Алина Жигулина - Гадалка. Карта Смерти

— Ох, деточка! Как же ты здесь оказалась? — наконец оторвавшись от меня, спросила Урша.

— Да я вот… В Приогон ехала, решила небольшой крюк сделать и…

— Крюк? — глаза знахарки расширились.

— Да, — как можно глупее улыбнулась я. — Думала, Янек недалеко от него, дай, думаю, заеду, посмотрю… Город-то как разросся, совсем другой стал…

Я замолчала. Урша недоверчиво посмотрела на меня и робко улыбнулась.

— Ну, крюк у тебя большой выйдет, — протянула она. — Но все равно молодец, что заехала! Идем ко мне, я тебя накормлю, чаю попьешь! Нашего, тардонского!

Робко кивнув, я последовала за знахаркой. Та не переставала говорить о целебных и тонизирующих свойствах тардонского чая. Давно не чувствовала себя так глупо. Словно я снова та маленькая девочка, которая мать неизвестно зачем возила по всей стране.

Дом Урши почти не изменился. Низенький, одноэтажный, он нелепо жался к крепостной стене в самом конце тихой улочки, засаженной высокими тополями. Ступив на узкое крыльцо, я едва не отпрянула назад от запаха. Жареным луком, казалось, здесь провонял даже огород. В прошлый раз здесь пахло точно также, только не так сильно.

В маленькой кухоньке было душно. Через давно не мытые и местами побитые стеклянные окна рвался дневной свет. Урша убрала со стола большой букет сушеных трав и кивнула:

— Садись, детка, сейчас чаек будет.

Странно, но в доме знахарок обычно пахнет специфическим запахом, даже если растения сушатся непосредственно на рабочем месте. У Урши же травами не пахло, хотя на полках вовсю сушилось разнотравье. Я оглядела завалы сухих, подсушенных и еще совсем живых растений и присвистнула. Знахарка наверняка снабжает зельями и отварами полгорода. Неплохо было бы пополнить у нее свой запас. Спина и голова болели уже не так сильно, но все же лишний пузырек «Облаков Облегчения» мне не помешает.

— Наш, тардонский, душистый, — Урша поставила передо мной чашку красно-коричневого чая. — Небось как от маменьки сбежала, такого не пила!

Я глотнула обжигающий напиток и с усилием проглотила. Никогда не понимала, что такого особенного нашла в этом чае мать. Кислый, с горьким привкусом и вдобавок совершенно невкусный, когда хотя бы чуть-чуть остынет. Мама потребляла его литрами в день, выпивая пятнадцать-двадцать чашек. А когда нервничала — еще больше.

— Ну, рассказывай, — двумя глотками выпив весь чай в чашке, сказала Урша.

— Что рассказывать?

— Как вляпалась-то? Кто эта девушка, которую все ищут?

— Понятия не имею, — вздохнула я. — Сама впервые в Гладильниках на столбе увидела.

То, что на этом столбе меня хотели сжечь, я предпочла умолчать.

— Так похожа на тебя, — покачала головой знахарка. — Матушка твоя разнервничалась, как узнала…

— Думаю, матушка гораздо лучше меня знает, кто эта девушка, — холодно сказала я. — Она из Квизов.

— Калшахен с тобой, детка, — всплеснула руками Урша. — Нельзя так думать о матери!

— А как можно?

— Как твоя мать может иметь отношение к некромантии? Что ты вообще говоришь? Она, наоборот, заботиться о тебе, как может! Только вот ты…

— Только вот я этой заботы не хочу, — мрачно перебила я.

Знахарка горестно вздохнула, смотря на пустую чашку.

— Эх, дитя… Как жила-то в Тасшобе? — резко перевела тему Урша. Но я этой перемене, честно говоря, была только рада.

Максимально коротко, без подробностей я изложила женщине все свое житье-бытье от отъезда из родительского дома. Знахарка слушала внимательно, то и дело подливая себе в чашку чая. Не сомневаюсь, что потом мой рассказ будет изложен в очередной письме матери. Разумеется, про Тенлу я умолчала. Ни Урше, ни маме незачем об этом знать, только лишний раз будут волноваться.

— Ну хорошо, раз так, — налила себе очередную чашку чая женщина, когда я закончила рассказ. — Конечно, молодец, что ко мне заехала, но лучше тебе побыстрее попасть в Приогон…

— Почему? — спросила я.

— Потому, что так будет лучше, — настоятельно ответила она. — Еще неизвестно, когда поймают эту некромантку. Где ты остановилась?

— У одной старушки за городом, — момент соврала я. — Я уже сегодня планировала уехать.

— И правильно, нечего здесь задерживаться, — одобрила Урша. — Ты белила, что Трег дал, погуще намазывай. Чтобы совсем-совсем ничего не видно было.

Я кивнула, отметив, что про белила ей ничего не говорила. На рынке она почему-то тоже не удивилась исчезновению родинок. Значит, знала об этом до того, как меня встретила. Оборотень расслышал правильно: Трег и Сина были подосланы матушкой, и уже от нее обо всем узнала и Урша. Зная маменьку, ничего удивительного. Когда-то одна из сильнейших практикующих магов Тардонии и Лефии вместе взятых, она имела большой круг общения. Чуть ли не в каждом городе у нее были друзья, приятели или знакомые. И со всеми держала связь.

«Запомни, дочь, главное это связи. И в королевском дворце, и в градоправительстве мелкого захудалого городка — они все всегда пригодятся», — часто повторяла мать.

— А как… как мама? — спросила я, допивая чай.

В глазах Урши плеснула радость. Она давно ждала этого вопроса и тут же начала вываливать мне новости.

— У матери нормально все, не переживай. Только волнуется за тебя очень. Ты не беспокойся…

А я и не беспокоилась. За женщину, оставленную в огромном доме под присмотром двадцати слуг, невозможно беспокоиться. Жила же она как-то, когда я месяцами не бывала дома, уезжая на практику, учась в училище и Академии. Дома меня нет всего полтора года. Вряд ли за это время могло что-нибудь случится.

Урша все рассказывала о матери, о ее письмах, о ее страхе за меня. Я слушала и не находила ничего нового. Для матери я всего лишь игрушка. И то, что игрушка сбежала, ее очень злило.

Дома за меня все всегда решала мать. Мое мнение ставилось вровень с конюхом — вроде что-то и говорит, но всерьез не воспринимается. Единственный раз, когда мне предоставили выбор — это при поступлении в Академию. Мать царственно разрешила выбрать факультет, не забыв намекнуть, что с моим уровнем дара идти лучше в провидцы.

«Ты ведь так любишь гадать на картах», мотивировала выбор она.

И мне ничего не оставалось делать, как выбрать факультет провидцев.

— Все-таки зря ты уехала, — вздохнула Урша. — И матушка твоя перенервничалась, и сама поди чего только не нахлебалась…

Я покачала головой. Если бы я осталась в родительском доме еще хотя бы на месяц, то сошла бы с ума. А уж маниакальные желания матери выдать меня замуж и заполучить внука (а лучше внучку — чтобы продолжала славный род Квиз) доводили меня до истерик.