Элизабет Бойе - Сердце дракона

Того и гляди, совершенно стемнеет. Впрочем, у него в запасе оставались еще два часа скарпсейских сумерек, пока не наступит настоящая ночь, и потому Бран поспешно двинулся на север, беря немного к востоку в надежде повстречаться со Скальгом и Пером, которые ехали в этом направлении.

Почва под ногами была сырая и мягкая. Бран миновал еще несколько камней, озера, в которых отражалось небо, и вешки, отмечавшие Путевую Линию к Ведьминому Кургану. Он обошел свежевырытую могилу и кое-как перебрался через яму, где рыли торф. Он уже сожалел, что выбрал этот путь — пахло здесь премерзко, а густой туман точно зародился в сердцевине старых могильников.

А затем, к вящему своему ужасу, Бран осознал, что забрел на подлинное поле боя, да еще и недавнего. Он миновал груду конских трупов и насчитал нескольких убитых воинов — всех их заморозило до синевы смертоносное ледяное колдовство Миркъяртана. Он знал, что эти воины, верно, защищали Ведьмин Курган от драугов и пали под ударами страшных слуг Миркъяртана. Бран украдкой глянул на крепость, окутанную ледяным туманом. Она была так близко, что, казалось, громадой нависла над Браном, присев для убийственного прыжка. На земляном валу постепенно зажигались огни — точно, один за другим, открывались угрюмые настороженные глаза.

Бран перебегал от одного укрытия к другому, а дневной свет между тем совсем померк. Сотни лягушек в своих болотных обителях завели свои извечные мрачные песнопения, и заходящее солнце, помешкав на миг, озарило Ведьмин Курган с последней зловещей усмешкой, а затем навеки кануло в гуще черных туч.

Бран прибавил шагу, отчаянно озираясь в поисках укрытия. А затем он услышал звук, от которого у него ноги пристыли к земле — негромкий хохот и трескотню Призрачных Всадников. На глазах у Брана несколько этих тварей появились на крыше самого большого дома, гарцуя на своих лохматых конях и приветствуя друг друга насмешливыми воплями. Шумной и беспорядочной массой Всадники взмыли в воздух и помчались прямо на Брана. Он забился в какую-то узкую щель и, протиснувшись меж двух каменных плит, оказался внутри небольшого и, к счастью, пустого склепа. Здесь было тесно и затхло, зато Бран не сомневался, что Призрачным Всадникам до него не добраться.

Твари между тем опустились на землю совсем неподалеку и галопом поскакали к тому месту, где спрятался Бран; их костистые лица глянцевито блестели. Бран спрятал лицо, оставив у щели один только глаз — Всадники приближались. Он видел совсем близко их полусгнившие саваны, клочья спутанных бород, горящие, точно угли, глаза… а мгновение спустя Всадники исчезли, так и не заметив его. Не веря нежданной отсрочке, в наступившей тишине Бран отважился выглянуть наружу.

Он увидел, как Всадники, точно грозовые тучи, мчатся над болотами на север и вдруг с оглушительным воплем начали снижаться. Прошли считанные минуты — и они проскакали назад по высоким черным камышам, торжествующе и глумливо хохоча. Когда твари проезжали мимо Брана, он с ужасом увидел, что они тащат за собой в поводу Асгрима и Факси. Два больших свертка, брошенные поперек седла предводителя Всадников, были, несомненно, Пер и Скальг. По крайней мере, Скальг был жив — он громко протестовал и грозил всяческими карами. До Брана донесся его льстивый пронзительный вопль:

— Миркъяртан мой лучший друг, отнесите меня к нему сейчас же, скалящиеся ублюдки, а не то превратитесь в тряпье для чистки сапог! Я и со Скарнхравном знаком, слышите? Сообщите, что доставил сюда этого скиплинга им в подарок лично я, Скальг!

Бран поглубже забился в свое ненадежное укрытие, смертельно злясь на себя за то, что доверился старому подлецу Скальгу.Так он лежал долго, не смея шевельнуться. Призрачные Всадники вскоре вернулись и обшаривали болота, несомненно, разыскивая его, Брана. С наступлением ночи появились и другие — мерзкие твари, которые ссорились и дрались между собой в темноте. К ужасу Брана, они выкапывали мертвецов, мгновенно сдирали с них все ценное и затем опрометью мчались к горному форту. Вслед за ними явились — жуткие существа, гиганты, на вид еще страшнее мародеров, и поволокли прочь обобранные трупы, которым предстояло, должно быть, стать драугами в войске Миркъяртана.

Всю ночь он то наблюдал за этими тварями, то дрожал от страха и отвращения; и когда время от времени он забывался недолгим беспокойным сном, ему снились омерзительные кошмары. Когда заря наконец взошла, Бран обрадовался солнцу, как не радовался никогда в жизни. Он подождал, пока оно поднимется повыше, выполз из укрытия и со всех ног бросился к ближайшему, по его мнению, безопасному месту. Это был невысокий холм с одиноким камнем на вершине, и там Бран упал в траву, чувствуя себя совершенно несчастным. Он глядел на крепость, прилепившуюся к черному отрогу лавовой горы, и гадал, достанет ли у него когда-нибудь отваги войти туда, чтобы отыскать Пера. Впрочем, мысль об отмщении Скальгу понемногу укрепила чувства Брана, и он уже почти решился на отчаянный поступок.

Пальцы его сжимали медальон с драконьим сердцем, и Бран ломал голову, как можно его использовать.

Он провел день, подбираясь все ближе к своей цели и пристально ее изучая. Единственный вход в Ведьмин Курган был на его южной стороне, в гребне лавового языка, на котором покоился форт. Бран тайком подкрадывался к нему, пока не нашел для себя укрытие в груде камней, окружавших основание внешнего земляного вала. Он не заметил в домах наверху ни единого признака жизни, однако в плотно закрытых дверях и окнах было что-то настораживающее, отчего Брану стало крепко не по себе. Дома были выстроены квадратом, так что всякому, кто пожелал бы войти в крепость, пришлось бы проходить через весьма тесный вход, загороженный массивными воротами. Две округлые сторожевые башни сквозь узкие прорези бойниц неустанно обшаривали окрестности, и Бран не мог отделаться от ощущения, что за ним неотрывно следят сотни недружелюбных глаз, злорадно насмехаясь над его неуклюжими попытками спрятаться.

Когда начало смеркаться, тени, залегшие в камнях и скалах вокруг Брана, начали оживать. К ужасу Брана, опять засновали туда-сюда мародеры и носильщики трупов, с наступлением ночи, словно летучие мыши, выбравшиеся из темных щелей и принявшиеся за работу. Бран не шевелился, надеясь, что сумеет укрыться от их горящих глаз и чутких носов. У иных тварей были даже остроконечные, поросшие шерстью уши, а у кое-кого Бран заметил длинные волочащиеся хвосты. Тролли, должно быть, — решил он с содроганием.

Чудища так ретиво взялись за работу, что не заметили Брана. Они тащили свою добычу к воротам и там получали награду — еду, которую тут же и пожирали, злобно отпихивая соперников. Вознаграждение показалось Брану довольно жалким5 за целый труп — ломоть хлеба величиной с кулак и кусочек сушеной рыбы.