Руслан Мельников - Голем. Пленник реторты

А на обоз уже падали ядра «с секретом». С приветом. От Лебиуса. Все та же взрывчатая смесь, все та же смесь жгучая.

Чудовищной силы разрывы оставляли после себя дымящиеся воронки. А по краям — обломки, ошметки. Бомбард, телег, коней, людей…

Зажигательные снаряды накрывали жидкими огненными росплесками по две-три повозки зараз. И всех, кто рядом, накрывали тоже. Взлетали на воздух возы, груженные пороховыми бочонками. Взрывались заряженные малые бомбарды. Из горящих разваливающихся телег вываливались объятые липким пламенем орудийные стволы, огненными клубками выкатывались каменные ядра, которым не суждено уже было долететь до вражеской крепости.

Бушующий магиерский огонь оберландских снарядов крошил камень, испепелял плоть и плавил металл. Доспехи, оружие, бомбарды — любой металл… Даже добротные закаленные клинки, попавшие в яростное жидкое пламя, гнулись от жара и скручивались в спираль.

Но — вот ведь какое чудо! Артиллерийский обоз сгорал и разлетался на куски. Повозка за повозкой, бомбарда за бомбардой. И — люди, и — скотина. А в метавшегося от телеги к телеге с невеликой свитой и большим остландским стягом Дипольда Гейнского вражеские бомбардиры никак не могли попасть.

Или просто не хотели?

И, значит, нет в том никакого чуда.

Ядра свистели над головой Дипольда, падали позади, впереди, по обе стороны от него. Вокруг, казалось, рвалась и пылала сама земля. Вокруг гремел и разверзался ад. Но ад старательно обходил стороной и самого пфальцграфа, и неотступно следовавших за ним гейнских рыцарей, и конных стрелков охраны. Все всадники, державшиеся подле штандарта со златокрылым грифоном, пока оставались невредимыми.

И тут могло быть только одно объяснение!

«Живым надеются взять! — с холодной ненавистью подумал Дипольд. — Чтобы опять — в клетку? Ну уж нет, не дамся! Теперь — ни за что! Умру, но не дамся!»

Хотя… Умирать-то, пожалуй, рановато. Ибо не все еще потеряно. Да, авангард и осадные укрепления уничтожены. Да, от артиллерийского обоза, почитай, ничего не осталось. Да, вокруг — сплошь дым и огонь.

Да, все так, но ведь там, сзади, внизу, в лагере, уже садятся в седла благородные рыцари Остланда. Под дальнобойные оберландские бомбарды они, конечно, не полезут — ни к чему это сейчас, но вот когда начнется вылазка…

— Вылазка! — донесся до пфальцграфа чей-то истошный крик.

— Вылазка! — тут же подхватил кто-то еще.

— Вылазка-а-а!!! — вопили откуда-то из-за клубящегося черного дыма.

Дипольд пришпорил коня, взмахом руки приказывая свите следовать за ним. Вырвался из огня, дыма и пыли к голове разбитого обоза. И — еще дальше.

Все верно! Ворота оберландского замка открываются. Поднимаются решетки.

Так и есть! Вы-лаз-ка!

Вот воротная арка распахивает свой темный зев полностью, во всю ширь. А вот оттуда, из полумрака рукотворного ущелья меж мощных надвратных башен, выступает…

Слишком велико было ЭТО для человеческой фигуры. А очертания — такие знакомые! Узнаваемые такие! Громадный силуэт становился все более различимым, по мере того как выдвигался из тени в свет. Огромный глухой горшкообразный шлем с гребнем. Массивный нагрудник. Необычайно толстые руки и ноги. Устрашающие шипы на наплечниках, налокотниках и наколенниках. И чудовищных размеров оружие — никак не для человеческой длани кованое.

Все-таки первым оберландский маркграф выпустил из крепости голема.

Нет — големов!

Железные великаны, набитые изнутри неведомой механикой, вперемежку с человеческой плотью, наполненные и пропитанные темными флюидами запретной магией, взмешенной на некогда живой крови, закованные в несокрушимую броню, выходили из крепости друг за другом, по одному. Потому что вдвоем в тесной арке таким монстрам попросту не поместиться.

Эх, стояли бы сейчас тяжелые осадные бомбарды напротив вражеских врат, да чтоб поближе! И чтоб «Кунигунда» — посередке! Заряженная, готовая к бою! Увы, теперь все это — пустые мечты.

«Первый, второй, третий»… — беззвучно считал Дипольд темные фигуры, покидающие замок.

Всего полдесятка механических рыцарей выступили за стены крепости. Возможно, на замковом дворе ждут своей очереди и другие, но пока маркграф выводил против вражеской армии лишь этих пятерых.

Не очень-то и страшно…

Вранье!

Страшно!

Еще как страшно! Другим этого показывать нельзя ни в коем случае, но уж себе-то признаться можно. На нидербуржском ристалище был всего один голем, а здесь — целых пять. Правда, за спиной, в остландском лагере готовятся к битве несколько сотен рыцарей со своими «копьями» и «знаменами». Но — за спиной. Но — только готовятся.

Оберландские бомбардиры редкими, но точными выстрелами неторопливо добивали последние уцелевшие повозки в артиллерийском обозе. А големы уже приближались к осадным заграждениям — разнесенным вдребезги, сгоревшим и затухающим уже, обезлюдившим. Быстро приближались… Скоро, совсем скоро железные великаны минуют широкую брешь во взорванном валу. И — двинутся дальше.

Нужно было что-то делать. Как-то остановить, задержать хотя бы на время стальных монстров, покуда вся остландская конница еще не выстроилась для боя.

— За мной! — громко, стараясь заглушить собственный страх, рявкнул Дипольд.

И бросил коня назад, вниз по склону.

Он несся мимо разваленных и пылающих повозок, мимо дымящихся воронок, мимо трупов людей и перебитой тягловой скотины, мимо рассыпавшихся, раскатившихся каменных ядер и смятых орудийных стволов. Знаменосец, немногочисленная свита, благородные гейнские рыцари и примкнувшие к ним конные стрелки не отставали от пфальцграфа. Все они уверены были, что Дипольд спешит в лагерь.

И все они ошибались.

— Стоя-а-ать! — уже миновав хвост разгромленного обоза, Дипольд вдруг осадил коня и требовательным взмахом руки остановил свой невеликий отряд.

Рослый скакун пфальцграфа, грызя удила, хрипя и роняя клочья пены, кружил подле двух повозок. Тех самых, что развалились под тяжестью орудийных стволов еще в самом начале подъема. Сюда оберландские ядра пока не долетали. То ли расстояние слишком велико, то ли вражеские бомбардиры оставили эти незначительные мишени напоследок.

Хотелось все же верить в первое.

— Спешиться! — приказал Дипольд. — Занять оборону!

И — еще громче — в недоумевающие глаза соратников:

— Здесь — занять!

Взмахом обнаженного меча пфальцграф обозначил позицию за повозками.

Из той, что слева — которая без одного колеса, — торчали две малые бомбарделлы. В правой — со сломанной передней осью и задранным задом — лежала бомбарда побольше, помощнее. Все три орудия — заряжены и должным образом закреплены.