Олег Говда - Возвращение

— Спит чудище пещерное. А тебе, красавица, никогда не говорили, что любопытной Варваре нос оторвали?

— Говорили, — хихикнула Листица. — Но еще прибавляли, что особо скрытные мужчины сами себе еду готовят и… спать ложатся одни.

Прежде чем произнести последнюю угрозу, она чуток замялась. Наверное, призадумалась, как та курица, что убегала от петуха… «А не слишком ли быстро я бегу?» И прибавила тоном более ласковым:

— Пошли тогда и мы домой, Владислав Твердилыч? Обед-то я когда еще сварила. Совсем, поди, остыл?..

Глава девятая

Староста, наверное, влез в окно.

Во всяком случае, вчера, прежде чем упасть на ложе рядом с Листицей, я лично подпирал дверь лавкой. Поскольку такая приятная бытовая мелочь, как замок или хотя бы задвижка, в здешних местах не водилась. Не зря ведь один из видов запирающих приспособлений зовется «английским замком». А в этом мире затуманенного острова вполне возможно, что и вовсе нет. Придется самому проявить изобретательность и инициативу… при случае.

А пока, вот где у меня эта крестьянская непринужденность и вытекающие из нее внезапные визиты. Совсем никакой личной жизни. Не дом, а проходной двор. В казарме хоть дневальный предупреждал… А тут — от радости заикой стать можно. Открываешь глаза рядом с девушкой после приятно проведенной ночи, а напротив кровати, как у себя дома, за столом развалился Ярополк свет Титыч, потягивает чего-то из кружки и выжидательно смотрит. С эдакой легкой укоризной во взгляде. Мол, ну, сколько можно женку обнимать? Она же не убежит… И вообще, поимей совесть, Влад Твердилыч. Я, вона, уже битый час о добре общественном радею, а ты все прохлаждаешься.

Мысленно высказав старосте все, что я думаю о нем и его бесцеремонности, я сладко потянулся и перевернулся на другой бок. Спиной к непрошеному гостю.

— Кх-кх… — похоже, старосте хватило вчерашнего общения с моим реверсом, и теперь он требовал взглянуть правде-матке в глаза.

— Ну, до чего же ты, Титыч, назойлив… — проворчал я, разворачиваясь обратно. — Хуже мухи. Не видишь разве, люди почивают…

— Кто рано встает, тому и Создатель помощь дает, — назидательно произнес Ярополк.

— Ага, ты еще песенку Винни-Пуха мне спой… «Кто ходит в гости по утрам, тот поступает мудро. То тут сто грамм, то там сто грамм, на то оно и утро».

— Это что ж за песня такая? — проявил любопытство староста. Хотя лично мне показалось, что гораздо большую заинтересованность у Титыча вызвала Листица. Услышав голоса, она поспешила вскочить с ложа и привести себя в порядок.

Нет, не показалось.

— Ты б хоть отвернулся, дядька Ярополк, — возмутилась молодица. — Глаза твои бесстыжие. Седой весь, а туда же…

— Вот еще, — фыркнул староста, но голову наклонил. — Что я голой девки раньше не видел?.. Помню, однажды лагерь орков разгромили да обоз с пленными отбили… Там такого насмотрелся, не приведи Создатель… Не токмо без одежды, но и совсем без кожи… Так-то, красавица. А потому не ругайся и это… не мешай. Я ведь не на блины к вам пожаловал. Дело молодое, воину после боя в сам раз, потому вчера мешать не стал, но… — Ярополк Титыч кашлянул и перешел к теме, которая по-настоящему тревожила его и гнала сон с глаз. — Ты-то хоть не забыл, Влад Твердилыч, что Гырдрым сказал? Две недели мигом пролетят. И охнуть не успеем, как он воротится. Только в этот раз клан Лупоглазых постарается наемника посильнее гхнола отыскать. А посему извини, но отлеживаться некогда.

— Ага, — кивнул я, даже не думая подниматься. — Прямо горит и полыхает все вокруг. Признайся лучше, староста, что тебе не дает покоя наш неоконченный разговор. Любопытство разбирает…

— Это тоже, — не стал лукавить Титыч. — Я ведь и к великану нашему сходил. Проведал. Спит сердешный… Совсем обессилел. Ну и пусть себе… Я пару хлопцев возле него оставил. Так что, как только заворочается, они сообщат. И значит, затея твоя с передачей Выселок во владение троллю все еще возможна. А мне что-то совсем не хочется в рабство. Привык я к свободе, веришь?

— Вот уж к чему я точно не стремлюсь… — Подниматься в такую рань совершенно не хотелось, но разве ж от такой пиявки отцепишься. — И вообще, лучше объясни, как ты в запертую дверь войти умудрился?

— Почему в запертую? — удивился тот. — Открыто было…

— Ой, — подала голос Листица. — А я еще, когда ночью во двор выходила, подумала: чего это скамейка к двери прислонена?..

— Понятно, — проворчал я.

Все-таки непорядок. Уж больно крепкий у меня тут сон. Вторую ночь не слышу, как моя хозяюшка по дому передвигается. От тролля заразился, что ли? Или это она такая легкая на ногу?.. Хотя, скорее всего, расслабился, опасности не ощущаю. Вот и дрыхну, как мертвый… Тьфу-тьфу-тьфу, обойдемся без глупых сравнений. Даже мысленных и шаблонных.

— А спросить?

— Спали вы, Владислав Твердилыч, уж больно сладко, — потупилась «моя вдовушка».

Все, надоело, язык не поворачивается даже мысленно обзывать стройную двадцатилетнюю красавицу молодицей или женщиной. Сразу воображение как минимум еще десяток лет ей приписывает. Да и лишних килограммов тоже… Короче, пока Листица со мной, но не замужем — будет девушкой. И плевать мне на традиции и общественное мнение. Я здесь Защитник или погулять вышел?

— Так я ж не о сегодняшней ночи, а на будущее и говорю… — Проходя мимо, не удержался и легонько провел ладонью по еще теплому после сна упругому бедру.

Совсем оголодал в вооруженных рядах, что ли? Ведь никогда прежде излишней нежностью не страдал. Ночь-кудесница — это прекрасно, но поутру, извините, барышни, — у каждого своя тыква.

«Угу, — всунуло своих пять копеек второе Я. — Что должен делать утром настоящий француз? Правильно. Бриться, чистить зубы и идти домой…»

«Отстань, пошляк!..»

А Листица прямо расцвела вся. Как мало, оказывается, девушке нужно для счастья после нескольких лет одиночества и преждевременного (гм, а что — бывает и своевременное?) вдовства. Всего лишь знать, что это будущее у нее еще будет! Или — уже есть? Как правильно сказать?

Пока я размышлял над этой философско-стилистической дилеммой, оголодавший живот решил, что второй вариант, а именно — слово «есть» предпочтительнее. О чем не преминул тут же сообщить во всеуслышание громким урчанием.

— Сейчас, — встрепенулась хозяюшка. — Я быстро…

— Садись к столу, Влад, — как у себя в доме пригласил Ярополк. — Тут брынза осталась, блинов целая горка. Пара яблок вот… Еще в росе… Я в саду подобрал. Замори червяка, да и давай о деле поговорим. Не томи, а?

Как же мне хотелось выложить этим двоим самым близким здесь людям всю правду. О себе, о своем мире. А потом поделиться планами и сомнениями. Настоящими! Но как раз этого и нельзя было делать, ни в коем случае. И не того я боялся, что они мне не поверят. Просто, для осуществления задуманного, мне нужно было не доверие, а настоящая вера. И такой вес подставному Владиславу Твердилычу в глазах ветерана имперского легиона могло придать только звание десятника «пантер». Все прочие заслуги, в особенности из другого мира, был пустым звуком и авторитет не увеличивали.