Марк Энтони - За гранью

Грейс переменила позу, устраиваясь поудобнее на жестком деревянном сиденье кресла, в котором просидела уже больше часа, давая следователю показания о трагических событиях в Денверском мемориальном. Когда прибывшие в госпиталь полицейские сообщили, что должны отвезти ее в участок для допроса, она не стала сопротивляться и безропотно села в машину. Так же безропотно она позволила им разжать сведенные судорогой пальцы и забрать револьвер покойного офицера Эрвина. Слава Богу, у них хватило такта не надевать на нее наручники! По дороге, правда, оба молодых патрульных прониклись к ней симпатией и даже выразили восхищение ее решительными действиями.

— Ублюдку, должно быть, не хватило мозгов с первого раза понять, что он уже отбросил копыта, — заметил, присвистнув, один из парней. — Хотел бы я знать, какой дрянью надо наколоться, чтобы до такой степени ничего не соображать.

— Точно! — поддержал его напарник. — Как говорится, ты их в дверь, они в окно.

Первый коротко хохотнул.

— Ну, этот клиент уже никуда больше не полезет. Спасибо доктору, — кивнул он в сторону Грейс.

Второй неожиданно разозлился:

— Жаль, этот убийца полицейских мне не подвернулся! А она молодец, лихо с ним разобралась. — Он повернул голову и ободряюще подмигнул пассажирке сквозь разделяющую их решетку. — Вы все правильно сделали, док, когда кончили этого гада! Вы все сделали в точности как надо!

Грейс ничего не ответила. Стоило ей на миг смежить веки, как перед глазами вновь возникал человек с железным сердцем, и она опять видела мысленным взором, как взрывается его черепная коробка, разбрызгивая во все стороны белые осколки кости, серые ошметки мозга и ярко-алые сгустки крови. Да, она поступила правильно и ни о чем не жалеет. Вот только этим накачанным мальчикам с бычьими шеями, еще не разучившимся получать удовольствие от игры в полицейских и воров, нипочем не узнать и не понять истинной причины ее действий. А сама она им никогда не скажет. Да и что она может сказать? «Прошу прощения, ваша честь, но я застрелила его, потому что считала воплощением Зла». Бред! Если дело дойдет до суда, вряд ли присяжные благосклонно отнесутся к подобным аргументам с ее стороны.

Следователь что-то монотонно бубнил, Грейс старательно слушала и по мере возможности отвечала на вопросы. Как обычно, нервничая или находясь в незнакомой обстановке, она вытянула из-под блузки ожерелье и теперь рассеянно теребила пальцами металлический кулон. Прикосновение к холодному металлу помогало ей сохранять спокойствие. В тесном кабинете было ужасно душно. Свет лампочки под потолком с превеликим трудом проникал сквозь покрытый пылью и грязью плафон, смешиваясь с дымом от сигареты, которую следователь оставил незатушенной в пепельнице. Грейс заметила на столе пластмассовую табличку с его именем и должностью: «Детектив Дуглас Л. Дженсон». Что-то подсказало ей, что окружающие обычно называют его Дуг.  Ей нетрудно было даже представить хозяина кабинета бравым, подтянутым, пышущим здоровьем и энергией выпускником высшей полицейской школы. Но с той поры минуло лет двадцать пять, и за это время детектив набрал столько же фунтов лишнего веса, приобрел разрастающуюся плешь и мешки под глазами. Верхнюю губу Дженсона обрамляли жиденькие изогнутые усики, а подбородок и скулы топорщились короткой, с вкраплениями седины, щетиной.

Сжимая ручку мясистыми пальцами, он с профессиональным равнодушием еще раз прошелся по всем пунктам ее показаний. Грейс старалась отвечать как можно короче. Нет, она никогда ранее не встречала подозреваемого в отделении. Да, она уверена в том, что жизни пожилой женщины в инвалидном кресле грозила смертельная опасность. Нет, она не приказывала подозреваемому остановиться перед тем, как открыть огонь. Да, она произвела в общей сложности четыре выстрела. Да, она поступила бы точно так же в аналогичных обстоятельствах.

Наконец детектив Дженсон закрыл свой блокнот.

— Благодарю вас, доктор Беккетт. Полагаю, на этом мы можем закончить. — Он встал из-за стола и перекинул через плечо висевшую на спинке стула кобуру. — Я отлучусь на минутку, доложусь начальству по вашему делу. Но вы не волнуйтесь, я не думаю, что вам грозит арест. Пока, во всяком случае.

Грейс судорожным кивком выразила согласие и позволила себе чуточку расслабиться. Господи, неужели эта кошмарная ночь скоро закончится?!

Дженсон запер за собой дверь, пообещав скоро вернуться. Замок в двери с лязгом щелкнул, затем послышались тяжелые удаляющиеся шаги по коридору. Грейс бросила взгляд на настенные часы. Почти полночь. Все уложилось в каких-нибудь шесть часов. Всего шесть коротких часов — шесть черточек на циферблате — отделяло ее от встречи в парке со странной девочкой. Решить бы еще, куда пойти, когда ее отпустят. Но только не в госпиталь! Теперь она знала намного больше, чем шесть часов назад. Знала о том, какие твари расхаживают по свету под личиной людей. И это знание уже никогда более не позволит ей вернуться к прежнему занятию, которое она еще недавно считала своим истинным призванием. К тому же нельзя сбрасывать со счетов смертельную опасность, которой она подвергалась, владея тайной. Она была отмечена, и это обстоятельство меняло решительно все в ее жизни.

Дверной замок скрипнул. Грейс вскинула голову. Она не рассчитывала, что Дженсон вернется так быстро, да и шагов его не слышала. В замке заскрежетало — как будто ключ заело в замочной скважине. Потом что-то внутри механизма с хрустом провернулось, и дверь отворилась. Вошедший тут же закрыл ее за собой и повернулся к Грейс. Но это был вовсе не тучный детектив Дуглас Л. Дженсон.

Грейс вздрогнула, узнав в визитере темноволосого незнакомца, исподтишка наблюдавшего за ней в госпитале вскоре после смерти — первой — на операционном столе человека с железным сердцем. В тревоге она привстала из кресла, но мужчина успокаивающим жестом остановил ее порыв. Сама не зная почему, она внезапно прониклась к нему инстинктивным доверием. Та же интуиция подсказала Грейс, что этот человек может быть крайне опасен для его врагов, но она в их число не входит.

— Кто вы? — спросила она, откинувшись на спинку кресла.

— Друг, — ответил мужчина.

Он отошел от двери и опустил в карман кусок изогнутой стальной проволоки. Незнакомцу можно было дать на вид лет тридцать пять. Сшитый на заказ дорогой костюм европейского покроя облегал высокую стройную фигуру. Внешность его вызвала у Грейс ассоциацию с бюстом какого-нибудь древнеримского полководца: короткие вьющиеся волосы, гордый прямой нос, полные чувственные губы. Речь высококультурного человека, получившего престижное образование, почти целиком вытравившее все следы едва уловимого акцента.