Кристи Голден - Рождение Орды

Глава стражей стоял на коленях близ красного кристалла — и тот полыхнул ярко в ответ на чувства Ресталаана.

— И вы полагали, они не нападут на безоружных? — спросил с горечью.

— Я надеялся на лучшее, — ответил Велен спокойно. — Но ты говорил: есть и хорошие новости, чтобы смягчить скверные.

— Если можно назвать их хорошими. Нер'зул сообщает, что отряд орков встретит нас у подножия горы.

— А сам он не придет?

Ресталаан опустил голову.

— Her, не придет.

— Кого же он шлет вместо себя?

— В письме об этом не сказано.

— Дай же его!

Ресталаан уложил пергамент в белую ладонь пророка. Тот развернул свиток, прочел.

Твой гонец мертв. К счастью, убившие не сочли за труд обыскать его и нашли послание. Я прочел и согласен выслать отряд орков для разговора с тобой. Я не гарантирую ни твоей безопасности, ни мира. Но мы выслушаем тебя.

Велен вздохнул глубоко. Не на такой ответ надеялся он всем сердцем. Что же случилось с орками? С чего они вдруг так захотели уничтожить дренеев, никогда не враждовавших и не споривших с ними?

«Я не гарантирую ни твоей безопасности, ни мира», — написал Нер'зул сильным, резким почерком.

— Хороню, — сказал Велен. — Значит, ни безопасности, ни мира — как обычно в нашей жизни.

Дуротан подумал: слишком этот день погожий и яркий. Начало лета, все поет и радуется, и солнце слепит глаза. Лучше бы было, если б погода отвечала настроению — небо с мрачными свинцовыми тучами, безрадостное и унылое, а лучше еще и промозглый затяжной дождь. Но солнцу безразлично настроение одного орка или даже всего орочьего племени. Оно сияет, будто все всегда замечательно повсюду, куда падают его яркие лучи. Кажется, Ошу'гун пылает — так ярко отражается свет от множества ее хрустальных граней.

Дуротан умело расположил воинов — отряд Велена будет виден издали и задолго до того, как дренеи заметят орков. Решил дать пророку дренеев приблизиться вплотную, но расположил воинов так, чтобы удрать враги не смогли. Все орки, выжидавшие этим непристойно ярким днем, были вооружены до зубов, и шаманы приготовились заранее.

Остроглазая, наблюдательная, первоклассный боец, Дрека полезнее всего была в роли разведчицы. Дуротан отправил ее с передовым отрядом.

Едва Велен появится, она сообщит при помощи особого заклинания, подготовленного Дрек'Таром. Сам же Дрек'Тар остался рядом с Дуротаном.

Роль главного кланового шамана — защищать вождя. Оба стояли на скальном выступе прямо над входом в священную пещеру. Дюжины воинов ожидали с дротиками и топорами наготове, со стрелами на тетивах. Много дней воины потратили, подкатывая, располагая поудобнее валуны у обрывов. По одному слову Дуротана огромные камни обрушатся на головы дренеев. В этот прекрасный летний день гора повсюду грозила смертью.

Пропела птица, ветер всколыхнул черные волосы вождя. Дрек'Тар глянул на него озабоченно.

— Мой вождь, вы исполняете обещанное, — сказал, ободряя, — Помните: эти существа — наши враги.

Дуротан кивнул, подумав, что желал бы верить в это так же незыблемо, как любой другой орк.

Ветерок снова коснулся щеки, уже настойчивее, и в его шелесте различил он слова: «Они идут — их пятеро. Все без доспехов, очевидно безоружные. Идут пешком, будто в храм». Ветер подхватил ее слова, чтобы донести до ушей всех собравшихся орков. Когда приспеет время, Дрек'Тар велит ветру отнести им приказ вождя.

Дуротан выпрямился, сжал рукоять секиры.

Сердце заколотилось в груди.

— Вон они, — сказал Дрек'Тар угрюмо.

Да, сообщение Дреки было точным — даже в описании походки дренеев. Их не прикрывала странная бело-серебристая броня, виденная в тот день, когда Дуротан впервые встретил их. Одеты были как на праздничной трапезе — в широкие красивые платья ярких, переливчатых оттенков, развевающиеся на ветру, словно знамена. Впереди — сам пророк Велен, его ни с кем не спутаешь: белая кожа, мантия цвета песка… Несмотря на паршивое настроение, Дуротан усмехнулся помимо воли: дренеи так аляповато и ярко одеты, что лишь совсем слепой орк не заметит их издали. Но тут понял: дренеи ведь и хотят, чтобы их заметили.

Чтобы определили безоружность, беззащитность, чтобы поверили: идут они, совершая то, что Мамаша Кашур назвала бы паломничеством.

А может, это изощренная хитрость? Шаманам для убийства не нужны копья — как и дренеям.

Достаточно вспомнить их непонятные магические сети, возникавшие из ниоткуда, впивавшиеся в тело, обжигавшие. Нет, даже безоружные, дренеи вовсе не безобидны.

Воины знают, чего ожидать — Дуротан рассказал о боевом умении дренеев, — и подчинятся приказу беспрекословно. Без команды не выпустят стрелы даже предупредительно, не выкрикнут оскорбления. Вождь чувствовал настороженность ближайших воинов — интересно, может, это чувствуют и дренеи?

Вот дальние группы уже вышли, замкнули кольцо окружения за спинами врагов — в достаточном отдалении, чтоб те не заметили. Если и заметили, то виду не подали, продолжая шествовать спокойно, медленно, уверенно… будто в храм.

Дуротан и Дрек'Тар не стали прятаться. Спустя несколько невыносимо долгих минут Велен поднял голову — и встретился взглядом с вождем клана Северного Волка. Он не отвернулся, но выждал, пока все враги приблизятся. Те достигли подножия горы, но шагу дальше не ступили — дюжины орков вышли из укрытия и окружили их.

Велен вовсе не выглядел удивленным. Осмотрелся, улыбнувшись, затем снова посмотрел на Дуротана. Тот спустился медленно, встал лицом к лицу с пророком.

— Много же времени прошло с тех пор, как мы глядели вот так друг на друга, — сказал Дуротан спокойно и умышленно, не именуя его по его званию.

— В самом деле, о Дуротан, сын Гарада, вождь клана Северного Волка, — ответил Велен переливчатым, мягким голосом, так врезавшимся в память со дня встречи в городе дренеев. — Вы еще друзья с Оргримом?

— Да, друзья. Он теперь носит Молот Рока и второй по старшинству в своем клане.

Искренняя печаль отобразилась на лице вождя — снова вспомнилась та давняя ночь, когда сидели за столом и говорили об оркских обычаях и о том, какой ценой достанется Оргриму Молот Рока.

— Я надеюсь, ваши отцы ушли к предкам доблестно.

— Сегодня мы здесь не для того, чтобы вспоминать прошлое, — сказал Дуротан резче, чем намеревался, ту ночь он вспоминать не хотел. — Мы здесь потому, что вы осмелились дерзко преступить пределы священной для нас земли.

И подумал: «Вот оно, началось — и не стоит тратить слов попусту». Велен выдержал Дуротанов взгляд, кивнул.