Анатолий Нейтак - Путь наверх

Но смерть — это слишком легко. Убийство же в мои планы не входило.

Да, Гред и Хилльсат всерьёз разозлили меня. Но чтобы довести Эйрас сур Тральгим до неконтролируемого бешенства, требуется нечто большее, чем короткая агония в магическом пламени. Когда я умирала второй раз, боли было больше…

Мука. Запредельная мука. Вернее, она оказалась бы запредельной, если бы некая смутно ощущаемая сила не ослабляла боль до всего лишь подавляющей. Кажется, я знаю, что это за сила, подумал Гред, плавая в кровавом тумане.

Думать трудно. Слышать тоже. А понимать — ещё труднее.

Но нужда в понимании перекрывала помехи.

— Ты не перестаралась?

— Не думаю. В конце концов, им досталось меньше, чем мне.

— Ха! Сравнила. Им далеко до твоих способностей.

— Их способности сопоставимы с моими. Таково одно из условий, которые…

Незнакомый язык звучал красиво. Обилие гласных, сложные тональные переходы, и лишь изредка, в порядке исключения — затор идущих подряд согласных. Греду доводилось слышать десятки Простых наречий, может быть, даже сотню… но чем дальше, тем явственнее был вывод: язык, на котором ведут беседу два голоса, не похож ни на что, слышанное раньше.

— Чушь. Если тебе хотелось научиться чему-то новому в драке с равным противником, следовало позвать меня.

— Вот уж это точно чушь. Лохматая и разлапистая. Как боец, ты лучше меня настолько, что и сравнивать смешно.

— Просто у нас разные подходы. Ты слишком многое отдаёшь на откуп трансу и при каждом удобном случае пользуешься магией. Это лишает твой личный стиль устойчивости.

— Если бы не моя магия, в любом серьёзном бою у меня вообще не было бы шансов.

Игла, подумал Гред. Чёрно-белый кошмар в женском обличье.

С кем она…

— Негативное мышление.

— Ну, я ведь всё-таки женщина, и…

— Вот-вот. Негативное мышление. Если заняться тобой всерьёз…

— Эмо, ты меня пугаешь.

— Лучше я буду пугать тебя, чем ты — ни в чём не повинных смертных. Кстати, зачем ты меня вообще вызвала?

— Из-за новой магии. Эта пара творит заклятья в совершенно непонятной манере. По крайней мере, непонятной для меня. Может, хотя бы тебе удастся опознать их… метод?

— Ты успешно довела своих партнёров по игре в солдатики до состояния, в котором они вообще колдовать не могут. Реанимируй их, тогда и посмотрим.

— Но если они снова полезут в драку, успокаивай их сам.

— Не бойся, успокою.

Сила, не позволявшая пламени страдания разгореться во всю мощь, резко отсекла разум Греда от источника боли. То есть от избитого тела. Облегчение было таким, что Гред задохнулся.

"Шевелись поменьше", — кольнула сдержанной прохладой чужая мысль. "Пока я не завершу исцеление, лучше вообще не двигайся. А говори мысленно. Мы услышим".

— Должен заметить, — заметил Эмо вслух всё на том же неизвестном языке, — что пострадавшие от твоих рук, оба, прекрасно поняли и запомнили смысл нашего с тобой диалога.

— Вот как?

— Да. И это наводит меня на идею о том, каков путь их силы…

— Ты уверен?

— Нет. Само по себе понимание смысла высказываний на чужом языке без чтения мыслей и иных ментальных трюков далеко не уникально. Ряду сущностей многомерной Вселенной дана способность понимать любую звуковую речь. Правда, люди не способны на это, пока их природа не изменится так, что они утратят право называться людьми. Схожий эффект может дать божественное вмешательство. Когда ты беседовала с этими беднягами, то пользовалась эхом своего же перехода, то есть силой высшего порядка. Но мне кажется, что в данном случае способность понимать незнакомую речь имеет совершенно особую природу.

— И долго ещё ты будешь ходить вокруг да около?

— До тех пор, пока мою идею не подтвердят факты. Тебе ещё долго работать?

— Нет. Собственно, я… да, уже закончила.

— Вот и славно. Вставайте, побитые и исцелённые!

— Любовь к театральности тебя погубит.

На это замечание Эмо ничего не ответил. По крайней мере, вслух. А способности Греда и его брата к пониманию были не так велики, чтобы улавливать сетями двуединого сознания многообразные языки тишины.

Близнецы послушно встали. И немедленно ощутили более чем лёгкое чувство нереальности. Казалось немыслимым, чтобы столь тяжкие травмы, какими их наградила Игла, оказались исцелены так быстро и без каких-либо ощутимых последствий, кроме лёгкой общей слабости. Однако реальность оказалась именно такова. Что ж, подумал Гред, уж если эта… эта могла исцелять себя от смертельных ран прямо во время боя, то…

Мысль распалась в хаосе изумления.

Потому что рядом с Иглой — вернее, жутко смердящим нагим полутрупом, кое-где обглоданным пламенем до костей… полутрупом, которому это ничуть не мешало стоять, разговаривать и даже, как было недавно продемонстрировано, сражаться получше полностью здоровых людей, — рядом с нею стоял человек, лицо которого Гред видел всякий раз, когда смотрел на брата. Или же в зеркало. Причём Эмо до мельчайших чёрточек скопировал не одно лишь лицо. Пропорции тела, осанка, а сверх того и более глубокие признаки, у большинства людей служащие пищей для догадок, а взгляду меньшинства ясные, как солнце в безоблачном небе, также повторяли близнецов со всей возможной точностью.

— Ты — Лицедей? — спросил Хилльсат, на мгновение опередив Греда.

— Да. — Мужчина, откликающийся на имя Эмо, улыбнулся и посмотрел на Иглу. При этом ни малейшей скованности, брезгливости или страха он не проявил. Видимо, слухи, против обыкновения, не лгали: плотное тело для Лицедея и впрямь значит очень мало. — Радуйся, Эйрас! Моя гипотеза блестяще подтвердилась.

Игле-Эйрас плачевное состояние её плоти также было глубоко безразлично.

— Может, ты наконец снизойдёшь и сообщишь, в чём эта гипотеза состоит?

— В том, что поиск привёл тебя в Пестроту, вернее, в один из её внутренних Лепестков; и, соответственно, "магия", которую ты не смогла опознать — итог нетрадиционного применения Бесконечного наречия.

— Всё равно не понимаю, о чём ты толкуешь.

— Поймёшь. В свой срок, конечно. Давай-ка быстренько извинись перед пострадавшими, и я провожу тебя к началу твоей Тропы.

Лицо, превращённое огнём в жуткую маску, обратило слепой взгляд из-под остатков сожжённых век на близнецов.

— Гред, Хилльсат, — противоестественно чистым и звучным голосом сказала Игла, почти не шевеля губами. — Извините мою несдержанность. Если я могу как-то возместить нанесённый мною ущерб, просите, и я исполню просьбу.

Близнецы переглянулись. Выглядели они оба… м-да. Какие бы целительские заклятья ни использовала Игла, но на одежду братьев, буквально расползающуюся клочьями и перемазанную в крови, действие этих заклятий не распространилось.