Роберт Сальваторе - Король Призраков

Кэддерли продолжал молча заглядывать в пергамент через плечо Денира. Он запомнил несколько последовательностей чисел, чтобы записать их, когда окажется в своем кабинете. Кэддерли, конечно, не был богом, но все же хотел разгадать их, надеясь впоследствии предоставить их Дениру, чтобы помочь Писцу Огма в его вычислениях.

Когда, наконец, Кэддерли открыл глаза в физическом мире, он увидел, что рядом с ним все еще горят свечи. Судя по их высоте, он пробыл в царстве разума около двух часов. Кэддерли поднялся и прошел к столу, чтобы записать увиденные последовательности чисел, представлявшие модель Пряжи.

Нарушенной Пряжи.

Интересно, где могут быть недостающие нити?

Если Кэддерли не увидел вспышку света у подножия гор, то Айвен Валуноплечий, собиравший дрова для своей кузницы, увидел ее достаточно ясно.

— Интересно, что там случилось? — пробормотал дворф.

Потом он подумал о своем брате и решил, что Пайкел сильно разозлился бы, узнав, что такая могучая сосна превратилась в столб пламени.

Чтобы лучше видеть, Айвен поднялся на каменистую гряду. Картина не стала более отчетливой, но наверху он ощутил ветерок, принесший с собой запах дыма и крики. Он бросил заплечный мешок на салазки, куда укладывал дрова, поправил шлем, украшенный большими оленьими рогами, и поднял свой Дровокол — обоюдоострый боевой топор, названный так Айвеном, после того как Кэддерли заговорил оба его лезвия, сделав их невероятно острыми. Теперь топор с одинаковой легкостью раскалывал и бревна, и черепа гоблинов. Даже не оглянувшись на Храм Парящего Духа, желтобородый дворф стал спускаться по темной дороге, быстро перебирая короткими ногами.

К тому времени, когда он подошел, мясистые твари уже пировали на телах чародеев из Врат Бальдура.

Айвен резко остановился, но те существа, что были поблизости, уже заметили его и устремились навстречу, подтягиваясь на жилистых и цепких лапах.

Мысль о поспешном отступлении исчезла сразу, как только Айвен услышал стон одного из чародеев.

— Ну, тогда ладно, — решил дворф и бросился на чудовищ.

Дровокол негромко загудел, когда Айвен, словно без определенной цели, взмахнул им перед собой. Острые лезвия легко рассекали черную кожу, и при каждом ударе раздавался визг, а на землю летели куски разорванных тел. Темные существа были слишком медлительными, чтобы избежать могучих взмахов дворфа, и слишком глупыми, чтобы забыть о своем ненасытном голоде и убежать.

Одно за другим, чудовища падали под натиском Айвена, и чавкающие звуки их разрывающихся тел раздавались при каждом взмахе Дровокола. Крепкие руки дворфа не знали усталости, и он бил врагов без промедлений, но уродливые создания еще очень долго не давали ему передышки.

Наконец, убедившись, что убивать уже некого, Айвен бросился к самому старому из магов, лежащему ближе всех.

— Этому уже не поможешь, — пробормотал он, как только перевернул тело и увидел разорванное горло.

Признаки жизни подавал только один из четверых несчастных. Бедняга Далебрентия, сильно обожженный, лежал на земле с зажмуренными глазами и сильно дрожал.

— Я тебя заберу, — прошептал Айвен. — Ты еще жив, и я отнесу тебя к Кэддерли.

С этими словами он быстро огляделся, забросил за спину Дровокол, нагнулся и просунул одну руку под колени Далебрентии, а второй ухватил его за плечи. Но еще до того, как он успел выпрямиться, дворфа поразило ощущение холода, но не ночной прохлады, а чего-то более угрожающего, словно за его спиной стояла сама смерть.

Он медленно повернулся и потянулся за оружием.

Поблизости стояла и смотрела на Айвена темная фигура. В отличие от толстых уродцев, усыпавших поляну, — четверо магов тоже сумели уничтожить несколько своих врагов, — это существо было похоже на сгорбленного старика.

Холод настолько усилился, что у Айвена застучали зубы. Он хотел окликнуть старика, или тень, или призрака, или что-то еще, но обнаружил, что не может.

А потом понял, что не должен этого делать.

В голове Айвена замелькали картины из далекого прошлого, и он словно закружился в танце вместе с шестью могущественными соратниками вокруг артефакта огромной силы.

Потом появился красный дракон, и Айвен даже нагнулся — настолько низко пролетело над ним огромное чудовище.

Картина снова сменилась, и появился образ еще одного существа — ужасного создания с головой спрута с многочисленными щупальцами, развевающимися вокруг головы, словно косички бороды дворфа.

Невидимый ветерок прошелестел имя: Яраскрик.

Айвен застыл, все еще держа на руках Далебрентию.

А потом бросил его на землю, поднял обутую в тяжелый башмак ногу и наступил на горло мага, прервав его стоны и всхлипывания.

Удовлетворенно усмехнувшись, Айвен, который уже не был Айвеном, огляделся по сторонам. Затем поднес руку к каждому из умерших чародеев, и все они поднялись, повинуясь его зову.

Разорванные шеи, наполовину съеденные руки и огромные раны в животах не имели значения. Ведь призыв Айвена был эхом призыва Короля Призраков, а Король Призраков без труда мог поднять из земли тела умерших.

В сопровождении четверки телохранителей Айвен Валуноплечий зашагал по темной дороге прочь от Храма Парящего Духа.

В ту ночь он не смог добраться до своей цели и тогда отыскал пещеру, где ему и его спутникам предстояло провести дневные часы.

После наступления темноты у него будет достаточно времени для убийств.

Глава 8

БИТВА МЕЧА И РАЗУМА

Резким ударом ноги сбоку Ханалейса переломила берцовую кость скелета, сумевшего проскочить мимо меча Тимберли. Затем она нагнулась влево, выше подняла правую ногу и нанесла еще удар, сбив череп со скелета, повернувшегося в ее сторону.

В то же самое время девушка ткнула кулаком вправо, в направлении очередной цели, и сильный удар с громким чавканьем проломил гниющую грудь зомби.

Такой выпад выбил бы воздух из легких здорового мужчины, но зомби не нуждался в дыхании. Чудовище продолжало наступать, и взмах тяжелой руки блокировал выпад девушки, задев по плечу и заставив сместиться на шаг вправо, ближе к брату.

Ночь безостановочной борьбы измотала Ханалейсу, но она нашла в себе силы снова шагнуть вперед и осыпать зомби градом ударов и пинков. Она старалась не обращать внимания на брызги гнили, летящие в лицо после каждого выпада, на прикосновения разлагающейся плоти и хрустевшие под кулаками кости, на вываливающиеся из пробитых животов внутренности и клубки могильных червей. Ханалейса снова и снова била зомби, пока тот не рухнул на землю.