дергая ногами. Сама того не подозревая, она повредила его чувствительное нёбо, прикрывавшее зев от попадания мелкого мусора во время трапезы. Кровь брызнула из пасти зверя, и он затих, устремив на неудавшуюся дичь постепенно затухающий, но все еще голодный и злой взор.

— Пойдем, — автоматически проговорила она, поймав рычащего пса за вожжи. В продолжение битвы тот упорно хватал кротума за слоноподобные задние ноги, но, похоже, того это уже мало волновало. — Пойдем, — повторила Светлана, наугад шагнув ватными от усталости и волнений ногами в расступившиеся травы, и тут же свалилась в глубокую яму, утыканную острыми кольями. "Наверное, отсюда кротум и выбрался, оголодав", — запоздало догадалась она, чувствуя, что сил осталось совсем немного.

Ей повезло. Поводок натянулся, и она повисла, едва-едва задевая плечом остро, как у зубочистки отточенный конец бревна. Пес наверху из последних сил упирался, чтобы не упасть вслед за хозяйкой. Но собака все же не имеет лошадиной силы, чтобы вытянуть человека из пропасти. А здесь падение равносильно было падению в пропасть — не столь глубоко, но столь же смертельно. Проткнув плечо, Светка рухнула бы ниже, угодив виском на "зубочистку", расположенную ниже. На самом дне дожидались маленькие, но такие же хищные колышки.

Тянулись минуты, девушка подтягивалась на поводьях, перебирая обеими руками. Ткань растягивалась, и казалось уже, что она не поднялась ни на сантиметр. Пес наверху подвывал и вздрагивал от усталости — вожжи дрожали. Он вот-вот упадет следом за ней. И тогда конец! Вот показалась одна из его передних лап: когти выпущены, как у кошки, чувствовалось, как зверь держится за жизнь. Если он не спасется, то и Светке не выбраться.

И тут ее осенило. Извернувшись по-змеиному, она ухитрилась слегка опереться коленом об острие кола, выпустила вожжи, перехватила столб рукой, оперлась второй ногой. Затем, ободранной кротумом правой рукой и обеими ногами оттолкнувшись от бревна, чуть подпрыгнула и уцелевшей в драке левой рукой схватилась за спутанный клубок травы, висящий прямо у входа в яму. Повиснув и чувствуя, что долго так не продержится, по-обезьяньи, ногами вцепилась, в земляную стену, пожалев, что не может воткнуть в нее каждый палец по отдельности — мешали кроссовки. Правой рукой вонзилась в земляной скат и подтянулась всем телом. Левая нога, державшаяся не слишком устойчиво, сорвалась, и Светка запаниковала, оглянувшись на хитроумно расставленные ждущие зубья ловушки. От страха свело мышцы на руках, и она едва не выпустила траву. Но тут же взяла себя в руки, медленно выдохнув, как делали йоги по телевизору, и вновь вонзилась тремя конечностями в земляную стену. На сей раз попытка удалась, и у нее получилось слегка подтянуться. Она нащупала и перехватила рукой растительность у края ямы, ту, что оказалась снаружи, невидимая изнутри. Ноги поставила выше, делая углубления в земляной стене, и снова подалась наверх.