Роберт Говард - КРОВЬ БОГОВ. Сага мертвых песков

Предложенная цена выросла до невообразимой величины. Абд аль-Хафид чувствовал возрастающую враждебность толпы, в то время как Ширкух крутился в седле, хлопал себя по бедрам и, звонко выкрикивая свою цену, демонстративно размахивал кожаным мешочком, издающим мелодичный звон.

Волнение толпы дошло до предела. В криках людей слышалась свирепость. Брент, взглянув вниз на волнующееся людское море, пришел в замешательство от темных, искаженных яростью лиц, сверкающих глаз и пронзительных голосов. Алафдаль-хан вспотел, но не вмешался в торг, даже когда цена поднялась выше пятидесяти тысяч рупий.

Теперь всем стало ясно, что это был не просто спор из-за предложенной цены, а упорная борьба двух воль, твердых и гибких, как закаленная сталь. Абд аль-Хафид понял, что если он сейчас уступит, его авторитету придет конец. Но, не в силах справиться с овладевшей им яростью, он сделал первую ошибку.

Поднявшись на стременах, он хлопнул в ладоши и крикнул:

— Давайте прекратим это безумие! Ни один белый раб столько не стоит! Объявляю торг закрытым! Я покупаю этого пса за шестьдесят тысяч рупий! Надсмотрщик, доставь его в мой дом.

Из толпы поднялся рев протеста. Ширкух, подъехав к помосту, прыгнул на него, бросив поводья одному из людей вазира.

— Разве это справедливо? — крикнул он. — Разве это по обычаю? Люди Руб-аль-Харами, я требую справедливости! Я предлагаю шестьдесят одну тысячу рупий и готов предложить больше, если потребуется! Когда это эмиру позволялось пользоваться своей властью, чтобы грабить и обманывать людей? Да, мы воры, но разве мы грабим друг друга? Кто такой Абд аль-Хафид, чтобы попирать обычаи города! Если они будут нарушены, что удержит вас вместе? Руб-аль-Харами существует так долго только потому, что соблюдает древние традиции. Вы хотите, чтобы Абд аль-Хафид их разрушил. Хотите?

Ему ответил шквал яростных воплей.

— Повинуйся обычаям! — крикнул Ширкух. Толпа подхватила его призыв.

— Повинуйся обычаям! — Это был грохот морских волн о скалы, рев ветра, проносившегося через ледяные перевалы. Люди выкрикивали эту фразу, вздымая лес рук и потрясая кулаками. Во все времена толпа сходила с ума из-за какого-нибудь лозунга. Завоеватели сметали империи, пророки устанавливали мировые религии благодаря нескольким словам, выкрикнутым в подходящий момент. Все на площади повторяли фразу как ритуальную формулу, покачиваясь, потрясая кулаками, с пеной на губах. Они не рассуждали. Это было море слепых человеческих эмоций, бушующих под штормовым ветром выкрикиваемых слов, которые вызывали ярость и побуждали к действию.

Абд аль-Хафид потерял голову. Он поднял саблю и ударил человека, схватившегося за его стремя с криком: «Повинуйся обычаям, эмир!» Брызнувшая кровь вызвала у людей страсть к убийству. Но толпа все же была только взбесившимся чудищем без головы.

— Очистите площадь! — приказал Абд аль-Хафид. Черные Тигры, опустив копья, двинулись вперед. Их встретил град камней. Ширкух прыгнул на край помоста и, подняв руки, крикнул, прорезая рев толпы своим пронзительным воплем:

— Долой Абд аль-Хафида! Да здравствует Алафдаль-хан, эмир Руб-аль-Харами!

— Да здравствует Алафдаль-хан! — донеслось из толпы, как удар грома.

Абд аль-Хафид поднялся на стременах:

— Дураки! Вы все сошли с ума! Я позову своих воинов и прикажу очистить площадь!

Ширкух закинул голову и завопил:

— Зови! Ты не успеешь собрать их по тавернам и притонам! Мы зальем площадь твоей кровью! Докажи свое право на власть! Ты нарушил один обычай и ответишь за это, выполняя другой! Люди Руб-аль-Харами, разве не было установлено с древних времен, что эмир должен мечом доказать свое право на титул?

— Да! — взревела в ответ толпа.

— Тогда позвольте Алафдаль-хану сразиться с Абд аль-Хафидом! — крикнул Ширкух.

— Пусть сражается! — загремела толпа. Глаза Абд аль-Хафида покраснели от ярости. Он был уверен в своей военной доблести, но этот бунт довел его до умопомешательства. Город был средоточием его власти. Здесь он до сих пор чувствовал себя в полной безопасности, как паук в центре своей паутины.

Сейчас у него было слишком мало верных людей; многие из них находились вдали, другие были в городе, но не могли ему помочь в этот момент, а маленький отряд телохранителей не сможет защитить его от толпы. Мысленно он решил устроить массовые казни, как только соберет в Руб-аль-Харами значительные силы. Он проучит Алафдаля за его дерзкие притязания.

— Создатель эмиров, да? — прорычал Абд аль-Хафид в лицо Ширкуху, спрыгнув с коня на помост. Он выхватил саблю и взмахнул над головой. — Я повешу твою голову на ворота, когда покончу с этим лупоглазым дураком!

Ширкух засмеялся и отступил назад, оттесняя надсмотрщиков и пленника подальше от края помоста. Алафдаль-хан уже взбирался туда с саблей в руке. Но не успел он выпрямиться, как Абд аль-Хафид налетел на него, как смерч. Толпа охнула, испугавшись, что эмир одолеет могучего, но медлительного вазира за счет своей вихревой скорости. Однако быстрота и погубила русского. В своей дикой ярости Абд аль-Хафид потерял здравый смысл.

Удар, который он метил Алафдалю в голову, мог бы обезглавить и быка, но он начал замах в середине броска и пролетел дальше того расстояния, с которого надо было рубить. Он согнулся, его клинок рассек воздух, когда Алафдаль уклонился, и тогда сабля вазира вонзилась ему в грудь.

Абд аль-Хафид фактически сам себя насадил на клинок Алафдаль-хана. Бросок, удар, встречный выпад — и эмир расстался со своей жизнью, как оскалившаяся крыса, — все это произошло буквально за одно мгновение, в течение которого толпа затаила дыхание.

Ширкух прыгнул вперед, как пантера, воспользовавшись моментом молчания. Алафдаль стоял, раскрыв от удивления рот, и тупо глядел на окровавленную саблю и мертвого человека у своих ног.

— Да здравствует Алафдаль-хан, эмир Руб-аль-Харами! — завопил курд, и толпа грохнула в ответ.

— На коня, дружище, быстро! — буркнул Ширкух в ухо Алафдалю, подталкивая его к краю помоста.

Толпа бушевала с жестокой радостью шайки, получившей такого главаря, какого ей хотелось. Когда вазир, все еще растерянный, сел на коня, Ширкух повернулся к ошеломленным Черным Тиграм.

— Собаки! — загремел он. — Постройтесь и сопровождайте своего нового хозяина во дворец, как положено по его титулу! Он отправляется в совет имамов!

Они неохотно двинулись вперед, опасаясь стихийной расправы. Однако в это время на площади возникла суматоха. Али-шах в сопровождении вооруженных сторонников прокладывал себе путь через толпу. Он остановился перед отрядом всадников в кольчугах. Толпа оскалила зубы, вспомнив вражду гильзаи со своим новым эмиром. И все же Али-шах был тверд как сталь. Он не отступил, а у Алафдаля при виде врага в глазах мелькнула прежняя нерешительность.