Ведьма и компания (СИ) - Кирилл Кащеев
— Господи, прости этого грешника! Взрослый человек, воин… а лечиться боится! Мать-настоятельница что велела? А ну-ка, марш под полог, монсьер! — и сестра Агнесс решительно набросила войлочный полог ему на голову. Жесткий раструб прижался к носу и рту, и рыцарь шумно засопел, покорно вдыхая пропитанный ароматом трав горячий пар. Все попытки высунуться из-под полога сестра Агнесс пресекала короткими болезненными шлепками, так что рыцарю только и оставалось покорно нырять обратно, сетуя на беспримерную жестокость юной сестры.
— Все? Неужели все? — полог скинули с головы, раструб, из которого, будто из адова котла, валил пар, отодвинули и рыцарь предпринял отчаянную попытку прорваться к далеким дверям, из которых веяло вечерними сумерками и незамутненной травяным паром свободой.
— Куда это вы собрались, монсьер? — возникшая в дверях настоятельница опасно прищурилась. — А ну-ка извольте на лавку! У вас не только с легкими беда, но и с позвоночником! — и она прошлась костяшками пальцев по его спине.
Придерживая простыню на чреслах, рыцарь потрусил к скамье. Так же быстро, как только что пытался сбежать. И с готовностью вытянулся. Неужели? Неужели здесь в монастыре владеют чудным искусством богопротивных османских банщиков? Неужели матушка-настоятельница сама… своими ручками…
Женские ладони мягко легли ему на плечи, легко пробежали по напряженным мышцам, придавили и…
— Аааааа! — рыцарь заорал, высоко и звонко, точно тенор в папской капелле! Его дернули, потянули, перевернули, загнули ногу к спине, а руку вывернули чуть не до самого седалища, и принялись месить, будто тесто в кадушке. — Что… вы… де…лаете… — с трудом изогнув шею, он сумел оглянуться через плечо… и с жалобным возгласом отвернулся, узрев обрамленную апостольником круглую добродушную физиономию и редкие усики над пухлой верхней губой. — Сестра Феодосия!
Статная фигура в рясе мелькнула в дверях, да и пропала.
Могучая сестра Феодосия, радостно взревев, сложила несчастного рыцаря пополам и принялась отбивать его об лавку, точно свежевыстиранное белье. Во всяком случае, самому рыцарю так казалось.
— А я-то думал, тут за мое здравие молиться будут! — наконец отпущенный из адского котла сестры Агнесс и из рук сестры Феодосии, намазанный какой-то пахучей дрянью и укутанный в овчину, рыцарь сидел на скамье у дверей лечебницы и морщась, прихлебывал из деревянного кубка редкой густоты и отвратности отвар.
Рядом послышалось звучное и злое фырканье. Рыцарь с трудом поднял голову — и уставился на сестру Аполлинарию, согнувшуюся под тяжестью ведра с помоями.
— Какие уж тут молитвы, если сама мать-настоятельница не является ни на утреню, ни к обедне! И нынче ее не было, и вчера. Доносили Владыке, что она и вовсе ни на одной дневной службе не бывает, да он не верил, а выходит, правда!
Рыцарь только головой покачал: вот же зловредная баба, а еще святая сестра!
— Она всю ночь проводит с больными! Грех вам не знать об этом, если уж даже я видел, как она глаз не смыкала над выловленной из воды несчастной дамой.
— Да-амой! — противно протянула сестра, перекладывая ведро из руки в руку. — А вы, монсьер, если уж такой… защитник дам, помогли бы ведро донести!
— Нельзя мне тяжести таскать, пока лечусь! Строго-настрого запрещено! — мстительно усмехаясь, развел руками рыцарь. Неужто думает, он позабыл, как она его последние деньги отобрать пыталась? — Уж простите, сестра!
— Господь простит! — хмуро буркнула сестра Аполлинария и пошла прочь, все также кренясь под тяжестью ведра. Потом вдруг обернулась и крикнула на весь двор. — Только вы ведь не лечиться сюда приехали, монсьер! Вовсе не лечиться! — и пошла дальше, не обращая внимания на устремленные на нее со всех сторон взоры.
Рыцарь вскочил… и тут же уселся обратно на скамью, принужденно улыбаясь, и всем видом давая понять, что не стоит слушать злоязычную монахиню.
«Откуда она узнала? Откуда? — мысли в голове метались точно рыбья мелюзга у берега. — И что сумела разузнать?»
* * *
— Я тебе мало плачу? — золотая монета скользнула по скобленом дереву и глухо стукнулась о глиняную тарелку с кашей. Рыцарь стиснул кошель в кулаке, а кулак спрятал под столешницей, чтоб хитрый плут не углядел, как мало денег там осталось.
— А что ли много, монсьер? — рыбак поглядел на тускло поблескивающий золотой, пальцы его дернулись непроизвольно… но остановились. Рука сменила направление — он выгреб из соседней миски горсть оливок и принялся закидывать их в рот одну за одной, смачно сплевывая косточки. — На всю жизнь вы меня обеспечить не обещаете, а ежели узнают, что я с вами… что я вам… Места мне в деревне не будет! Да и на всем Кава Греко!
— Ты выжига и плут, Вралис, и просто хочешь заполучить побольше денег! — рыцарь подался вперед, так что край столешницы больно врезался ему в грудь. — Местные жители счастливы будут, если мой меч избавит их от чудовища!
— Тишшше, монсьер! — Вралис воровато оглянулся, не слышат ли их. Но хорошенькая чернокосая подавальщица как раз скрылась на кухне, а из всех посетителей по раннему часу был лишь старый рыбак, уныло купающий вислые усы в кружке с молодым вином. — От нашего чудовища нам никакого вреда, одна сплошная польза! В каждой семье, почитай, есть те, кому в шторм помогли к берегу вернуться. Не самого — так деда, не деда — так прадеда. Один раз, говорят, даже целый корабль притащил — в снасть запрягся и как поволочет! Но то, может, врут. — на лице Вралиса на миг промелькнуло сомнение. — А остальное все — правда! — торжественно заверил он. — Вот и думайте теперь: что наши рыбаки сделают с тем, кто его жизни лишит?
— Да ты, никак, грозишь мне, пройдоха? — рыцарь откинулся на скамье, недобро щурясь и выразительно поглаживая рукоять кинжала у пояса.
— Ни Боже мой, монсьер рыцарь, как можно! — продолжая невозмутимо грызть оливки, пожал плечами Вралис. — Я говорю, что грозит мне! А потому… да, вы платите мало. Совсем мало. — и с видимым сожалением он подвинул монету обратно к рыцарю.
Тот коснулся кончиками пальцев золота, подумал… и тяжко вздохнул:
— Ладно… — он погладил монетку, из-под полуопущенных ресниц отслеживая жадный взгляд, которым Вралис ласкал золотой. И наконец выдавил. — Если выйдет… от сокровищ получишь часть. Небольшую часть! — тут же предостерегающе вскинул ладонь.
— Ах во-от оно что! — Вралис отстранился от стола, разглядывая рыцаря с таким видом, что тот снова схватился за кинжал. Как смеет этот простолюдин так на него смотреть? Да еще и хихикать? Потому что Вралис вдруг
