Антон Грановский - Властелин видений

– Баклага не моя, – возразил Хлопуша. – Меня попросили ее принести.

Незнакомец откинул с лица длинную темную прядь, прищурил недобрые глаза и усмехнулся.

– Выходит, ты не так уж уверен в своих силах? – Он презрительно усмехнулся. – Все вы, толстяки, такие.

Хлопуша побагровел и тяжело задышал.

– Не называй меня толстяком, незнакомец! – прорычал он.

– Почему, толстяк?

Хлопуша резко вскочил на ноги, с грохотом откинув лавку. Лицо его потемнело от гнева.

– Так ты принимаешь мой вызов? – невозмутимо поинтересовался дерзкий незнакомец.

– Да! – рявкнул Хлопуша. – Я принимаю твой вызов!

Посетители кружала повскакивали с лавок и быстро сдвинули столы, освобождая место для битвы.

– Ставлю дирхем на верзилу! – заявил один.

– Франкский кинжал на охотника! – возбужденно крикнул другой.

Посетители загалдели, делая ставки, а бойцы вышли на середину зала и встали один против другого. Незнакомец был почти на голову ниже Хлопуши и уже в плечах. Однако двигался он легко и пружинисто, а взгляд у него был спокойный и твердый.

Пару секунд противники мерились взглядами, а потом ринулись в схватку.

8

Огромная рука развернула Глеба, и тяжелый кулак ударил его в лицо. Глеб упал на пол, но тут же откатился в сторону и резко вскочил на ноги. Хлопуша снова размахнулся, но Глеб успел схватить его борцовским хватом, и они оба рухнули на пол.

Тут же поднявшись, они вновь сошлись, нанося друг другу мощные удары. Руки Глеба были не такими длинными и толстыми, как у Хлопуши, но он хорошо умел ими пользоваться. Удар правой в челюсть, затем – левой в подбородок. Верзила отступил на два шага и обалдело тряхнул головой.

Посетители кружала сгрудились вокруг противников, крича и подначивая их.

– Давай!

– Бей!

– Вали на пол и ногами!

Хлопуша ударил Глеба в лицо, но Глеб уже оправился от кратковременного шока, в который поверг его первый удар верзилы, и теперь мозг его работал четко и ясно. Он без особого труда уклонился от удара и ушел в сторону. Последние полгода Глеб постоянно упражнялся в кулачном бою с целовальником Назарием, и сейчас это сослужило ему хорошую службу – Глеб был в отличной форме. Он был ловок, как рысь, и силен, как молодой медведь.

Уклонившись от очередного удара, Глеб неожиданно для гиганта пригнулся и ударил его головой в живот. Хлопуша тяжело грохнулся на пол, но тут же поднялся.

Глеб ударом ноги в грудь снова повалил его на пол. Хлопуша опять поднялся, но Глеб бросил его через бедро, а когда Хлопуша попытался встать, нанес ему несколько хлестких, сокрушительных ударов в лицо. И Хлопуша сдался. Хлопнувшись на задницу, он тряхнул головой, затем поднял на Глеба ошалелый взгляд и пробасил:

– Твоя взяла, охотник. Ты отличный боец.

Глеб усмехнулся и протянул Хлопуше руку. Поднявшись на ноги, верзила свирепо крикнул на окруживших его мужиков:

– А вы чего встали, ротозеи? Убирайтесь к лешему!

Посетители, опасливо глядя на верзилу, кто с прибытком, а кто с убытком, вернулись за свои столы и принялись негромко обсуждать закончившийся бой. А Хлопуша взглянул на Глеба тяжелым взглядом и вопросил:

– Теперь ты заберешь мою баклагу, охотник?

– Да, – ответил тот.

– Если я не принесу ее тем, на чьи деньги она куплена, меня прибьют.

– Может быть, и так, – проронил Глеб небрежно. – Но мне-то что за дело?

Хлопуша опустился на лавку, положил локти на стол и обхватил пятернями голову.

– Леший меня дернул связаться с тобой, – горестно пробормотал он. – Что же мне делать теперь? Как явиться пред очи Шкуродера?

Глеб посмотрел на парня насмешливым взглядом и вдруг сказал:

– Из любой ситуации есть выход.

Хлопуша поднял на него взгляд и нахмурился:

– Не понимаю, о чем ты.

– Я не возьму твою баклагу. Но при одном условии.

– Что еще за условие?

Первоход сел за стол и прямо взглянул на Хлопушу.

– Твой брат скучает по тебе. Он попросил меня разыскать тебя и вернуть домой.

Хлопуша шумно выдохнул ноздрями воздух.

– Вот оно что. Передай Молчуну, что я не вернусь домой. Он мне не брат и не семья. Моя семья – это моя община.

Глеб прищурил темные глаза.

– Несколько лет назад твой брат спас мне жизнь, – сказал он. – И теперь я обязан вернуть ему долг. Давай поступим так: я приведу тебя к Молчуну. А дальше поступай как знаешь. Мне до этого уже не будет никакого дела.

Хлопуша обдумал его слова, затем нахмурился и угрюмо проговорил:

– Если ты знаешь Молчуна, то должен знать и Улиту.

– Я ее знаю, – сказал Глеб. Вгляделся в лицо верзилы и небрежно спросил: – У тебя с ней что-то было?

– Да. Один раз, – сознался Хлопуша. – А потом она стала пугать меня. Грозилась рассказать о нас Молчуну, коли я не захочу делать то, что она велит. А велела она плохие вещи.

– Молчун – твой брат, он поймет и простит тебя.

– Может, да. А может, нет.

Хлопуша долго сидел молча, покручивая в руках пустую кружку, потом вздохнул, прямо взглянул на Глеба и сказал:

– Я пойду с тобой к Молчуну. Но сперва хочу узнать, кто ты. Должно быть, ты великий человек, если так легко намял мне бока.

– Великий? – Глеб усмехнулся. – Это вряд ли. Меня зовут Первоход. Глеб Первоход.

Лицо верзилы вытянулось от изумления.

– Так, значит, ты… О, боги! Выходит, меня одолел не простой человек, а сам Глеб Первоход!

– Не стоит кричать об этом на все кружало. Если ты готов идти – пошли. Я хочу поскорее покончить с этим делом.

Хлопуша взял со стола шапку и нахлобучил ее на голову. Затем повернулся к стойке и крикнул:

– Целовальник! Вели снести эту баклагу к Игнату Полею и передать Вичкуту Шкуродеру. Да смотри не разбей, иначе Шкуродер нагрянет сюда с ватагой и сожжет твое кружало дотла.

9

Ночное небо прояснилось. Тучи разошлись, и весь Млечный Путь лежал как на ладони. Несколько минут они шагали по подмерзшей дороге молча. Потом Хлопуша вздохнул и задумчиво произнес:

– Теперь Молчун меня точно прибьет.

– Такого медведя, как ты, нелегко прибить, – возразил Глеб.

Хлопуша хмыкнул.

– Ты не знаешь моего брата. Он очень опасен.

– Как и каждый ходок, – пожал плечами Глеб.

Однако Хлопуша с этим не согласился.

– Молчун хуже всех, – сказал он. – Однажды, когда я был маленький и стащил варенье из кладовки, он посадил меня на лавку, принес все варенье, какое было в кладовке, и заставил меня его съесть. Я ел весь день. До тех пор, пока в голове у меня не помутилось и я не свалился с лавки под стол. После этого я целую неделю болел.

– Надеюсь, это не отбило у тебя охоту к сладостям?

– Что ты! Я обожаю сладости. Этим я весь в отца. Мой отец был толст, как бочка, и мог за один присест слопать половину быка.