Александр Тув - Новобранец. Служба контрмагии (СИ)

— Ирван Кардар, у главного входа.

— Что? — смысл сказанного не сразу дошел до Эрцмаршала и оперативный дежурный терпеливо повторил:

— Ирван Кардар, у главного входа.

Датаг Бренденвин невероятным усилием воли вышвырнул из головы липкий, тягучий туман, поселившийся в ней за время просмотра «кино», и снова стал обладателем блестящего, в высшей степени логичного, ума.

— Показывай! — приказал он и в открывшемся окне Датаг и Салан увидели, как к парадному входу Штаб — квартиры СОС подъезжает неприметная легковушка, из нее медленно выбирается главврач и какой-то неуверенной, расхлябанной походкой направляется к дверям.

— Его, — Эрцмаршал кивнул в сторону человека, топтавшегося у входа, не спеша называть того по имени, в допросную… главную. Главная допросная отличалась от остальных тем, что могла изнутри выдержать взрыв тактического ядерного боеприпаса, без последствий для соседних помещений.

— Ты думаешь?.. — поинтересовался Салан.

— Как раз, думаю, что нет… но рисковать будет глупо…

— Ну, будем надеяться, что это Ирван, а не бомба.

— Будем. Пошли.

Ирван Кардар сидел посередине допросной камеры, вцепившись руками в табурет, вперив невидящий взгляд в пол. В свете бестеневых ламп, заливающих помещение, было отчетливо видно, как он осунулся, пока был в плену.

— На куклу вроде не похож, как думаешь? — поинтересовался Эрцмаршал.

— Внешне нет, да и сканеры молчат…

— Ладно… сейчас поговорим, все и выяснится…

— Ирван, это ты? — начал Эрцмаршал.

— Датаг, помнишь мои предчувствия? — Он слабо усмехнулся. — Может мне в прогнозисты махнуть? Или ты меня отсюда больше не выпустишь?

— Ты это о чем?! — сделал вид, что рассердился Датаг, — ты знаешь порядок не хуже меня, мы обязаны все проверить, так что — без обид.

— Какие там обиды, — обреченно махнул рукой главврач, спрашивай.

— Ты им рассказал про маркеры?

— Да.

Эрцмаршал чувствовал стыд — это была его вина, что Ирван попал в плен, а допрашивая его сейчас, он как бы переворачивал ситуацию с ног на голову, делая виноватым врача и это ему сильно не нравилось.

— Ладно. Хватит. Договорим у меня в кабинете.

Вблизи стало окончательно ясно, что главврач не «кукла» и не «бомба» — подделать усталое, слегка загнанное выражение знакомых много лет Датагу глаз было не под силу ни кукловодам, ни бомбистам, делающих не просто «кукол», а «кукол», начиненных биовзрывчаткой «Тахил».

— Есть, пить хочешь?

— Нет. Там накормили, напоследок.

— Гостеприимные… — усмехнулся Салан.

— Чем веселится, лучше охрану нормальную организуй! — внезапно окрысился Ирван.

— Вопрос не к нему, — остановил взглядом собравшегося поскандалить главврача Эрцмаршал, и очень выразительно посмотрел на Салана, заставив проглотить все то, что тот собрался сказать доктору. — Оборона объектов СОС будет существенно усилена — можешь не сомневаться.

Датаг немного помолчал и продолжил:

— Что-нибудь кроме Шэфа их интересовало?

— Нет. Только про маркеры.

— Какая реакция?

— Спокойная… как мне показалось. Да! Вот что — совсем забыл. Ларз, перед тем, как меня отпустить, сказал, — Ирван наморщил лоб, — вот, дословно: «Передай пожалуйста Эрцмаршалу, что я просмотрел все преданные материалы. Прошу прощения за инцидент, не надо держать зла — все равно скоро придется сотрудничать. Посмотрите на кукол через ручной сканер».

Если умозрительно представить, что существует шкала удовольствия от способа пробуждения, и принять за ноль поджаривание пяток на медленном огне, а, скажем, за десятку — поцелуй любимой девушки, то пробуждение Дениса тянуло не больше, чем на двойку. Точнее, даже не само пробуждение, а то, что за ним непосредственно последовало. Правда и пробуждение нельзя было назвать особо приятным: проснулся Денис от головной боли, душераздирающего скрипа несмазанных петель и злобного, сверлящего взгляда, от чего сразу почувствовал подкатывавшуюся тошноту.

«Отравили чем-то, суки!» — подумал он, вспоминая подробности завершающего этапа автомобильного пробега. Продирая глаза, он вознамерился высказать «принимающей стороне», все, что он думает об их ненавязчивом сервисе! Да вот только человек — предполагает, а Бог — располагает: открыв, наконец, глаза, Денис их быстренько закрыл и протер, надеясь, что в следующий раз они покажут другую картинку. Но, увы… изображение не поменялось: комната, вернее — камера, без окон, тусклая лампа под низким потолком, дырка в одном из углов, из которой сильно тащило дерьмом, топчан, на котором и покоился наш герой, три табуретки, на которых расположились три человека при первом взгляде на которых возникало одно желание — никогда их больше не видеть!

Двое были обычными «быками»: здоровенными, напоминавшими платяные, трехстворчатые шкафы. Их могучие плечи постепенно сужались, переходя в не менее могучие шеи, которые заканчивались маленькими головами, можно даже сказать головками, если бы не некоторая двусмысленность.

Третий же из присутствовавших был совершенно иным: невысоким, щуплым, старым… вот только на фоне своих «быков» он выглядел старым, с многочисленными шрамами на морде бультерьером, рядом с двумя здоровенными дворнягами. И если при виде «быков» возникало непреодолимое желание не видеть их никогда, то при взгляде на их главаря возникало желание не видеть его никогда — никогда — никогда!

— Гарван апдар колхит? — обратился к Денису старик.

Денис выдавил из себя непонимающую, подобострастную улыбку и быстро заговорил, будто боясь, что его прервут:

— Я к сожалению вас не понимаю, но… — и тут он начал сбивчиво рассказывать о неприятностях свалившихся на его голову и голову непосредственного начальства.

… Где Шэф?!..

… Надо сказать, что главный у нас, Шэф…

… Надо чтобы позвали Шэфа!!!..

— Жархат! — рявкнул один из «быков» и Денис, хотя и не имевший ни малейших лингвистических способностей, сразу понял, что ему надо заткнуться — причем мгновенно, что он незамедлительно и сделал.

Старик сделал легкое движение пальцами и «быки», видимо прекрасно понимавшие язык жестов своего руководителя, подхватили Дениса под руки и мгновенно подтащили к параше. Затем они больно кинули его на колени, а потом сунули головой в очко. Денис вполне обоснованно решил, что сейчас его утопят в дерьме. Происходящее казалось бредом, ночным кошмаром, его била тяжелая, расслабляющая дрожь, а от страха и мерзкого запаха из вонючей дыры его прочистило, как бы так поделикатнее выразиться — с обеих сторон.