Кол Бьюкенен - Фарландер

Конечно, слышал. Историй ходило немало. Как маннианские воздухолеты рыщут по маршруту, готовые, подобно волчьей стае, наброситься на любого, кто посмеет нарушить блокаду. Как уменьшается от года в год численность торговых кораблей. Так что объяснений и не требовалось. В голосе капитана прозвучали суровые нотки, и даже керидо, оторвавшись на мгновение от угощения, посмотрел на хозяина.

А Тренч, позабыв обо всем, уставился на красные пятна от пролитого вина. Луч заходящего солнца коснулся его лица, и капитан вздрогнул и вскинулся, словно возвратившись откуда-то издалека, а потом медленно наклонил голову к тающему свету. В обрисовавшемся отчетливо силуэте нос обрел заметную горбинку — намек на каких-то далеких предков-алхазов, — хотя здесь в каюте он казался лишь призраком алхазской пустыни, а был прежде всего хосом, держащим команду обеими руками, чуть дрожащей левой и более твердой правой, из сжатого кулака которой неизменно высовывался кончик белого, с кружевным ободком, в пятнах от пота платка.

Подцепив вилкой картофелину, Нико отправил ее в рот. Картофелина успела остыть, и в животе зашевелилось что-то скользкое, неприятное, но Нико все же прожевал ее и проглотил. Разговор ему не нравился. В Бар-Хосе, по крайней мере, были стены, служившие символом надежности, знаком того, что жизнь продолжается. Здесь не было ничего, кроме неба, и рассчитывать оставалось только на ветер и удачу. Не самых основательных союзников.

Да и что потом? Чим, этот пользующийся дурной славой островок, прибежище грабителей, воров, самозванцев и прочих сомнительных личностей, где им предстоит отыскать затерянный в горах орден рошунов и где его научат быть ассасином. Чем больше он думал о будущем, тем тревожнее становилось на душе. В Бар-Хосе все выглядело проще и легче, там жизнь сводилась к ежедневной борьбе за выживание. И там рядом, по крайней мере, был Бун.

С палубы донесся крик.

Тренч и Далас переглянулись. Крик повторился. Керидо захватил клювом огрызок сладкого корешка и вскарабкался на хозяйское плечо. Далас поднялся, привычно пригнувшись, но все равно ударился бритой головой о потолочную балку.

— Немного раньше, чем ожидалось, — пробормотал Тренч и, в последний раз промокнув губы, отодвинул стул и вышел из-за стола. — Прошу извинить.

Кубок Тренч прихватил с собой. За капитаном последовали Берл с бутылкой.

В наступившей внезапно тишине остались только Нико и Эш.

— Корабль, — объяснил Эш.

— Маннианцы? — понизив голос, спросил Нико.

— Пойдем посмотрим.

Поначалу Нико ничего не увидел. Было холодно. Смеркалось. Стоя рядом с Эшем, он смотрел туда же, куда и все, включая керидо. Ничего. Только темная вода под темнеющим небом.

И вдруг... К востоку, над самым морем — белый парус.

— Цвета распознаешь? — спросил капитан.

Далас покачал головой, и его длинные, спускающиеся к пояснице косички задрожали, задергались.

— Кроме имперских, в такую даль никто не забирается. Если не купец, то дозор, — пробормотал себе под нос Тренч и, потерев бледную щеку, взглянул на помощника.

Корициец сложил на груди татуированные руки и пожал плечами.

Все собрались на квартердеке, у штурвала, на самом высоком месте корабля. Нико поежился. Глаза слезились от бьющего в лицо ветра. Капитан отхлебнул из кубка, почмокал губами и рассеянно потер платком полированный поручень, словно убирая невидимую пыль. Эш рассказал, что корабль он построил из купленных трофейных обломков и потратил на восстановление едва ли не все фамильное состояние.

Четыре шага к кормовому поручню... столько же в обратном направлении. Тренч остановился.

— Мне нужны его цвета! — проревел он в направлении стоявшего на фордеке вахтенного. — Можешь различить?

— Слишком далеко, капитан! — крикнул в ответ вахтенный.

Тренч поскреб подбородок. Посмотрел на оболочку, окрашенную умирающим светом уже скатившегося за горизонт солнца. В сумерках, таких как сейчас, его увидел бы любой, кто посмотрел в их сторону.

— Важнее другое, — проворчал капитан, наблюдая за далеким парусом, — заметили нас или нет.

И тут над другим кораблем как будто вспыхнуло еще одно солнце. Что-то слепящее яркое, желтое пронзило небо и на несколько мгновений повисло в сгущающемся мраке, отразившись в море дрожащим огненным диском. Отброшенная маннианским кораблем тень упала на воду.

Тренч вылил в рот остатки вина и бросил пустой кубок Берлу.

— Что ж, вопрос снят, — объявил он.

Осветительная ракета падала медленно и, даже погрузившись в воду, продолжала гореть, так что какое-то время все могли наблюдать необычное, уходящее в неведомые глубины призрачное свечение. Нико потер глаза, поморгал, зажмурился, а когда снова их открыл, то увидел в восточном секторе горизонта другую ракету. Там тоже был корабль.

— Должно быть, неподалеку какое-то формирование, — сказал Тренч. — Если так, то эти праведные ублюдки свалятся на нас еще до рассвета.

Нико переступил с ноги на ногу.

— Успокойся, — подал голос Эш. Старик стоял рядом и, убрав руки в рукава, следил за падающей ракетой.

— Какие будут приказания? — крикнул рулевой, ветеран с разорванным ухом.

— Зажигай трубы, Стоуне, и поворачивай на запад. Вернемся на курс позже, когда совсем стемнеет.

— Есть, капитан.

Закинув голову, Тренч оглядел небо с таким видом, словно пересчитывал выступившие звезды.

— Далас, проверь затемнение. Нарушителей — в трюм. — Он повернулся к Эшу: — Жажда мучает. Поможешь прикончить бутылку?

Возвращаться к остывшим остаткам обеда не хотелось, и Нико вернулся в свою каюту, один и не в лучшем настроении. Какое-то время он просто лежал, пытаясь уснуть. Матрас как будто стал жестче. Сверху доносились приглушенные голоса: Тренч и Эш все еще пили. Как Нико ни старался, успокоиться не получалось. Он думал о будущем, о том, что ждет впереди — завтра, послезавтра, через недели, месяцы и годы. Спрятаться бы от тревожных мыслей в спасительном убежище сна, но...

Через несколько часов в комнату ввалился Эш и, промычав что-то нечленораздельное, свалился на койку. Некоторое время старик лежал неподвижно, потом зашевелился и потрогал голову. Нико слышал его дыхание, глубокое и ровное. Эш сунул руку в карман. Пошарил. Вытащил кисет, который носил с собой постоянно. Вытряхнул пару листьев дульче. Положил в рот.

И снова тишина и шумное, через нос, дыхание.

— Мастер Эш? — прошептал Нико.

Сначала он подумал, что старик его не услышал, но потом Эш звонко щелкнул языком:

— Что?

В голове вертелось с десяток важных вопросов. Они уже говорили об ордене, о том, чем будет заниматься Нико, о печатях и о том, как они действуют, но коротко, а ему так хотелось узнать больше.