Олег Яковлев - Сердце ворона

– Пощади… – Слова выползали изо рта вместе с кровью.

– А зачем, Коррин? – жутко удивился Деккер. – Зачем мне тебя щадить? Пощадил ли ты Лоргара? Нет.

Деккер взмахнул рукой, будто подобрал что-то с земли. Перед ним возникло облачко серой пыли. Другой рукой он сделал странный приветственный жест, и Коррина в тот же миг опутали взявшиеся откуда ни возьмись мерцающие полупрозрачные тени. Они заставили тело мятежного темного мага подняться и растянули его, будто на некоей невидимой дыбе. Лежащие на земле некроманты с ужасом смотрели, как призраки распинают в воздухе тело их бывшего предводителя.

– Ты знаешь, Коррин, что такое «лич»? – спросил Деккер, а у пленника, казалось, чуть сердце не вырвалось из груди при последнем слове. – Лич – это не сущность, лич – это путь. Путь из живого к мертвому. И я прошел две трети этого пути. И так как я уже почти мертв, то вижу таких же, как и я: призраков, убиенных во все времена. Убиенных и мечами, и магией, и временем. Я могу использовать этих призраков и то, что осталось от их тел, – попросту говоря, «прах». В том, что ты лич, или почти лич, как это в моем случае, есть много полезного. Так вот, Коррин, это облако – прах одного лишенного покоя рыцаря. Кажется, я слышу его безумный крик – ты когда-то убил и его, и его сестру, – жуткой улыбкой закончил свою речь Деккер.

Он что-то тихо прошептал, и парящий перед ним прах превратился в серое копье. Черный Лорд указал пальцем на распятого призраками некроманта, и его оружие, вздрогнув в воздухе на миг, словно раздумывая, помчалось к сердцу Коррина.

– За Лоргара. – Копье праха пробило грудь Белой Смерти.

Тот вскрикнул и безвольно повис в эфирных руках своих стражей. Даже из-за своего дерева Магнус понял, что его товарищ мертв, его сердце больше не бьется, а душу пожирает какой-то демон из Бездны. Сероглаз будто наяву видел, как огромное рогатое существо, крепко держащее тень Коррина одной лапой, алчно отрывает руку у бедняги и засовывает в клыкастую пасть. Черная кровь побежала по подбородку, стекая на грудь демона, впитываясь в землю… Видение было столь ужасным, что Магнус зажмурил глаза, но продолжал слышать леденящее кровь чавканье и утробный рык демона, требующего добавки…

– Это еще не все, друзья мои, – тихо сказал Черный Лорд.

Все увидели, как кровь медленно-медленно поползла вверх по бледной груди обвисшего без движения некроманта, затем затянулась в рану. Рана исчезла, будто зашитая ярмарочным мастером игрушек на одном из своих детищ! Коррин вновь поднял голову и открыл глаза.

Некроманты в ужасе смотрели на беловолосого собрата. Они даже не догадывались раньше, что такое возможно. А Сероглаз явственно услышал яростный вопль демона, у которого отобрали его обед.

– Что… что ты со мной сделал, Деккер? – прохрипел возвращенный к жизни маг Белая Смерть.

– Я убил тебя, – просто сказал Черный Лорд, отрешенный взгляд его скользил по видневшемуся меж веток и листьев ночному небу. – Но одной смерти мало. Ты еще не за все ответил, брат мой. – Ярость сменилась равнодушием, и это казалось еще страшнее. Деккер вновь моментально сплел заклятие, уже без напускной показательности, и еще одно мертвое копье устремилось к распятому – призраки все так же крепко держали его и, казалось, им нет дела до неожиданного возвращения человека из страны Смерти. Так и было – они просто выполняли волю вырвавшего их самих оттуда же.

Темные маги вновь с ужасом увидели, как волшебное оружие вонзилось в плоть бедного колдуна. Ужасный крик резанул по ушам скрючившихся в траве некромантов, каждый явственно ощутил сейчас часть муки мятежника, по телу каждого прошли судороги. Магнус едва не упал, зажав ладонями уши. Во второй раз умирать намного больнее – это доказал Коррин Белая Смерть.

– Это за Арсена и за меня, – еле слышно произнес Деккер.

Призраки исполнили свою роль, их ледяные пальцы отпустили пленника, оставив черные выжженные следы на коже некроманта. Мертвое тело свалилось на землю, и застывший взгляд уставился в небо, на звезды, а белые волосы спутанными прядями рассыпались по земле.

Деккер повернулся и направился к деревьям.

Магнус осторожно вышел из своего укрытия, подкрался к распростертому Коррину, дотронулся до его щеки – холодная, как лед. Мертв. Теперь точно. Жестокому некроманту почему-то вдруг стало грустно… Он взял мертвеца за руку – она походила на белого паука, – крепко сжал…

– Ах да! – воскликнул за его спиной Деккер.

Магнус обернулся и увидел, что тот вернулся на поляну.

– Я забыл кое-что…

Сероглаз сжался под его взглядом. Взглядом, полным яростного смеха, потусторонней веселости и в то же время – гнева.

– Неужели ты думал, Магнус, что я мог тебя не заметить?

«Вот и кончено, – отрешенно подумал Сероглаз. – Со мной все кончено».

Но отчего-то эта мысль была нисколько не пугающей, наоборот – Магнус мог, наконец, освободиться от тяжеленного груза, взваленного на совесть и душу.

– Я оценил по достоинству твою ловкость, – сказал Черный Лорд. – Если бы ты не вернулся, я заживо погреб бы тебя в том же самом склепе, в котором ты так ловко «упокоил» меня. Я ведь все знаю – это ты помогал Коррину, настроил всех против Умбрельштада и меня. Если бы ты не вернулся сейчас, а сбежал, твоей участи не позавидовал бы даже наш дорогой, отправившийся к демонам, Белая Смерть. Надо же, – жестокая улыбка появилась на тонких губах, – Смерть познала смерть, ты не находишь это забавным?

– Нет, – твердо ответил Магнус; остальные некроманты уже приготовились увидеть повторение ужасного возмездия истинного Черного Лорда.

– А я нахожу, – спокойно отвечал Деккер. – Ты видел, что случилось с бедным убийцей молоденьких барышень из маленьких городков королевства, не так ли? Ты видел намного больше, нежели эти, – скривившись от отвращения, повел рукой Черный Лорд, указывая на лежащих на земле некромантов и их учеников. – Я показал тебе, что случилось с Коррином за гранью, показал, что случилось с душой после того, как тело его оставила жизнь. Неужели ты хочешь себе подобной доли, Магнус?

Магнус поднял на него взгляд. Равнодушие. Вот что было в серых глазах некроманта. Смертельная усталость. Он подумал, что все было бы не так уж плохо. Хуже будет утром вновь проснуться, в который раз пить отраву, вновь рисовать себе на лице алые полосы. Но самое худшее – вновь смотреть на нее, замечать ненависть в ее глазах. В те редкие минуты, когда он мог ее увидеть, ему становилось больнее всего. В эти мгновения он ощущал, как внутри что-то дрожит, трепещет, словно растянутый парус по форме тела, так, будто в него удар за ударом бьет ветер, что с каждым мигом дует все сильнее, превращая гордое полотно в тряпку. Тогда он точно знал, что такое его душа. Эта самая полощущаяся тряпка.