Стив Перри - Талисман Огня

— Хо! — выкрикнул Конан.

Жрец повернулся к новому противнику, и юноша пронзил его сердце мечом. Жрец еще не успел коснуться земли, как Туэнн закричала:

— Скорее, скорее, Скир убегает!

Но когда Конан и две женщины повернулись, чтобы броситься в погоню, они обнаружили, что путь им загораживает Мейло.

— Прочь с дороги, жрец! — приказал Конан. — Убийца успеет убежать!

— Да, — ответил Мейло. — Но я постараюсь, чтобы второй убийца не сумел этого сделать.

— Ты что, спятил? Здесь нет убийц! Мы сражались, чтобы защитить самих себя!

— Твоему языку не мешает отдохнуть от лжи, — проговорил Мейло, поднимая над головой меч. — Смотри, этот клинок сделан не из дерева, и у тебя нет боевой перчатки.

— Конан! — крикнула Туэнн. — Скир уходит все дальше и дальше!

— У меня нет на тебя времени, Мейло. Уходи!

— Я уйду с этого места не раньше, чем ты ста¬нешь трупом.

На этот раз Конан не сумел сдержать свой гнев. Высоко подняв тяжелый меч, как человек, собравшийся рубить дерево, он взвился в воздух. Мейло, встав в позицию, поднял меч, чтобы отразить удар. Его защитная позиция была безупречной, но, к сожалению, обучение не подготовило его к гневу Конана из Киммерии. Голубая сталь меча опустилась так быстро и с такой силой, что металл свистнул в утреннем воздухе. Сила этого удара отбросила в сторону саблю Мейло, и острое лезвие обрушилось на его голову, расколов ее, как спелый арбуз. Дух Мейло, жреца-Облата, вылетел через отверстие, чтобы соединиться с душами предков. В тот миг, когда тело тяжело рухнуло на землю, Мейло был уже мертв. Но Конан не задержался ни на секунду, чтобы проверить это. Он, Туэнн и Элаши не медля бросились вдогонку за удирающим Скиром.

Глава XI

За весь день Скир ни разу не остановился больше, чем на минуту. И завтрак и обед он сжевал на ходу: он чувствовал, что обязан двигаться, словно уже ощущал дыхание смерти на затылке. Варвар и зомби преследовали его, и это вовсе не было случайным совпадением. Кроме того, Скиру вовсе не казалось простым совпадением присутствие здесь Безглазых, и это беспокоило его. И было еще что-то, какой-то непонятный страх, который неприятным грузом лежал у него на душе, словно Скир чувствовал, как смерть догоняет его. Ах, этот страх, этот страх!.. Ему не было логического объяснения, Скир не видел и не слышал ничего, что могло бы вызвать тревогу, но все равно чувствовал себя крайне неуютно. Вот почему Скир все время двигался, изредка — с непринужденным видом, но чаще — без него. Для случайного наблюдателя он показался бы медленнобредущим прохожим, одним из многих. но Скир знал, что это было самое настоящее бегство, бегство от смерти, догонявшей его тяжелыми шагами.

— Куда? — спросил Конан.

Туэнн закрыла глаза, слегка отклонив назад голову, и указала на извилистую улочку:

— Туда.

Элаши бросилась было бежать в указанном направлении, но Конан поймал ее за руку.

— Нет, подожди минутку.

Туэнн широко распахнула глаза.

— Ты колеблешься?

Все трое стояли на пересечении четырех улиц, окруженных каменными домами непривычной архитектуры. Прямо на полуденном солнцепеке стояла телега с дынями, источая приятный сладкий запах. Несколько женщин склонились над ней, выбирая сочные дыни и торгуясь с продавцом. Позади Конана сидел старик с длинной глиняной трубкой в зубах и пускал клубы ароматного голубоватого дыма.

— Мы уже проходили здесь раньше, — сказал Конан.

— Ну и что из того? — Элаши сделала вид, что собирается идти дальше.

— Мы были в этом месте и в дюжине других как минимум по два раза. Наш противник не стоит на месте.

— Ты, как всегда, сообщаешь очевидные факты, — едко сообщила Элаши. Туэнн подняла руку и коснулась плеча женщины пустыни.

— Подожди. Я, кажется, понимаю, что он имеет в виду. Скир все время бежит, путая следы, а так как единственная ниточка, связывающая нас с ним, это Талисман, мы не можем преследовать его дастаточно быстро, чтобы догнать. Я права, Конан?

— Да.

— Тогда что же ты хочешь, чтобы мы делали? — спросила Элаши.

— Из города есть только один выход, — проговорил киммериец. — Если, конечно, он не решит сбежать через тот узенький каньон. Итак, выход у него один — через Южные Ворота. Мы должны устроить у ворот засаду и поджидать его там.

— Как долго?

— Столько, сколько потребуется. Мы можем спать по очереди, если понадобится.

Элаши кивнула.

— Должна признать, что твой план может сработать.

Конан подумал, что ей почему-то очень трудно было признаться в этом, но вслух ничего не сказал.

Когда варвар и обе женщины покинули площадь, старик, куривший трубку, встал и бросил ее на землю. Он свернул в переулок, наблюдая за троицей чужеземцев. Когда они почти исчезли из виду, старик махнул рукой. Одна из женщин, выбиравших дыни, кивнула и поспешила по улице, следуя за тремя незнакомцами. Мужчина, продававший дыни, оставил свою тележку и быстро подошел к старику. Курильщик вытер лицо, и длинные полосы светлой кожи появились из-под стертого им грима.

— Эти трое имеют какое-то отношение к тому, за кем мы следим, — сказал он. — Передай Верховному Жрецу, что мне понадобятся еще пятеро его людей. Пошли двух из них к Южным Воротам, а остальные пусть приходят сюда. А мои люди будут продолжать преследование этого человека.

— С вашего позволения, Тайный Мастер, я

пойду..

— Я только что дал тебе это разрешение, глупец. Иди же.

Во внутреннем помещении храма Эмривас завершил последний обряд. Ему оставалось лишь сжечь церемониальные благовония, и тогда он мог благополучно начинать страшное заклинание — Смерть Шез. Это была смерть страшная, но надежная. За всю историю существования храма не было еще случая, чтобы человек, на которого накладывалось Проклятие Шез, сумел спастись от смерти. Шез, когда ее призывали, приказывала своим слугам выполнить предназначенное, и они не останавливались до самого конца. Для приговоренных к смерти верующих в Безымянного особо жестокой пыткой было то, что их предупреждали о приговоре и не препятствовали осужденным принять все мыслимые меры, для того чтобы избежать жестокой участи, неизменно ожидавшей их в самом ближайшем будущем.

Над городом начали сгущаться сумерки, когда Эмривас зажег ритуальные благовония в большой овальной бронзовой чаше, испещренной старинными письменами и украшенной большим изображением паука из чеканного золота. Густой сладковатый дым сгущался над головой жреца, и в сгустившейся темноте ему показалось, что он слышит тихий шорох десятков тысяч крохотных лапок. Верховный Жрец улыбнулся и махнул рукой, отгоняя облако пахучего дыма. Те, кто приходил в его город с колдовством, делали это на свой страх и риск — Жрецы Безымянного Бога следили за тем, чтобы преступления не оставались безнаказанными.