Катарина Керр - Чары кинжала

Однако когда эта опасность стала вполне реальна, поначалу она не испытала никакой тревоги. Был ясный солнечный день, и они отправились на прогулку, решив проехаться верхом по лугам в восточной части своего поместья. Миновав границы, они выбрались на огромное холмистое пространство, которое ни Геррант, ни Блайн не возделывали и не охраняли. У маленького ручейка остановились, чтобы напоить лошадей. Когда они были детьми, этот ручей считался границей, которую им не разрешалось пересекать без сопровождения взрослых. Бранвен показалось странным, что она вдруг вспомнила об этом. Сейчас, когда она выросла и могла разъезжать где угодно, она не испытывала желания отрываться далеко от дома. Пока Геррант стреноживал лошадей, Бранвен уселась в траву и любовалась маргаритками. Но она не любила срывать невинные символы первой девичьей любви. Она потеряла своего возлюбленного. И теперь сомневалась, что встретит — не просто мужа, а того, кого сможет назвать любимым. Подошел Геррант и присел рядом с ней.

— Хочешь сплести венок из маргариток? — спросил он.

— Нет, — печально ответила Бранвен. — Слишком поздно.

Геррант поспешно отвел взгляд.

— Гвенни, — сказал он. — Нам надо кое о чем поговорить. Мне не хочется вмешиваться в твои дела, но это может оказаться важным, когда речь зайдет о твоей помолвке.

Бранвен сразу поняла, что он имел в виду.

— Я с ним не спала. Можешь не беспокоиться об этом.

Геррант глянул так хищно, что напомнил ей ястреба, парящего в облаках. На вид он кажется неподвижным, но на самом деле напряженно сражается с ветром, барражируя на месте… Он неожиданно бросился к ней, обнял ее за плечи и поцеловал. Все это произошло так стремительно, что она не успела оттолкнуть его.

— Герро!

Бранвен постаралась высвободиться, но он был намного сильнее. Он крепко держал ее в своих объятиях. Затем опустил ее в траву и так страстно поцеловал, и таким жадным и долгим был этот поцелуй, что сердце Бранвен бешено заколотилось. Так же неожиданно он отпустил ее и помог снова сесть. По ее лицу текли слезы. Ее плечи болели от этих жадных объятий, объятий ее брата. Она сидела, настороженно наблюдая за ним. Геррант достал кинжал и протянул его Бранвен.

— Перережь мне горло, — хрипло сказал он. — Я на коленях молю тебя об этом.

— Ни за что.

— Тогда я сделаю это сам. Возьми Луду и поезжайте к Мэдоку. К вашему возвращению я уже буду мертв.

Бранвен почувствовала, как натянулась последняя ниточка, связывающая ее с безмятежным детством. Ее брат, ее грешный брат стоял перед ней на коленях, вымаливая… что? Если он убьет себя, никто не узнает правды: все будут думать, что он обезумел от горя. Но она будет знать правду. Нить натягивалась все сильнее…

— Ты простишь меня перед смертью? — спросил Геррант.

Она хотела сказать что-нибудь успокаивающее, но не могла произнести ни слова. Он неверно истолковал ее молчание. Его глаза наполнились слезами.

— Нет, — сказал он. — Никакой надежды.

Нить оборвалась. В потоке слез Бранвен бросилась к нему:

— Герро, Герро, ты не можешь умереть!

Геррант уронил клинок и медленно, нерешительно положил руки на ее талию, как будто хотел оттолкнуть ее, но вместо этого крепко обнял сестру.

— Геррант, пожалуйста! Ты должен жить ради меня.

— Как я смогу? Что мне делать — жить, ненавидя лучшего друга, если ты выйдешь замуж за Блайна? Каждый раз, когда ты взглянешь на меня, я буду знать, что ты вспоминаешь мою вину.

— Но клан! Ведь если ты умрешь, наш клан закончится вместе с тобой. О, богиня Луны, если ты умрешь, если ты убьешь себя, я сделаю то же самое! Что же мне еще остается?

Он отстранил ее на расстояние вытянутой руки, и они взглянули в глаза друг другу, Бранвен почувствовала что смерть стоит совсем рядом, она ощутила ее присутствие.

— И что, моя непорочность так много значит для тебя?

Геррант пожал плечами, отказываясь отвечать.

— Тогда ты можешь взять ее. Тебе не придется заставлять меня силой, я сама отдам ее тебе.

Брат посмотрел на нее пристально, словно пьяный. Бранвен удивилась, почему он не чувствует того, что так ясно открылось для нее: если им все равно предстоит погибнуть, почему бы не прожить на час дольше в объятиях друг друга? Она дотронулась руками до его лица. Затем притянула его голову ближе к себе, так, чтобы он поцеловал ее. Он с такой силой обнял ее за плечи, что ей стало больно, но она позволила ему поцеловать себя снова. Когда они слились воедино в порыве страсти, испуг вдруг окутал ее, охватил как огонь, пожирающий ветку. Позволив себе обмякнуть в объятиях, Бранвен скорее чувствовала себя жрицей во время ритуала, чем любовницей. Она не ощущала ничего, кроме его силы, тяжести его тела, и ее мысли были далеки от всего происходящего, словно она наблюдала за их соитием со стороны или же видела его во сне.

Когда же все кончилось, он лег рядом с ней и положил голову на ее обнаженную грудь, его губы скользили по ее телу, временами мягко прижимаясь к ней в поцелуе благодарности. Она перебирала руками его волосы и смотрела на клинок, лежавший рядом с ними наготове. «Я все равно не хотела умереть девственницей, — подумала она, — и кто сделал бы это лучше, чем Герро?» Он поднял голову и улыбнулся ей нежной пьяной улыбкой счастья и любви.

— Ты убьешь меня сейчас? — спросила Бранвен.

— Сейчас? — воскликнул Геррант. — Это невозможно, моя любовь. Я знаю, мы оба умрем, и боги также это знают, и этого достаточно для них. Но прежде у нас будет наше лето.

Бранвен посмотрела вверх на небо, чисто-голубое, сверкающее, как огненный укор богов. Ее рука нащупала кинжал.

— Нет!

Геррант схватил ее запястье; тяжелые мужские руки отняли у нее клинок, — он блеснул в воздухе и плюхнулся в ручей. Бранвен подумала было о сопротивлении, но его красота остановила ее, бесстыдная пылающая красота. Он провел рукой по ее телу, лег рядом с ней и поцеловал. Она явственно ощутила, как ее охватывает желание принадлежать ему, жгучее желание, рожденное страстью и отчаянием…

Когда они вернулись вечером домой, Бранвен удивилась, что все вокруг осталось по-прежнему. Все обращались с ними, как ни в чем не бывало — вполне спокойно и легко. Она была уверена, что позор написан на их лицах, что призрак смерти сопровождает каждый их шаг. Однако паж не спеша забрал у них лошадей и поклонился, камергер подошел к Герранту и сообщил скучные новости из деревни, Луда встретила Бранвен и поинтересовалась, не пора ли накрывать на стол. Вечер тянулся как обычно, отчего Бранвен хотелось кричать.

После еды слуги собрались у своего камина, а Геррант с кружкой в руке примостился возле своего. Большой зал утопал в тревожной темноте, нарушаемой отблесками двух небольших каминных костерков. Бранвен разглядела во тьме лицо своего брата: оно дышало счастьем. Она прислушалась к своим чувствам. Последний год она готовила себя к замужеству — счастливому и безоблачному. Вместо этого связала себя кровавой клятвой — и кто знает, что ждет ее впереди. Ей ничего не оставалось, как сосредоточиться на мыслях о Герранте. Он ее брат, ее мужчина. Ее повелитель. Она будет служить ему. Эта определенность создала иллюзию возможного мира: она будто отбросила трагедию прошлого. Галрион ушел и унес с собой все свои обещания. Теперь надо строить новую жизнь.