Антон Грановский - Война демонов

Князь отвернулся от него и обратился к советнику:

– Велигор, что там лесорубы?

– Работы движутся, княже, – поспешно доложил тощий Велигор. – Только не все рубщики ночь пережили.

– Что так?

– Десятерых растерзали твари. Трое потонули в болоте. Двоих сожрали голодные прогалины. Одного закрутил вертун. А семеро просто сгинули.

– Как сгинули? Куда?

– Неведомо куда, княже. Были, а потом исчезли.

По лицу Егры пробежала тень.

– Недовольных много? – спросил он.

Велигор нахмурился и сказал:

– Голоштанники ропщут. Говорят, князь людей нарочно в Гиблое место загоняет, чтобы от нелюди даровым мясом откупиться.

Егра поморщился:

– Глупцы. Только о шкуре своей думать могут. Работы не прекращать! Беспорядков не допускать! Недовольных – резать и вешать. Тех, кто работает споро и хорошо, одаривать медью.

– Сколько давать? – деловито осведомился Велигор.

– Сам придумай. Опосля отчитаешься.

– Все сделаю, как велел, князь, – ответил Велигор.

Егра присел на край резного дубового трона, поднял руки к лысой голове и с усилием потер пальцами виски. Мучительно поморщился и убрал руки от висков.

– Пойду почивать, – сказал он, не глядя на Велигора. – К обеденной трапезе разбудишь и расскажешь, как продвигаются дела. – Он повернулся к Самохе и глянул на него из-под нахмуренных бровей: – А ты учини хорошую облаву на нечисть. Только трупы нечисти Баве не продавай.

– Куды ж их девать? – удивился атаман.

– Сюда привезешь. На подводах. Выставлю на площади и покажу людям. Пусть знают, как я о них пекусь. Все, ступайте оба прочь!

Самоха прошел по коридору, но не вышел из палат, а свернул вправо, на женскую половину. Услышав приближающихся сенных девок, он спрятался за высоченный комод и переждал, пока они пройдут мимо.

Затем выпрямился и быстро зашагал дале. Из-за угла вышел ратник. Увидел Самоху и поднял перед собой бердыш. Однако, разглядев атамана получше, ухмыльнулся, опустил бердыш, развернулся и пошел прочь, будто ничего не видел.

Самоха усмехнулся. Свои люди у него теперь были везде. Иного купил деньгами, другого – угрозами, третьего – щедрыми посулами. Все продавалось в этом мире, и любая дверь открывалась. Нужно только знать подход.

Атаман зашагал дальше. Вот и горница княгини Натальи. Должно быть, княгиня еще почивает. Час для нее ранний. А может, уже встала. Сидит сейчас, небось, у серебряного зерцала и волосы свои длинные и густые гребнем расчесывает.

Самоха представил себе тонкую фигуру княгини с высокой грудью, лебединой шеей и крепкими бедрами – представил и облизнул губы широким языком. В паху стало жарко от вожделения.

Самоха приник ухом к двери, затем вынул из кармана железную закорючку, сунул в замочную скважину и тихонько пошерудил. Замок сухо щелкнул, и дверь поддалась.

Княгиня Наталья, как и предполагал Самоха, сидела у зерцала с гребнем в руке. Услышав открывшуюся дверь, она повернула голову и взглянула внимательно, но без всякого страха.

Смела была Наталья, ох, смела! Через эту безоглядную смелость все у них и вышло. Отомстить, видать, хотела князю за что-то, вот губы под поцелуй и подставила.

Самоха, глядя на княгиню, усмехнулся – сладок был тот поцелуй, слаще самого сладкого меду. Помнит ли о нем Наталья?

– Здравствуй, княгиня, – тихо поприветствовал атаман и прикрыл за собой дверь.

– Здравствуй, разбойник, – холодно откликнулась Наталья. – Кто тебя сюда впустил?

– Ты меня знаешь, княгиня, я ведь разрешения не спрашиваю. Куда пожелаю, туда иду.

Княгиня, даже не убранная в богатые платья, была хороша. Самоха не выдержал, подбежал к ней и хотел поцеловать. Но княгиня вскочила на ноги и выставила перед собой гребень, как меч.

– Не смей! – резко и холодно проронила она. – Прочь отсюда!

Атаман оторопел.

– Пошто прогоняешь? – обиженно спросил он. – Ведь хорошо нам было вместе. Скажешь, нет?

Щеки княгини Натальи побелели.

– Выбрось из головы! – яростно заявила она. – А напомнишь, скажу князю, что ты меня снасильничать хотел.

Несколько секунд атаман стоял ошеломленный. Какова подлость! Каково двуличие! Ах ты, подколодная змея!

– Вот, значит, как. – Атаман прищурил недобрые глаза. – Гонишь прочь, как шелудивого пса?

Лицо Самохи налилось кровью. Глаза холодно блеснули. Он схватил Наталью за руку и дернул на себя. Княгиня вскрикнула. Вперив в лицо Самохи пылающий взгляд, она проговорила клокочущим от гнева голосом:

– Пусти руку, мразь! Егре скажу!

– Не скажешь, – отчеканил атаман. – Я ему колечко твое покажу. И скажу, что ты сама мне его подарила.

– Колечко? – Наталья прищурила глаза. – Вот, значит, как. А я-то думала, что потеряла его. Так ты не только разбойник, ты еще и вор?

Самоха осклабил в улыбке крепкие белые зубы.

– Покажу колечко, – вкрадчиво проговорил он. – Князь, я чай, по головке не погладит?

Он снова дернул Наталью на себя и быстро перехватил ее за плечи.

– С ходоком миловалась, а со мной не хочешь? А ну подставь уста! Не уйду, пока не поцелую!

Наталья, глядя ему в глаза, качнула головой:

– Нет. Не будет тебе поцелуя. Убирайся прочь, пес.

Атаман сдавил ее предплечья пальцами так крепко, что княгиня поморщилась от боли.

– Так не поцелуешь? – мрачно спросил он.

Наталья молчала. Атаман медленно усмехнулся.

– Как на престол приду, служанкой моей будешь, – пригрозил он. – Сапоги мои тряпкой до блеска натирать станешь. И ходить будешь только голая. А когда я велю…

Наталья плюнула атаману в лицо.

Самоха вытер лицо ладонью. Несколько секунд он стоял молча, борясь с гневом, которому не мог дать выхода, затем развернулся и зашагал прочь из комнаты.

Когда дверь за ним закрылась, Наталья обессиленно опустилась на табурет. С минуту она молча о чем-то размышляла. Когда дверь снова скрипнула, она вздрогнула и испуганно воззрилась на вошедшую. Это была нянька Голица.

– Княгинюшка, там тебя князь кличет, – сказала она. – Говорит, хочет что-то показать.

– Чего показать?

– Не знаю. Но только князь весь светится и ликует. И все руки потирает да тебя кличет. Говорит – приходи поскорее.

Сердце Натальи сжалось в предчувствии беды. Она набросила на плечи богатую персидскую шаль, обула кожаные сапожки и пошла к Егре.

– Зачем звал, князь?

Егра встал со скамьи и двинулся навстречу жене.

– Хочу тебе кое-что показать, – произнес он странным голосом. – Готова ли ты глядеть?

Брови княгини встревоженно дрогнули.

– Темно говоришь, князь. Если хочешь что-то показать – показывай скорее.

– Что ж… Идем. – Егра взял Наталью за руку и повел ее к дальнему длинному столу. На столе что-то лежало, накрытое большой холстовой тканью.