Проклятье старинного кольца (СИ) - Тишанская Марина Антоновна

— Возьми еще рыбки, пожуй. Я бы тебе и пивка дал, да молод ты еще. Мамка заругает, — сказал сосед.

Генка машинально взял ребрышки и принялся обгрызать. Вдруг сосед оживился.

— Вон он, Васек-то! Справа заходит. Или не он? Что-то я не очень вижу!

Разглядеть Васька было нелегко, да Генка и не пытался. Он уже понял, что зря теряет время. Никакого накала страстей на стадионе не ожидалось. Поблагодарив соседа за воблу, он поднялся и пошел домой, жалея, что потратил деньги на билет.

К вечеру Генка подустал, но впереди была еще работа — в супермаркет «Облака» по вечерам доставляли продукты. На улице господствовали сумерки. Фонари еще не зажглись, но нормальные люди в такое время уже ужинали перед телевизором, смотря футбол или передачу «Ни за что не поверишь», в соответствии со вкусами.

Генка зашел к Воробьевым и отдал прибор, а теперь медленно брел по бульвару. Народу почти не было — видно, какой-нибудь детективный сериал показывали по телеку. Генке, например, нравился фильм «Седьмое небо» по книге Татьяны Устиновой. Ну, и не только он.

Как здорово было бы поваляться на диване с чипсами, а если матери нет дома, то и с пивом. Хорошо тем, кому не надо на три работы ходить, чтобы на пропитание заработать! А тут еще Кирилл со своими претензиями — почему, мол, Генка прогуливает. А как тут не прогулять? До двенадцати ночи он будет макароны и минеральную воду разгружать, домой придет только к часу. Пока поест, помоется — два ночи. А утром на учебу бежать? А спать когда?

Супермаркет встретил работника ярким светом и шумом покупателей. Он работал до полуночи, и в девять вечера там был самый разгар работы.

— Привет студентам! — крикнула Генке дородная продавщица Лариса, приехавшая на заработки из Васильково, когда он вошел внутрь. Она постоянно к нему клеилась, но его мысли были заняты Лилькой.

— Привет трудовому народу! — откликнулся он и пошел к двери, на которой было написано «Посторонним не входить!» В магазине по вечернему времени почему-то работали всего две кассы, и очередь выстроилась огромная. Какая-то тетка в болоньевом плаще прошлого века кричала, чтобы открыли еще одну кассу. Бабулька перед ней мощным торсом отодвигала забулдыгу, который лез без очереди с единственной бутылкой водки.

Среди стеллажей с продуктами людей почти не было. Видно, все они уже стояли в очередях. Генка открыл заветную дверь и пошел по лестнице вниз. Продуктовые машины подъезжали к двери в подвал, где стояли холодильные установки. Дядя Ваня стоял около машины с хлебом и покуривал сигаретку.

— Привет, дядь Вань, — поздоровался Генка, — ты что куришь? Сейчас тебе завскладом выдаст по первое число!

— Да она чай пить пошла. Давай, включайся в работу. Я только тебя жду.

Ждать его было совершенно незачем. Ящики с хлебом они таскали по одному. Видно, дяде Ване не хотелось перетащить больше ящиков, чем Генка, и он поджидал напарника, чтобы вместе начать работу.

С хлебом они справились за час. Потом подошла машина с молочкой, а за ней с вином. К полуночи Генка еле ноги передвигал. Хорошо, что завскладом Снежана Матвеевна жила неподалеку от Генки. Она не раз забрасывала его домой. В эту ночь Генка не помнил, как залез к ней в машину и как выгрузился возле дома, вошел в подъезд и вызвал лифт.

Очнулся он в прихожей, где мама нашла его спящим на танкетке, прислонившимся головой к маминой новой китайской куртке, купленной на пригородном рынке в сентябре. Опираясь на родное плечо, Копейников дополз до дивана и рухнул. Мать стащила с него ботинки и прикрыла покрывалом. Душ принимать пришлось только утром.

Как там Лилька? Эта мысль крутилась в голове днем и ночью. Даже устав до умопомрачения, во сне Генка спасал девчонку. Но то во сне! Единственное, что приходило в голову наяву — попробовать еще раз поэкспериментировать с концентратором.

В качестве предлога для посещения Воробьева Генка снова взял лекции. Всегда можно попросить объяснить какую-нибудь формулу или график, до зачетов-то осталась всего неделя. Генка давно отсканировал весь материал, взятый у Кирилла перед коллоквиумом, на всякий случай.

Зажав под мышкой сверток со скрепленной степлером распечаткой, Копейников отправился в соседний подъезд и поднялся на нужный этаж. По его подсчетам, Кирилл уже должен был вернуться домой после занятий. Да и вообще, у него послезавтра экзамен по философии. Когда-нибудь он же готовится?

Кирилл, действительно, оказался дома. Он жевал бутерброд с колбасой, чтобы не заснуть над учебником философии. Генкин приход вызывал двоякие чувства. С одной стороны, времени и так мало осталось, но с другой — появился естественный повод сделать перерыв.

— Входи, Копейников. Что на этот раз? — с набитым ртом промычал Кирилл.

— Я по поводу лекций по темпорологии. Там график один непонятный. А скоро зачеты, — лихо соврал Генка.

— Проходи, — вздохнул Воробьев. — Надеюсь, ты и вправду что-то усвоил.

— Я только хотел попросить, — решился Генка. — Давайте еще раз на ваш приборчик посмотрим. Лиля-то там одна. Вдруг с ней что-нибудь случилось? Хоть посмотрим, как она там.

— Так вот ты зачем пришел! А график?

— И график тоже. Только давайте с концентратора начнем, — вид у Генки был очень жалостный.

Кирилл провел парня в свою комнату, сгреб со стола все книги и торжественно достал из ящика прибор. Видно, Генка и правда очень волновался, потому что лампочки в прорези сразу замигали и побежали.

— Я его утром с собой не брал, очень сложная лекция была. Хотелось, чтобы студенты все поняли. Эх, когда уже Романович выйдет! Ничего не успеваю, — пояснил Кирилл.

— Это ничего, он же не мог сам собой разрядиться, — Генка подошел к прибору поближе.

От его движения или волнений уже знакомый шар искаженной действительности появился и поплыл по комнате. Генка рухнул на стул, Кирилл стал рядом.

В шаре проявилась большая комната с незадернутыми шторами, за окном шел дождь и черные ветки стучали в стекло. У противоположной от окна стены на фоне камина виднелась тонкая девичья фигурка. Светлые волосы покрывал белый чепец, но из-под него в стороны все равно торчали непокорные завитки.

— Это Лилька! — закричал Копейников и вскочил с места.

Девушка аккуратно снимала с каминной полки кубки и ставила на низкий столик. При этом ее лицо то и дело поворачивалось к застывшим от напряжения экспериментаторам. Когда все кубки оказались на столе, она смазала чем-то полированный камень полки и стала энергично растирать тряпкой.

— Все-таки это точно Лилька, а никакая не прабабушка, — заявил Гена. — Вон у нее на щеке тонкая полосочка, видите? Это шрам. Она в детстве с лестницы упала, всю мордаху свезла. Потом зажило, конечно, осталась только эта полосочка.

Генка тяжело вздохнул и отвернулся, но тут же справился с чувствами и снова стал наблюдать за пропавшей подругой. Она уже закончила чистить полку и теперь осторожно ставила на место кубки.

Вдруг в комнату, не замеченный Лилей, вошел мужчина. Был он полноват и лысоват.

— Как ты стараешься, моя умница! — произнес он и ухватил девушку за талию.

Она слабо задергалась, стараясь осторожно высвободиться, но мужчина приподнял ее и повернул к себе лицом. Он сказал что-то про награду и попытался поцеловать девушку. Кирилл заметил беззащитный взгляд, молящий о помощи.

И вдруг в воздухе, парящая сама по себе, появилась рука. Сжатый кулак с силой двинул мужчину по скуле, и рука исчезла.

— Ну, ты даешь, Копейников! Мог ведь без руки остаться! — рявкнул перепугавшийся Воробьев на раскрасневшегося Генку.

— Старый козел! — прошипел тот. — В папаши ей годится, а туда же.

Но Кирилл уже пришел в себя.

— Быстро пиши ей записку. Ну!

— Что? — не понял Генка.

— Пиши: «Держись. Мы постараемся тебе помочь». Все, давай сюда.

Мужчина в пузыре смотрел на Лилины руки, сжимавшие тряпку, и потирал ушибленную скулу. Потом он резко повернулся и вышел из комнаты. В этот момент Кирилл сунул руку в шар и положил записку девушке в карман передника.