Далия Трускиновская - Нереал

Почему же он вдруг застеснялся?

Дело было не в пистолете. От пистолета он как раз не шарахался. А я вот испытывал такое желание...

Страсть, которую “черт” явно испытывал к отважной редакторше, каким-то образом уживалась с гипертрофированным почтением, я бы даже сказал — со страхом.

Он все же дернулся, пытаясь привстать.

И тут секондхендовский мужичок отклеился от стенки, бросился к “черту” и пихнул его обратно. Вид при этом у мужичка был совершенно предсмертный.

Не сказав более ни единого слова и не обращая внимания на эту возню, прекрасная Ксения развернулась, вошла в кабинет и столь весомо хлопнула дверью, что едва косяк не рухнул.

— Ну! Ты! Родной! — вдруг рявкнул “черт”. Очевидно, только Ксения и могла его держать в кротости и повиновении. Мужичок попятился.

“Черт” резко поднялся, и я понял, что сейчас произойдет убийство. Мужичок, очевидно, тоже. Он развернулся и кинулся прочь, к лестнице. “Черт” — за ним!

Ну и что мне оставалось делать?

Трудно жить без пулемета ~ время от времени говаривал Васька.

В коридоре не то чтобы пулемета — банальной палки от швабры не было. Только стул, на котором Ксения вывезла из кабинета “черта”.

Я иногда совершаю какие-то не свои поступки. Вот, например, то, что я сделал со стулом, полагалось бы сотворить Ваське, он же у нас бывший оперативник, супермен, боец! Я как-то неожиданно быстро поволок за собой стул, возле самой лестницы провез его вокруг собственной персоны по дуге и обрушил сверху вниз. Стул впилился прямо в спину “черту” — и оба они в обнимку покатились по лестнице. А я, резко поумнев, понесся спасаться в кабинет Ксении. Уж там-то меня бы защитили!

— Добрый день! — быстро, пока она не успела опомниться, заговорил я. — Еще раз позвольте представиться — Игорь Синицын, хотел бы с вами сотрудничать, работаю очень быстро, если нужно, могу и написать...

Я прислушался. В коридоре было тихо.

— Добрый день, — ответила она. — Садитесь...

Но вот сесть-то как раз было не на что.

Она посмотрела на меня, улыбнулась, вдруг вспомнила, что еще не сняла свою роскошную шляпу, подняла руки... о Аллах, если бы ради меня эта женщина, раздеваясь, так поднимала руки...

— И во всех жанрах... — забормотал я. — И в репортажном, и в очерковом... Позвонить от вас можно?

— Звоните.

Ксения села за стол, включила компьютер и всем видом показала — работаю, тружусь, говорите потише. Я набрал Васькин номер. На работе его не было.

— Еще один звоночек можно? Наверно, я имел совсем уж жалкий вид — она позволила. Я позвонил домой.

— Бабуленька! — сказал я как можно проникновеннее. — Мне Вася не звонил? Если появится, пусть немедленно...

— Тебе срочное сообщение, — перебила бабуля. — Вот, зачитываю. Срочно связаться с родителями Маргариты Бояриновой! Номер запиши.

— Бабуля, что случилось? — заорал я. Ксения повернулась ко мне.

— Может быть, вы вместо меня напишете этот материал? — громко спросила она.

Это был голос многотонного айсберга, потревоженного в Северном Ледовитом океане каким-то случайным левым течением.

— Извините... — я понял, почему онемел напрошенный гость.

Бабуля продиктовала номер — и я записал, чувствуя на себе ледяной взгляд Ксении, хотя она смотрела не на меня, а на монитор компьютера.

Маргарита! С Маргаритой действительно что-то стряслось! Тут уж было не до инкубов. Я должен был срочно оказаться там, где смогу спокойно (о Аллах, какое там — спокойно!..) позвонить родителям Маргариты. Она больна, она хочет видеть меня, родители счастливы выполнить ее просьбу — так впопыхах строил я идеальную для своей безнадежной любви версию и вдруг чуть не треснул себя кулаком по лбу. Это я, выходит, что же — хочу ее предсмертные слова услышать?

Где-то в карманах завалялась телефонная карточка на полсотни звонков.

— Извините... — еще раз сказал я Ксении, задом-задом продвигаясь к дверям кабинета. — Ради всего святого!..

Она не оторвалась от монитора, даже когда я с шестой попытки закрыл за собой дверь.

На улице творился бедлам. У разбитого магазинного окна столпились люди. В центре стоял цыган Имант и живописал ситуацию.

— Т-т-т! — говорил он, показывая на окно. — Т-т-т! И делал зверскую рожу, замахивался, показывал, как бьет рукой стекло, а затем, ткнув себя пальцем в грудь, мотал головой — мол, не я это, люди добрые! — и показывал, как двумя руками трясет злоумышленника за грудки.

Изумленные люди смотрели и, кажется, понимали.

— Если бы не Имант, этот сумасшедший весь магазин бы разнес, — сказала мне Леонтина. — Как у него только смелости хватило!

— А сумасшедший?

— По-моему, ошалел. Плюнул и ушел.

Дальше цыган попытался объяснить, что злоумышленник на самом деле — “черт”, но эта пантомима была совсем уж запредельная и двусмысленная. Особенно когда Имант показал, как на его собственной голове, которая в тот момент была головой “черта”, растут рога.

— Ну, теперь ясно! — прокомментировал кто-то из толпы. — Это он его за жену метелил!

— А ты его рогами, рогами! — процитировал другой слушатель древний и общеизвестный анекдот, а я насторожился.

Если в это дело замешана женщина, то секондхендовский мужичок, заваривший кашу, должен что-то знать про инкуба!

Дав себе слово сразу после звонка Бояриновым связаться с Васей, я понесся искать телефонную будку.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

О ТОМ, КАК ПОДСОЗНАНИЕ ИГОРЯ СИНИЦЫНА КИНУЛОСЬ НА ПОМОЩЬ ЕГО ГИБНУЩЕЙ ПСИХИКЕ И УСПЕЛО ЕЕ СПАСТИ

— Добрый день, — неуверенно, как будто сомневаясь, а день ли на дворе, проблеял Игорь. — Это Синицын беспокоит.

— Игорь Петрович Синицын? — уточнил мужской голос.

— Да...

— Я отец Маргариты.

— Да, я понимаю...

Бояринов-старший помолчал, очевидно, не зная, как подступиться к делу.

— Она у тебя? — вдруг спросил он.

— Маргарита?

— Она у тебя?

Похоже, незримый мужчина был в этом уверен изначально, а спрашивал ради какого-то непонятного этикета. Впрочем, спрашивал довольно нахально, однако Игоря вдруг охватила робость.

— Нет, — ответил он, — ее у меня нет, а в чем дело?

— Она у тебя.

— Да нет же!

Наверно, от возмущения в голосе Игоря прорезалось крайнее правдоподобие.

— А если не у тебя — то где же она? — Бояринов. старший явно не хотел отказываться от своей версии. — Она пятую ночь дома не ночевала. Мы все проверили! В больницах — нет! Нигде — нет!

Очевидно, имелось в виду — в морге.

— А в школе? Была? — Игорь, очевидно, имел в виду, что девчонка, уйдя из дому, тем не менее будет ходить на уроки и даже делать домашние задания.