Альберт Зеличенок - Посиделки в межпланетной таверне «Форма Сущности» (СИ)

Роберт прислушался, не раскрывая глаз. Никакого шума, кроме приглушённого жужжания улицы. Не смотри, ни к чему, засни, убеждал он себя. Смежи веки, погрузись в дрёму, отдайся объятьям Морфея, черт возьми. Чтобы расслабиться, он начал представлять поочерёдно всех знакомых девушек в самых рискованных позах. Это было приятно, но релаксация не наступала. Тогда он принялся вспоминать в мельчайших подробностях служебную документацию. Этот приём был надёжнее, и Боб уже чувствовал, как его «я» отступает, растворяется в мутных водах подсознания… И тут шорох раздался вновь. На сей раз он прозвучал резче, настойчивее. Казалось, некто или нечто задалось целью во что бы то ни стало разбудить его. «Нужно раскрыть глаза и проверить, что там», — убеждал себя Роберт — и не мог исполнить собственный приказ. Тело не повиновалось. Шелест повторялся и становился громче. По спине побежали мурашки, в конечностях ощущалась противная слабость.

Наконец Криспен стряхнул с себя оцепенение и с усилием разомкнул веки. Но кошмар, который должен был, по идее, кончиться, продолжался. В спальне колыхались зыбкие тени. По углам горели, приковывая взор и ослепляя, крохотные точки, яркие, как нить накаливания электрической лампочки. Они пылали, словно топки адских печей, но ничего не освещали и казались дырами в ночи, проколотыми колдовской булавкой. Что-то неведомое надвигалось из тьмы. Вот оно приблизилось, коснулось изножья кровати, поднялось на спинку и бесформенной грудой застыло на ней. Помедлив около минуты — сердце Криспена колотилось так, будто требовало отпустить его на волю — оно перевалило на одеяло и поползло по нему, нащупывая дорогу двумя смутно видимыми в призрачном свете луны то ли клешнями, то ли щупальцами. «Конец, — понял Роберт. — Смерть». И, чтобы хоть как-то противостоять безысходности, он рывком сел и вцепился в шевелящуюся кучу. «А если эта гадина ядовита?» — мелькнула паническая мысль, но Криспену было уже всё равно. Он давил и душил сжавшегося в плотный ком врага. Не выпуская вяло сопротивлявшегося противника, Боб соскочил на пол и босиком добежал до выключателя. Тот привычно щёёлкнул, и умиротворяющий свет трехсотваттовой люстры залил комнату. Роберт держал в кулаках собственный, измятый и, конечно, абсолютно не одушевленный, пиджак, а кровать выглядела так, словно в ней гитлеровская зондеркоманда ночевала с ротой русских партизанок. Никаких точечных огоньков тоже, разумеется, не было. Не появились они и тогда, когда Криспен, в сердцах швырнув изнасилованный пиджак на кресло, с некоторой опаской выключил люстру. Никто на него не нападал и, видимо, не собирался. Совершенно измученный, он, волоча ноги, добрался до кровати, опустился в нее, обнял подушку и отключил все связи с внешним миром.

Утром пиджак, как обычно, висел на стуле. «Значит, это был только сон», — подумал Роберт и, к своему удивлению, испытал даже нечто вроде легкого разочарования. По пути на работу он незначительно превысил скорость, и, конечно же, фараоны оказались тут как тут. Огорчённый штрафом, Роберт и думать забыл о полунощных видениях. Сегодня был «нехорроровский» день, и сотрудники обращали на Боба не больше внимания, чем на прошлогоднюю/ подшивку «Чикаго дейли ньюс». Не успевшие ранее поглазеть на него курьерши заглядывали пару раз и, разочарованно фыркнув, удалялись. «Похоже, я становлюсь местной достопримечательностью, — усмехнулся про себя Криспен. — Скоро будут экскурсии возить. Но только в нечетные сутки». К вечеру и финансовые потери были отодвинуты на задний план текущими делами и мыслями о грядущем уикэнде на природе, куда Дик посулил притащить двух потрясных девиц. Естественно, Криспену предназначалась менее качественная, но это лучше, чем ничего, а собственных планов на выходные у него не было.

В этот день он спал спокойно и безмятежно, и если видел сны, то к утру они растаяли, как мороженое, позабытое на блюдце.

Долгожданный уикэнд не обманул надежд. Прелестницы оказались почти эквивалентными, и дело едва не дошло до шведского варианта (Дик утверждал, что у него дошло). Вечером в субботу пролился дождик, но обе пары перебрались в автомобили, где тоже было уютно, и впечатление не получилось подмоченным. Приятно уставший Роберт вернулся домой в воскресенье около восьми часов и спал, как убитый.

Понедельник проскочил, как скоростной состав мимо пригородного перрона. Шеф предательски навалил на Криспена чужую работу, и до шести ноль-ноль тот трудился, не разгибаясь, даже обедать не ходил, ограничившись принесёнными кем-то из сердобольных коллег сэндвичами да остывшим кофе. Однако никаких неприятных предчувствий у него не было.

А ночью вновь настиг кошмар. Боб брёл по цветущему лугу с возлюбленной. Девушка так легко шла по траве, будто плыла над ней, и мило щебетала о чем-то необязательном. Она была стройна, худощава, но не слишком, и в меру спортивна. Длинное лёгкое платье вилось по ветру, открывая ноги выше колен. Она редко навещала сны Роберта, и в этом случае антураж был весенним или летним, но всегда девушка располагалась к нему спиной. Однако сегодня она, огибая куст, начала поворачиваться, вот-вот Боб должен был увидеть её лицо… И в этот момент щеки спящего кто-то коснулся. Криспен подскочил в постели. Светлячки по углам вновь пылали. На этот раз они казались чуть больше и горели, вроде бы, жарче, если это только было возможно. От них исходили тоненькие и четкие, будто начерченные рейсфедером, лучи. По стенам метались уродливые тени. Колышащиеся, зыбкие чудища вились по комнате, как ведьмы на шабаше. Бесплотный шёпот, шедший сразу отовсюду, произносил давно позабытые слова, нагнетая угрозу, заставляя каждый волосок на теле Криспена встать дыбом. Роберт пригляделся, обливаясь ледяным потом. Вокруг него в безумном хороводе плясала его собственная одежда. Промчался, распластав полы, злополучный пиджак, в жарком танго сплелись рубашка и майка, туфли исполняли буйный степ. Галстук ужом подполз к постели Боба и вдруг молнией метнулся к шее, обхватив её любовным кольцом и всё туже смыкая объятие. Однако наглец явно переоценил свои силы. В борьбе за жизнь хозяин сорвал его и буквально изодрал в клочки. Увидав кончину собрата, остальные предметы туалета застыли в воздухе, повисли, мелко вибрируя, как бы на что-то решаясь. Скрипели дверцы шкафа, видимо, противник накапливал силы. Мало-помалу вокруг Роберта образовалась сплошная шевелящаяся сфера. Вдруг, как по команде, вещи вновь закружились и в едином порыве кинулись на него, облепив плотным коконом. Кашляя, мотая головой, Боб отбивался от взбесившейся одежды, изнемогая, потеряв всякое представление о времени. Внезапно всё оборвалось. Брюки, рубашки, пиджаки и их более мелкие союзники опали вокруг кровати, будто сила, оживлявшая их ещё секунду назад, разом их покинула. И мгновенно сон резким апперкотом свалил Криспена на его ложе.